Расстояние до комнаты Энн составляло лишь сотню ярдов, но им показалось, что они целую вечность бежали туда, крича ее имя, перекрикивая вой пожарной сигнализации.

– Ее тут нет! – завизжала Канда.

– Должно быть, она уже вышла! – крикнула в ответ Стиви. – Сейчас уже все должны быть на улице!

– Я должна проверить!

Стиви кинулась в ванную комнату Энн и намочила два полотенца водой.

– Вот, – сказала она, – вручая одно из них Канде, – прикрой лицо, и мы проверим все комнаты.

Борясь с дымом, который грозил поглотить их, Канда и Стиви пробиралась по коридору, выкрикивая имя Энн.

– Тут никого нет! – крикнула Стиви – а затем снова увидела фигуру-привидение. Догадка ударила ее в грудь, точно молот. Это была Дени! Ее лицо почернело от дыма, она мчалась по всем углам Оазиса, сея разрушение и страх. В какой-то ужасный миг Стиви едва не сломалась под напором ненависти, которая хотела поглотить все, ради чего она работала. Но сейчас не было времени для слабости, тем более что речь шла о безопасности «путниц». Взяв Канду за руку, Стиви безошибочно направилась к выходу. Распахнув двери, она почти выпала наружу, вдыхая холодный, прозрачный воздух пустыни большими, прерывистыми вдохами. Затем, не обращая внимание на то, что кто-то попытался остановить ее, Стиви вернулась назад в здание.

Ей нужно было найти Дени. Но где? Тут были дюжины кладовых, набитых легко воспламеняющимися материалами… Где нанесет Дени свой очередной удар? – спросила она себя, двигаясь по памяти через оглушительную жару, обмотав мокрое полотенце вокруг головы. Ее легкие напоминали наждак, глаза воспалились, но Стиви не отступала. И затем увидела Дени всего в нескольких футах, с металлическим контейнером в руках; она целенаправленно шла к шкафу с медицинским оборудованием, словно была суперменом и ей не страшны были ни дым, ни огонь.

Стиви продвигалась вперед, крича ее имя, и на миг Дени остановилась. Стиви расслышала горловой смех, а затем контейнер пролетел по воздуху и сбил ее с ног. Стиви потеряла сознание.


Звук колоколов возвестил о прибытии городской пожарной команды. Ли пробирался сквозь ряды путниц, отчаянно заглядывая в каждое лицо в поисках одного, которое было для него самым дорогим. Господи, подумал он, ее тут нет. Стиви тут нет. Главный вход в Оазис теперь был охвачен пламенем, и когда пожарники спрыгнули с грузовиков, держа в руках топоры, Ли понял, что нельзя терять ни секунды. Накрыв голову пиджаком, он бросился в окно, не обращая внимания на осколки стекла, порезавшие ему лицо. Молясь так, как не молился никогда, Ли пробирался сквозь ад. Это походило на Вьетнам, весь этот жар и дым, только теперь спасать приходилось не товарища, а женщину, которую он любил больше жизни.


Среди воя сирен и выкриков команд сдавленные крики о помощи, которые раздавались из кладовки с припасами, остались незамеченными. Среди лихорадочной битвы с огнем никто не услышал стука в дверь, яростных попыток сорвать запор, который так внезапно захлопнулся. И когда воздух наполнялся ядом и смертью, стук становился все слабее, а крики о помощи все тише… а затем замерли навсегда.


Серые пальцы тонкого, едкого дыма затянули рассвет в пустыне как горькое напоминание о безумии Дени. И даже осматривая разрушения, которые причинила Дени, Стиви испытывала горестную жалость и странное родство с искореженной душой, которая погубила себя собственной ненавистью.

Закутанные от утреннего холода в одеяла, все обитательницы сгрудились вокруг Стиви, словно все еще оставались ее паствой. И все же в этом было нечто большее, чем жест, что-то исполненное заботы и защиты, потому что все они поняли, что Оазис был не только местом, где работала Стиви Найт, но и всей ее жизнью.

Увидев осунувшееся лицо Стиви и, видимо, не так истолковав отчаяние на нем, Ливи подошла к ней и пробормотала:

– Все сейчас выглядит хуже, чем есть на самом деле, Стиви. Я говорила с пожарниками… Стены целые. Через несколько месяцев все удастся восстановить. Я могу обещать тебе полтора миллиона от «Уолш Фаундейшн». Чек пришлю не позже следующей недели…

– На меня ты тоже можешь рассчитывать, – сказал Ли, прижав к себе Стиви, словно больше не хотел ее отпускать. – Я знаю, что это место значит для тебя…

Стиви поглядела ему в глаза, и в ее взгляде сожаление смешалось с просветлением от понимания истины.

– Нет, – сказала она, – не все. Оазис важен, но это еще не все для меня, Ли… Мы все восстановим, начнем заново. Но прежде чем мне становиться миссионером, я должна сдержать еще одно обещание…

Его глаза посмотрели с немым вопросом.

– Обещание любви, – сказала она.

И когда он поцеловал ее долго и нежно, она поддалась еще одному соблазну – сердечному, о котором знала, что не пожалеет.