Рис обвел взглядом комнату, и ему почудилось, что портрет какого-то предка взирал на них с Сабриной с явной укоризной. Улыбнувшись жене, он прошептал ей на ухо:

— У тебя действительно замечательное чувство равновесия.

— Рис, неужели такое происходит между всеми супругами? Ты ведь понимаешь, о чем я?..

Вопрос удивил его, но он прекрасно понял, что она имела в виду. Ей хотелось узнать, все ли мужчины и женщины впадают в такое состояние, стоит им только прикоснуться друг к другу.

— Нет, такое бывает не у всех; — ответил Рис.

И тут Сабрина вдруг провела пальцами по его бровям, как бы приглаживая их.

— Они такие взлохмаченные, — сказала она с улыбкой. Затем внимательно посмотрела на него и прошептала:

— Рис, скажи, а ты каждый раз чувствуешь… такое? То есть со всеми или только со мной?

Ему хотелось солгать, но он вдруг понял, что солгать не удастся: Сабрина каким-то образом научилась заглядывать ему в душу.

— Так же, Рис? Со всеми или нет?

— Нет, не со всеми, — ответил он уклончиво. И тут же, сообразив, что глупо скрывать правду тихо добавил: — Ничего подобного со мной раньше не происходило.

Сабрина склонила голову к плечу и внимательно на него посмотрела. Потом вдруг рассмеялась и, отстранившись от него, принялась подбирать с пола свою одежду. Рис тоже начал приводить себя в порядок. Заметив какой-то синий шерстяной комок, лежавший на диване, спросил:

— А что это такое? — Он взял с дивана шарф и расправил его.

Сабрина, покраснев, пробормотала:

— Это я связала для тебя, Рис.

«Самые обычные слова, исполненные глубокого скрытого смысла, — думал граф, глядя на синий шарф, который держал в руках. — Выходит, она связала его… специально для меня». Он разглядывал шарф с таким видом, как будто ни разу ничего подобного не видел. На самом же деле Рис боялся посмотреть Сабрине в глаза.

Наконец он все же поднял голову и тихо сказал:

— Увидимся за ужином.

Сабрина внимательно посмотрела на него, но лицо его совершенно ничего не выражало.

Они вышли из библиотеки и, молча, кивнув, друг другу, разошлись в разные стороны.

«Но когда же я перестану удивляться тому, что мне больше не надо готовить?» — подумала Сабрина, усаживаясь за стол, уставленный блюдами и тарелками. Но слуг не было видно. Сегодня они ужинали в одиночестве. В центре стола горели две свечи, а все вокруг утопало во мраке, что придавало их вечерней трапезе некоторую интимность.

— Ты в Лондоне часто ужинаешь не дома? — спросила Сабрина, когда муж сел напротив нее.

— Я в последнее время вообще не обедаю и не ужинаю, — пробурчал Рис. — Я только и делаю, что путешествую из Лондона в Ла-Монтань и обратно. У меня нет более важных дел, чем снимать жену с ветряной мельницы и спасать свои ковры.

На лице Сабрины засияла чудесная улыбка.

— Спасибо тебе, Рис. А ты действительно слушал в Лондоне пение синьоры Ликари? — Вопрос прозвучал неожиданно и совершенно не к месту.

— Я вообще не виделся с синьорой Ликари в последнее время, — ответил Рис.

Сабрина уставилась в свою тарелку и закусила губу, чтобы не рассмеяться. Слова мужа обрадовали ее и вместе с тем почему-то рассмешили.

— А почему ты начал писать стихи? — задала она очередной вопрос, еще больше удививший Риса.

Весьма озадаченный этим разговором, он молча пожал плечами, потом проговорил:

— Помнишь, я как-то раз упоминал Деймиена Руссела? Этот простой шотландский парень во время войны попал ко мне в отряд.

— К тебе в отряд? А что ты делал во время войны?

— Воевал в армии Веллингтона. После смерти матери я купил офицерский патент, — пояснил Рис. — А Деймиен… Это был жуткий мошенник и хитрец, но весельчак. К тому же прекрасный солдат. Он никогда ни на что не жаловался. И всегда умел развеселить всех остальных солдат. Кроме того, он был игрок до мозга костей, но ему ужасно не везло, и он все время проигрывал. Да и блефовать совершенно не умел. Так вот, однажды ночью я увидел его с карандашом и листком бумаги. Ты не поверишь, но он сочинял поэму. Я напугал его — сказал, что если он не даст мне ее прочитать, то я расскажу о его рифмоплетстве в отряде. Он, конечно, мне не отказал. Но у него и не было иного выхода, ведь я был его командиром.

— А его стихи тебе понравились? — спросила Сабрина.

— Нет, это было нечто ужасное. Не стихи, а черт знает что. Хотя иногда встречались удачные строчки. Именно он подтолкнул меня к тому, что я начал писать стихи. На войне мало развлечений, и я, в конце концов, решил взяться за перо.

Сабрина вспомнила чудесные стихи Риса и с удивлением подумала: «Как порой неожиданно человек находит свое призвание».

— А Деймиен вернулся с войны? — Да.

— И ты с ним видишься?

— Раз в год мы с ним встречаемся в городке Литтл-Оррик. Там, в Нортумберленде, великолепная рыбалка.

