Тара Сивек - Соблазн и закуски

Черт, почему мне так чертовски тяжело подмигивать?

– Что у тебя с лицом? – спросила она.

Я слишком долго был вне игры и даже не мог флиртовать пьяным. Я только и мог, что выглядеть, как жертва инсульта. Покачав головой, я просто указал на стопку, намекая, что ее надо обновить.

– Вы должны простить моего друга, – сказал Дрю, похлопывая меня по спине. – Он до сих пор оплакивает потерю своей дерьмовой подружки и сердится на то, что согласился выйти вместе со мной вместо того, чтобы сидеть дома, смотреть «На пляже» и совокупляться с его вагиной.

– Заткнись, мудак, – пробормотал я и схватил один из шотов, которые наполнила блондинка.

Повернув голову, она позвала девушку, которая стояла позади нее.

– Тащи сюда свою сладкую задницу и выпей шот с этими прекрасными джентльменами.

– Я работаю, Лиз. Мне нельзя пить, – ответила та, заскрипев зубами.

При звуке ее голоса мои уши встали торчком, как у пса на слово «печенье». Шот был уже на полпути к моему рту, и я задержал его, когда она шагнула вперед и стряхнула волосы с лица.

Твою мать, какой же она оказалась красивой. И не в пивных очках. Я был уверен, что если б смотрел на нее трезвым, она выглядела бы также прекрасно. Длинные, волнистые, каштановые волосы, гладкая кожа и самые великолепные карие глаза, которые я когда-либо видел.

– О, прекрати брюзжать. Ты же знаешь, Фостерам плевать, если на работе ты чуть-чуть выпьешь. Ты им словно дочь, которой у них никогда не будет.

Эти глаза. Было в них что-то такое, из-за чего невозможно было отвести взгляд.

– Лиз, у Фостеров есть дочь.

– Пэтти играет в софтбол и жмет лежа сто тринадцать кило. У нее член, наверное, больше, чем у того парня, – сказала она, показывая большим пальцем на Дрю.

– Эээээээй, – запротестовал Дрю.

Я не мог отвести от нее взгляд. Мне хотелось, чтобы и она на меня посмотрела. Почему она отказывается смотреть мою сторону?

– Извини, здоровячок. Уверена, у тебя очень милый член.

– Ну, спасибо. Как насчет того, чтобы мы с тобой...

– Даже не заканчивай это предложение. – Она закатила глаза. – Я видела, как ты уединялся в туалете с Джейд «Вяленое мясо» всего лишь двадцать минут назад. И после этого ты решил пофлиртовать со мной?

– Джейд «Вяленое мясо»? Я думал, ее зовут Элисон.

– Ну ты и шлюха. Ее зовут Джейд. Она всегда пахнет как вяленая говядина, поэтому мы называем ее Джейд «Вяленое мясо». И ты засунул свой член в ее мясную вагину.

Пока Дрю и блондинка продолжали словесную перепалку, я продолжал смотреть на тихоню. Мне хотелось коснуться ее волос и убедиться, что они такие же мягкие, какими выглядят. Держу пари, я мог бы использовать ее волосы как подушку – шелковую, пушистую волосяную подушку, которую мог бы гладить всю ночь, чтобы заснуть.

И нет, это звучит вовсе не зловеще. Пора мне, наверное, завязать с выпивкой. Кто продолжает подливать алкоголь в мой алкоголь?

– Боже, Лиз, помолчи. Она прямо тут.

Когда она заговорила, показывая в сторону цыпочки, которая пахла как «Слим Джим»,[12] я снова, как пес, навострил уши.

Надеюсь, я не начал лаять.

– О, умоляю тебя, будто она сама не знает про исходящий от нее мясной запашок. Думаю, она натирает свои женские места болонской колбасой – чтобы заманивать мужиков. Мясные продукты – ее феромон.

Брюнетка недовольно покачала головой.

– Если я выпью шот, ты прекратишь говорить об отвратительной вагине Джейд и употреблять выражение «мясные продукты»?

– Гав!

На меня уставились три пары глаз.

– Я только что гавкнул вслух?

Три головы в унисон кивнули.

– Однажды я встречалась с парнем, которому каждую ночь снились эротические сны. Я просыпалась, а он трахал подушку и стонал во сне, – сказала задумчиво Лиз, на мгновение отводя от меня внимание.

Красивая брюнетка подошла к бару и, по-прежнему не глядя на меня, схватила стоящую рядом со мной стопку. Она смотрела на шот с таким упорством, будто в нем был заключен смысл жизни.

– Итак, за что пьем? – поинтересовалась она у шота.

– Тебе обычно отвечают шоты? – со смешком повторил я ее недавние слова.

Ее глаза стрельнули в мою сторону, и меня будто ударили под дых. Они были такими яркими и светящимися… как расплавленный шоколад.

Черт. Почему, черт побери, я одержим мыслями о шоколаде? Я сто лет не вспоминал о той ночи, а сейчас не мог выбросить ее из головы. И я сравнивал глаза той цыпочки с шоколадом. Ради всего святого, почему везде шоколад? В шоколаде нет ничего особенного.

Кроме того, что она пахла как шоколад.

Стыдно признаться, но после той ночи я несколько месяцев обнюхиванил лосьоны и мыло во всех магазинах подряд, но они никогда так не пахли. Единственной вещью, которая отдаленно напоминала тот запах, был настоящий шоколад. Мне было интересно, натирала ли она местечко за ушами шоколадками «Hershey»[13] вместо духов. А потом стало любопытно, была ли она на вкус как шоколад, и мне приходилось мастурбировать, после того, как я пинал свою задницу за то, что не попробовал ее той ночью.

