Федра повернулась к Зоуи и Фиби, взяла розовое платье, аккуратно расправила его. Посмотрела на сестру и подругу.
— Спасибо вам обеим, — тихо проговорила она. — Я возьму его.
Тристан в третий раз за последнее время нарядился как настоящий джентльмен. Теперь он стоял перед шкатулкой с драгоценностями и с сосредоточенным видом что-то там выискивал. Аглоу молча наблюдал за своим хозяином. Наконец Тристан извлек на свет массивную золотую печатку с эмалевой инкрустацией и надел ее на палец.
Что-то внутри его, какая-то его часть вдруг начала действовать так, словно ему бросили вызов и перед ним неожиданно появились признаки некой смутной цели. Как будто на дно пустой бочки из-под эля кинули желудь, покатившийся с тихим постукиванием вдоль стенок. Желудь катился и катился, но сопровождавшее его движение легкое постукивание было приятно уху.
— Подавать коляску, сэр? — Голос Аглоу был низким и грубоватым.
— Принеси-ка мою трость, старина, — сказал Тристан, поправляя печатку. — Думаю, мне лучше прогуляться пешком.
Он надеялся, что весенний воздух освежит его голову и приведет скачущие галопом мысли в некоторый порядок.
Следуя плану своего отца, Тристан уже успел поговорить с тремя полицейскими, работавшими в Большом Лондоне. Все ночи напролет он занимался сбором информации о мадам Востриковой и ее пользующемся дурной славой заведении. Все это тяготило Тристана и шло вразрез с его внутренними побуждениями. Но украденный у леди Федры поцелуй внезапно привнес смысл в его занятие, казавшееся ему более чем утомительным, скучным и всем тем, что обычно включает в себя слово «долг».
Клуб «Трэвеллерз» находился примерно в миле от дома Тристана. Сейчас ему предстояла приятная прогулка под высоким голубым небом, по которому бежала стая полупрозрачных облаков, напоминавших оторвавшиеся от шпилей Вестминстерского аббатства паутинки. Легкие и подвижные, они неслись, повинуясь порывам ветра, равнодушные к тому, что происходило под ними на пыльных улицах Лондона.
В клубе «Трэвеллерз» собирались как любители приключений, так и те, кто не питал склонности слишком часто выезжать за пределы Англии. Этот клуб посещали и иностранцы. Многих здесь привлекала прекрасная библиотека, можно сказать, лучшая в Лондоне, где имелись газеты на дюжине языков. Еду тут готовили вполне достойную, кофе подавался чрезвычайно крепкий, чем он и был знаменит. Можно было доставить себе удовольствие и поиграть в библиотеке в карты, но, правда, только по ночам. Здесь собиралась та прослойка светского Лондона, в которой Тристан ощущал себя уместным, и здесь его хорошо знали.
Нырнув в прохладные темные своды клуба, Тристан передал трость пожилому-швейцару, который радостно поприветствовал его.
— Милорд. — Слуга склонил седую голову.
— Как поживаешь, Флеминг? — Тристан передал ему шляпу. — Я разыскиваю мужчину по имени де Венденхайм. Никогда не видел его.
Флеминг мотнул головой в сторону столовой.
— Тот, кого вы разыскиваете, сидит в одиночестве за столиком у окна, милорд, — сказал он. — Он очень высокий и смуглый. Вы не ошибетесь.
Поблагодарив швейцара, Тристан направился в столовую. Флеминг оказался прав. Де Венденхайма нельзя было ни с кем спутать. Он был явно выше Тристана, смуглый и с очень темными волосами. Увидев, что к нему направляется Тристан, де Венденхайм свернул газету и встал. Несмотря на свой рост и широкие плечи, двигался он с достаточной долей элегантности.
Темные, глубоко посаженные глаза с циничной откровенностью мгновенно впивались в лицо собеседника и уже не отпускали до конца разговора.
Тристан протянул руку.
— Добрый день, де Венденхайм, — сказал он. — Спасибо, что пришли.
— Разве у меня был выбор? Вашему отцу никто не может отказать. — Он не обвинял, просто констатировал факт.
Тристан улыбнулся ему в ответ.
— У меня тоже не было выбора. По собственной воле я никогда не стал бы заниматься этими делами, — сказал он и показал рукой на столик. — Может быть, присядем, сэр? Закажем кофе.
Глаза де Венденхайма помрачнели.
— По крайней мере он тут крепкий.
Тристан попросил слугу принести кофе, сел в кресло и вытянул ноги.
— Только потому, что здоровье моего отца пошатнулось, — заговорил он, — мне пришлось удовлетворить его просьбу. Я хочу, чтобы вы это поняли. Хотя мне пока не совсем еще ясно, что именно я должен сделать.
Де Венденхайм внимательно изучал его лицо.
— Мне известно, что в Греции вы работали в разведке, — заметил он. — Полагаю, Хокстон считает, у вас есть что предложить.
Тристан засмеялся, но его смех прозвучал холодно и искусственно.
— Я был всего лишь наемным солдатом, — поправил он де Венденхайма. — Тогда в силу своей молодости я рассматривал войну как некую разновидность спорта. Или по крайней мере пытался смотреть на нее с такой точки зрения. Мне все виделось сквозь розовую дымку идеализма и романтики.