Сабрина улыбнулась при мысли о том, что Распутник увлекается рыбалкой.

— А ты встречаешься со всеми, с кем вместе служил? У нас в Тинбюри все бывшие солдаты часто собираются вместе.

Рис с вздохом покачал головой:

— Нет, я встречаюсь только с Деймиеном. Потому что из всего нашего отряда лишь мы с ним уцелели.

Ответ мужа ошеломил Сабрину. Она вдруг поняла: на войне поэзия стала для него своего рода бальзамом. А после войны она, по всей видимости, помогла ему избавиться от ужасных воспоминаний.

Снова вздохнув, Рис налил себе вина, всем своим видом показывая, что больше ни о чем не хочет говорить.

Уже у себя в спальне, переодевшись ко сну, Сабрина начала расчесывать волосы. Ей казалось, что муж вот-вот зайдет к ней в комнату, и она не ошиблась. Через некоторое время дверь отворилась, и на пороге возник Рис.

— Ты намерен вернуться в Лондон завтра утром? — задала Сабрина уже давно мучивший ее вопрос.

Он приблизился к ней и положил руки ей на плечи. Поцеловал ее шею, заглянул ей в глаза и спросил:

— Что случилось, Сабрина?

Несколько секунд она стояла словно изваяние. Ну, как ему объяснить?.. Какими словам выразить свои чувства? Хотя, с другой стороны, какое она имела право упрекать его?

— Рис, дело в том… — Она умолкла.

— Так в чем?

— Ты появляешься дома лишь изредка. Появляешься ради того, чтобы…

— Ради чего? Говори же.

— Рис, прости меня, пожалуйста. И забудь все, что я только что говорила.

Она отступила от него на несколько шагов и сделала вид, что ищет расческу.

Какое-то время он молча смотрел на нее. Потом отчетливо проговорил:

— Ты не закончила свою мысль, Сабрина. Ты говорила о том, что я появляюсь здесь лишь изредка для того, чтобы… Так для чего же именно?

— Я прекрасно помню, что говорила, — в раздражении заявила Сабрина. — Хорошо, слушай… Дело в том, что ты никогда не спрашиваешь, ты всегда… берешь. — Она с вызовом взглянула ему в лицо. Его глаза гневно сверкали, но все равно они были прекрасны.

— Да, беру, — произнес он дрожащим от ярости голосом. Но странно, Сабрина могла бы поклясться, что в его голосе звучал и страх.

— Берешь меня, — сказала она, чувствуя, как в груди ее тоже закипает гнев.

Рис отшатнулся — словно она дала ему пощечину.

— Так вот, значит, как ты смотришь на наши отношения, Сабрина? Как на обязанность?

Уже не в силах сдерживать гнев, Сабрина прокричала:

— А разве не так должно быть?! Ведь мой долг — всегда выполнять твои желания! А ты волен, приходить и уходить, когда тебе вздумается, верно?

Рис впился в нее взглядом; его дыхание сделалось тяжелым и прерывистым.

— Что ты еще хотела бы мне сказать? — произнес он ледяным голосом.

Рис видел, как вздымается ее грудь, и видел выражение неподдельной грусти на ее прекрасном лице.

— Пожалуйста, прости меня, — сказала Сабрина. — Я погорячилась…

Рис с некоторым удивлением посмотрел на нее, но гнев все еще не оставил его, и он заявил:

— Ты прекрасно знаешь, что я не стремился к этому браку.

Сабрина вскинула подбородок и не без сарказма ответила:

— Да, милорд, я в курсе.

Воцарилось тягостное молчание. И Рис, как ни странно, почувствовал себя виноватым. Да, впервые в жизни он растерялся перед женщиной.

— Тебе… тебе все это нравится? — Он обвел взглядом комнату. — Нравится то, что тебя здесь окружает?

Она кивнула и с грустью в голосе ответила:

— Да, нравится.

Тут взгляды их встретились, и Сабрина тотчас опустила глаза.

— Черт побери… — пробурчал Рис себе под нос. Резко развернувшись, он вышел из спальни.


Глава 19


И опять потянулись унылые дни, похожие один на другой как две капли воды.

Утром миссис Бейли подавала ей в постель горячий шоколад с подогретой булочкой. Потом она вставала, какое-то время расхаживала по дому, после чего отправлялась в Бакстед-Хит, где беседовала с Марго Банфилд или же навещала Джеффри.

Сабрина проклинала себя за гордость. Она понимала, что ей необыкновенно повезло — так, как везет не очень многим женщинам. На зависть всем она жила в прекрасном особняке и ни в чем не нуждалась. Любое ее пожелание исполнялось по первому же требованию. К тому же ее окружали невероятно дорогие и красивые вещи — мебель, ковры, всевозможные украшения… Да и муж о ней не забывал. Он появлялся несколько раз в месяц и поначалу всегда бывал, ласков и нежен. Но под конец мрачнел и даже иногда грубил.

Впрочем, она не оставалась в долгу. Не могла сдержаться из-за своего ужасного характера. Гордость, упрямство, страстность… Ох, если бы не Рис, она никогда не узнала бы, что у нее такой тяжелый характер. К счастью, она быстро забывала обиды.