Кого я обманываю… С момента, как я вспоминал о ней, прошло не так много времени. Каждый чертов раз, когда я находился в радиусе одной мили с тем, кто ел шоколад, я думал о ней. Вот черт. И в том, что я прямо здесь и сейчас одержим мыслями о шоколаде, виновата Таша. Новое место работы должно было дать нам новый старт. Ссоры между нами в последние пару месяцев стали совсем отвратительными, и мы оба согласились, что смена обстановки пойдет нашим отношениям на пользу. Я знал, что она собирается переехать в это захолустье вместе со мной, и все казалось не таким уж и дерьмовым. Чертова любительница пососать члены. В буквальном смысле этого слова. Что самое худшее, мой член она не сосала. Точнее, сосала всего один раз, после чего сказала, что у нее синдром нижнечелюстного сустава или еще какое-то дерьмо, и никогда не повторяла этого снова.

Синдром нижнечелюстного сустава – да идите вы в жопу.

Женщины – зло. Они годами пудрят тебе мозги, заставляя думать о совместном будущем, а затем в один прекрасный день ты приходишь домой и видишь ее на коленях с членом соседа во рту, пока на телевизоре проигрывается порно. Это было забавно до тех пор, пока чей-то член не оказался во рту твоей девушки с синдромом нижнечелюстного сустава. А порно даже не было хорошим. Это было мультяшное порно. То есть не с людьми. Таша отсасывала нашему соседу, пока Даффи Дак драл в задницу Багза Банни, а тот кричал: «Пппппозалуста Багз, сильнее!». Серьезно, такое дерьмо лучше никогда не смотреть.

Имело ли значение то, что я был уверен в своей нелюбви к Таше? Что с ней я чувствовал себя так, будто просто коротаю время, пока вновь не найду Ее? Я знал, что был полным дерьмом и, вероятно, заслужил застать ее, булькающей спермой соседа, но все равно это отстойно.

Выкинув из головы трахающихся кроликов и уток, а также депрессивные мысли, я со злым рыком поднял стопку в воздух и подождал, когда остальные трое сделают то же самое.

– Мы пьем за всех лживых сук в этом мире, которые не умеют сказать правду, которая врезалась прямо им в чертово лицо. Ваше здоровье!

Я опрокинул в себя текилу и шлепнул стопку на стойку, параллельно удивляясь, почему красивая девушка вместо того, чтобы выпить, с ужасом уставилась на меня. Подруга толкнула ее локтем, и она быстро хлопнула свой шот, точно там было шампанское. А затем принялась наливать себе новый. И еще. А потом, кажется, еще десять шотов… подряд. Она определенно переменила мнение насчет того, что пить на работе нехорошо. Мы с Дрю с благоговением на нее пялились. Понятно, что сегодня я выпил в десять раз больше, но все-таки не за один присест.

К тому времени, как Лиз отобрала у нее бутылку, там осталась всего половина.

– Окей, подружка, думаю, с тебя хватит.

В этот момент я начал серьезно терять способность фокусироваться. Мне хотелось попросить у нее разрешения пососать ее пальчик и убедиться, что на вкус он как сникерс. Я хотел узнать ее имя и сказать, что я не всегда такой, но она уже уходила, а я не мог понять, как поднять свою руку, чтобы позвать ее обратно. Я уставился на свою руку на барной стойке, которая просто лежала как маленький кусочек дерьма. Я действительно сурово на нее смотрел и пытался сдвинуть, но не сработало.

Чертова рука. Должно быть, она вышла замуж и уехала в отпуск. Я перестал чувствовать свои зубы.

– Дрю, я не чувствую своих зубов. – Я постучал по ним ногтем. Мне частенько снилось, будто у меня выпадают зубы. Черт, а вдруг я сейчас во сне? Не может быть, вель я не помню, как засыпал. Во сне зубы всегда выпадали мне в ладонь, везде была кровь, и всем было все равно, что я их выплевывал. Каждый зуб, к которому я прикасаюсь, просто выпадает, и никто не смотрит на меня весело, хотя это какое-то сумасшедшее дерьмо, верно? Я провел пальцами по острым краям своих зубов.

Ладно, все нормально. Зубы еще на месте.

– Мда. Думаю, пришла пора пожелать всем спокойной ночи и доставить тебя, дружочек, домой, – сказал Дрю. Встал со стула, он положил на стойку несколько банкнот, затем поднял мою мертвую руку и забросил ее себе на плечо. Пока он выводил меня на улицу, я поднял на него жалобный взгляд.

– Я хочу съесть ее сникерсовый пальчик, но у меня отнялись зуборуки.

После этого я ничего больше не помнил. 

Мне приснился самый лучший на свете сон. Один из тех жарких снов, в котором вы занимаетесь сексом и только-только начинаете испытывать оргазм, как медленно просыпаетесь и не понимаете, то ли у вас и впрямь случился оргазм, или он вам приснился, но вы точно знаете, что вам хочется продолжения. Лежа в тепле и уюте под одеялом, я скользнула рукой между ног, чтобы либо повторить, либо закончить начатое. И в момент, когда мои пальцы проникли под нижнее белье, я открыла глаза и закричала: