Эмили была смущена уступчивостью старшей сестры и продолжала расспросы:

– Почему вообще тебя сосватали с этим Ратбеном? У всякого события есть свои причины.

Причиной было упрямство юноши, не желавшего продолжать свой род, но Ванесса не собиралась сообщать об этом близнецам. Она решила назвать другую, более нейтральную причину, вспомнив рассказы отца о Ратбенах.

– Старший Ратбен – граф, – сказала она. – Но у них в роду были и гораздо более высокие титулы, включая герцогов. Ратбены – старинный, очень уважаемый род, поэтому мама не могла отказаться от предложения породниться с ними.

– Но что им нужно от нас, если у них в роду уже есть высокие титулы? – не унималась Эмили. – Деньги?

На этот вопрос ответила Лейла:

– Не будь дурочкой, Эми. Ты забыла о титуле дедушки, который еще не перешел по наследству? Первенец Нессы станет маркизом Доутоном, это более чем веская причина для того, чтобы граф, каким бы богатым и влиятельным он ни был, захотел женить на ней одного из сыновей. – Лейла вдруг ахнула и широко раскрытыми глазами уставилась на Ванессу: – Но ты же, надеюсь, обручена с сыном графа, а не с самим стариком?

– Конечно, с сыном, – ответила Ванесса со смешком, а затем решила сменить тему. – Давайте покатаемся верхом! Я найду вам лошадей и научу держаться в седле.

– У нас есть свои лошади, – заявила Эмили.

Ванесса была поражена этой новостью. Неужели Кэтлин пересмотрела свои взгляды? Это было неслыханно!

– Неужели мама разрешила вам заниматься верховой ездой?

– Она просто ждала, пока мы подрастем, – ответила Лейла.

– Мама боялась, что мы не справимся с лошадьми, ведь они могут выйти из-под контроля или испугаться. Но когда нам исполнилось пятнадцать лет, она разрешила брать уроки верховой езды.

– Почему, черт возьми, она не рассказывала нам в детстве о своих страхах? Почему мама категорически запрещала нам садиться в седло, никак не мотивируя свою позицию? – возмутилась Ванесса.

– Мама никогда ничего не объясняет, ты же знаешь, Несса, – грустно промолвила Лейла. – Она твердо верит, что имеет право запрещать нам то, что считает нужным запретить, без всяких объяснений.

Ванесса вспомнила, с какой горечью она думала, что не сможет здесь, в Доутоне, ездить верхом, и сокрушенно покачала головой.

– Да, я это знаю, – произнесла она.

– В детстве ты не была такой смелой и не требовала от нее объяснений, – посетовала Эмили.

Неодобрение, звучавшее в ее голосе, заставило Ванессу приподнять бровь.

– Тебе что-то не нравится во мне, Эми?

Эмили вздохнула.

– Прости, я не могу привыкнуть к тому, как сильно ты изменилась.

– Ванесса слишком долго жила вдали от нас, – сказала Лейла. – Отец не мог научить ее тем женским добродетелям, которым научила нас мама.

– Мама рьяно воспитывала меня до самого отъезда, – заявила Ванесса. – Поэтому я пропустила совсем немного.

– В таком случае, когда ты успела стать такой непокорной?

– Я могу задать тебе тот же вопрос, Эми? – промолвила Ванесса, пристально глядя на сестру. Это заставило Эмили покраснеть, и Ванессе стало жаль ее. – Извини, я долго была в отъезде и забыла, какую робость умеет внушать детям наша мама. Но так как я скоро выйду замуж, то не чувствую необходимости потакать ей и во всем уступать.

Это была не вся правда. Да, шесть лет свободы от материнского гнета действительно изменили Ванессу. Но дело было не только в этом. В отличие от близнецов, которые старались во всем угодить матери, Ванесса, напротив, пыталась противостоять ей. Старшей сестрой руководили гнев и обида на Кэтлин. И несмотря на то что Кэтлин рассказала ей о подлых попытках шантажа Генри Ратбена, Ванесса все еще осуждала мать.

Глава 23

Сестры со смехом вбежали в дом, едва не попав под ливень, который теперь шумел за входной дверью. Оказавшись в прихожей, девушки быстро успокоились и замолчали, стараясь вести себя прилично на случай, если Кэтлин окажется поблизости. Не заметив ни матери, ни слуг, Ванесса улыбнулась и тут же увидела спускающегося по парадной лестнице Монти.

У нее перехватило дыхание. Мода не влияла на внешность этого человека. Он был хорош собой вне зависимости от того, что носил. Сегодня его синий сюртук был расстегнут, темные с рыжеватым отливом волосы распущены, в руке он держал хлыст. Должно быть, он не заметил, что начался дождь.

– Встретимся в гостиной за чаем, – прошептала Ванесса Эмили. – Дай мне несколько минут подготовиться к урокам танцев.

Эмили проследила за ее взглядом и одарила Монти ослепительной улыбкой, прежде чем прошептать в ответ:

– Только если ты приведешь с собой этого молодого человека.

– Я постараюсь, – ответила Ванесса, снимая шляпу для верховой езды.

Монти уже спустился по лестнице, но остановился, когда она подошла к нему. Он подчеркнуто вежливо поклонился и протянул ей руку ладонью вверх. Ванесса уставилась на него.

– Ты должна предложить свою руку для поцелуя, – подсказал ей Монти.

Она фыркнула:

– Я знаю, но ты же гостишь в нашем доме. Мы можем обойтись без этих формальностей. Или ты намерен целовать мне руку при каждой встрече?

– Но я впервые вижу тебя в образе истинной леди. Окажите мне честь, леди… Нестор.

Ванесса расхохоталась.

– Не окажу, и прекрати меня так называть! В любом случае, тебе вряд ли будет приятно целовать мои перчатки.

Она подняла руку, затянутую в лайку.

– Ошибаешься, – заявил Монти и, схватив ее руку, прижался губами к пальцам девушки. – Я готов целовать даже твою перчатку.

Она отдернула руку.

– Не думай, что эти вольности снова сойдут тебе с рук.

– Я могу подождать, пока ты освободишься от аксессуаров.

Возникла неловкая пауза. Безобидная фраза почему-то смутила Ванессу. Или, может быть, ее привело в замешательство чувственное выражение его глаз? Ей было трудно дышать, щеки горели… Ванесса не могла вспомнить, почему оказалась здесь.

– Как ты относишься к танцам? – выпалила она вдруг, учащенно дыша.

– Танцы – прекрасный повод держать в объятиях хорошенькую даму.

– Так, значит, ты умеешь танцевать?

– Конечно, – ответил Монти.

– В таком случае, может быть, научишь меня?

Монти усмехнулся.

– Хорошо, я найду укромное местечко…

Ванесса засмеялась.

– Никакого укромного местечка! Нам нужна музыка, и мои сестры согласились сыграть на своих любимых инструментах сегодня вечером, после ужина.

Монти театрально вздохнул.

– Значит, в комнате будут зрители? Это не совсем то, на что я надеялся.

– Ты отказываешься?

– Вовсе нет! – поспешно воскликнул Монти. – Я не привык сдаваться.

– Ты неисправим, – посетовала Ванесса. – Не забывай, ты обещал вести себя хорошо, как только я облачусь в женское платье.

– Неужели я забыл добавить, что только на публике?

Ванесса закатила глаза.

– Нет, такого уговора не было!

– Но моя дерзость забавляет тебя, милая, – заявил Монти. – Признайся в этом!

– Леди никогда бы в этом не призналась. Итак, я имею честь пригласить тебя на чаепитие со мной и моими сестрами.

– О господи, к чему эти формальности? Имею честь и тому подобное… Давай договоримся: когда мы наедине, мы становимся самими собой?

Ванесса покраснела.

– Мне нужно практиковаться в правильной светской речи и поведении, а ты сводишь мои усилия на нет!

– Я могу тебя многому научить. Например, темно-синий цвет платья должен стать табу для тебя. Неужели мама не говорила, что до замужества девушка должна одеваться в светлые пастельные тона?

– Ты, конечно, знаешь, что я долго жила с отцом в глуши, но я хорошо знаю о глупых ограничениях, наложенных на гардероб молодой леди общественным мнением. Однако платье для верховой езды – это исключение, к твоему сведению, оно может быть темного цвета.

Монти усмехнулся.

– Ты прекрасно выглядишь в «амазонке». Мне нравится, когда ты принимаешь оборонительную стойку. Ты так очаровательна в своем запале.

Значит, насмешки все-таки не закончились? Ванесса фыркнула:

– Итак, я пригласила тебя на чаепитие. Приходить или не приходить – твое дело.

И с этими словами Ванесса направилась в гостиную, не дожидаясь ответа.

* * *

– Дракон тоже явится к чаю? – спросил Монти, войдя в гостиную и поклонившись близнецам.

Он сел в кресло, стоявшее рядом с диваном. Ванесса не удивилась, что Монти дал Кэтлин подобное прозвище после того, как мать резко обошлась с Эмили за ужином. Близнецы захихикали, догадавшись, кого гость имеет в виду.

Ванесса села к ним на диван.

– Если дракон явится, мы разрешим вам бежать от его огня, – сказала она гостю.

Близнецы попытались завести с Монти беседу. Лейла вела себя прилично, а Эмили несколько назойливо. Но Монти ловко уклонялся от ответов на ее вопросы.

– С Востока, – коротко бросил гость в ответ на вопрос Эмили, откуда он родом.

– Младший сын в семье, – ответил он, когда она спросила, сколько у него братьев и сестер.

А когда Эмили поинтересовалась, действительно ли его зовут Монтегю, он просто с улыбкой пристально посмотрел на нее, заставив покраснеть.

Ванесса решила не вмешиваться. Она не собиралась брать на себя роль матери и осуждать Эмили. Тем более что Монти, похоже, забавляла эта игра. Ванесса догадывалась, почему Эмили пристает к гостю, хотя ее предупреждали не докучать ему. Ей очень нравился Монти, и поэтому сестрица хотела знать о нем все. Ванессе было хорошо знакомо это чувство.

Чай подали ровно в четыре. Слуги поступали так каждый день, вне зависимости от того, присутствовал ли кто-нибудь в гостиной или нет. Эта традиция сохранялась в поместье Доутон на протяжении многих лет.

Кэтлин так и не вышла из своей комнаты. А вот Чарли решил присоединиться к Монти и хозяйским дочкам. Он появился в ореоле золотистых волос, облаченных в длинный, атласный, темно-зеленый снаружи и ярко-красный внутри камзол, бросавший вызов светским традициям. Особое впечатление производили кружева, украшавшие запястья и ворот, где они переходили в манишку. Откуда бы ни был Чарли, его страна сильно отстала от моды. Или же юноша был настолько экстравагантен, что предпочитал создавать свои собственные образы.