На бесстрастном лице де Венденхейма промелькнуло выражение, убедившее Тристана в том, что его хорошо понимали.
— Ясно, — наконец сказал он. — И как вы нашли это позже?
Тристан бросил взгляд в сторону.
— В глазах тех, — проговорил он, — кто никогда не был на войне, все это выглядит… ужасно благородно. Простите за каламбур.
— А при ближайшем рассмотрении — только ужасно. — Де Венденхайм ухмыльнулся. — В этом я вполне с вами солидарен, сэр. Мне пришлось стать свидетелем того, как война выглядит на самом деле, и могу откровенно сказать, у меня больше не возникает желания участвовать в этом снова.
Тристан заметил, как лицо де Венденхайма напряглось, превратившись практически в маску.
— Наполеон? — догадался Тристан. — Вы были на континенте, полагаю.
— В Эльзасе и в некоторых других местах. — Его большие черные глаза затянулись поволокой грусти. — Насколько я помню, от Эльзаса мало что осталось.
Они оба помолчали. Но эта затянувшаяся пауза в разговоре не была тягостной, она наполнилась глубоким обоюдным пониманием и болью, какой Тристан не испытывал уже давно. Кашлянув, он наконец сказал:
— Послушайте, де Венденхайм, я не хочу доставлять лишних хлопот вашим людям из министерства внутренних дел. Все дело в моем отце. Он тяжело болен. Более того, если говорить откровенно, он умирает. Мой отец — человек долга и дела, и для него состояние беспомощности совершенно непереносимо.
— Простите, я не знал. — Де Венденхайм сразу как-то расслабился, его плечи округлились и слегка подались вперед. — Что ж, продолжайте. О чем вы хотели меня спросить?
Тристан сидел в вольной позе, откинувшись на спинку кресла, когда вернулся официант с серебряным подносом.
— Я уже имел удовольствие побеседовать с тремя полицейскими, работающими на территории Большого Лондона, и двумя девушками — свидетельницами убийства, — тихо сказал Тристан, наблюдая за тем, как официант разливал кофе по чашкам. — Если вы мне скажете, кем был убитый, я сразу же попрощаюсь с вами и отправлюсь домой.
Де Венденхайм взял свою чашку и механическим голосом повторил Тристану все то, что уже было тому известно. Горский был русским и жил в Англии много лет. Проживал он в доме, принадлежащем некоей Востриковой, и, как говорят, имел гомосексуальные связи. Семьи у него не было.
— Мне очень немногое удалось узнать о Горском и о том борделе, в котором он жил в последнее время, — устало проговорил Тристан. — В этом заведении соблюдаются такие меры предосторожности, что узнать что-либо о его клиентах не так-то просто.
На губах де Венденхайма промелькнула улыбка.
— Вряд ли эти клиенты обрадовались бы вмешательству вашего отца в их делишки, — сказал он. — То, что делается за стенами этого публичного дома, а это и извращения всяких видов, держится в строгом секрете.
— О каких извращениях вы говорите? — без всякого интереса спросил Тристан.
Де Венденхайм забарабанил пальцами по столу.
— Садомазохистские оргии с применением насилия и пыток, гомосексуализм, детская проституция. Туда поставляют совсем молодых девушек и юношей, часто против их воли. Некоторые случаи просто поражают своей жестокостью.
Тристану все это было известно, но он ждал, что де Венденхайм подтвердит это.
Де Венденхайм пожал плечами.
— Я не осуждаю предпочтения мужчин, если все основано на добровольном согласии, — сказал он. — Но, насколько я знаю, содержащая этот публичный дом мадам идет навстречу любым пожеланиям своих клиентов и стремится удовлетворить самые изощренные вкусы. А это, как вы понимаете, не может обходиться без насилия.
Тристан сделал глоток кофе.
— Недавно ночью я следил за черным ходом этого заведения и видел, как к нему подъехали две кареты без всяких опознавательных знаков, — с задумчивым видом проговорил он.
— Вы следили? — Лицо де Венденхайма исказилось. — Господи, надеюсь, вас никто не видел?
Взгляд Тристана устремился вдаль.
— Мой дорогой друг, — тихо сказал Тристан, — ни у кого не было ни единого шанса выследить меня.
Немного помолчав, де Венденхайм кивнул.
— Что ж, понадеемся на ваш опыт разведчика.
— Кареты останавливались всего лишь на пару минут, — Тристан продолжил свою историю, — и оба раза через черный ход выводили женщин, плотно закутанных в плащи. Одна из них… Что-то было в ее позе, в том, как она держала голову… — он поставил чашку кофе на стол и заглянул де Венденхайму в глаза, — честно говоря, я не уверен, что она была жива.
На скулах де Венденхайма заиграли желваки.
— Я думаю, ваше предположение недалеко от истины. И вполне возможно, что убитый на Стрэнде мужчина стал неугоден кому-то из клиентов этого заведения.
— А что вам известно о владелице публичного дома?
Де Венденхайм вдруг снова ухмыльнулся.
"Соблазн на всю ночь" отзывы
Отзывы читателей о книге "Соблазн на всю ночь". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Соблазн на всю ночь" друзьям в соцсетях.