Это не садомазоклуб, только жестокое наказание. Никакое отречение не повысит стоимость ваших денег в аду. Бабушка уже догорает. Ей нужно сесть и выпить свой игристый напиток в покое, прежде чем она пройдет через шум и бред. Только почти в бессознательном состоянии она сможет спуститься в смертельную яму, на арену, куда христиан бросали на съедение львам, теперь это место называется танцевальный зал.

К сожалению, здесь нет места, где можно было бы посидеть и выпить, кроме ложи для ВИП-персон, и ей не хочется покупать свой путь на небеса, чтобы расположиться на облаке со стайкой самодовольных ангелов. Поэтому она прислоняется к басовому динамику и, ощущая, как грохочет у нее в груди, воображает, что это Сатана терзает ее душу. После того как достаточное количество анестезирующего напитка принято, Барбара прячет бутылку за динамиком и готовится трясти задницей. Гореть в аду.

Отвергнутая отвергнутыми, она большими шагами спускается вниз, в преисподнюю, только затем, чтобы обнаружить, что внизу гораздо лучше, чем на поверхности. Свет и звуки приглушены и распределяются равномерно. Здесь царит общее блаженство проклятых душ, в аду все равны. Действительно, их движения напоминают описания средневековых мучений, которые ждут грешников, особенно погрязших в прелюбодеянии. К сожалению, эти юные грешники, похоже, горят, для того чтобы грешить, а не наоборот. И это их танец разочарования.

Бабушка танцует буги. Она самозабвенно колышется вместе с музыкой.

Надо забыть циничную действительность, здесь существует простая радость движений, несмотря на ложные шаги. Если ее пение в действительности является криком, то ее танец напоминает судороги при вздутии кишечника. Но кто будет анализировать непосредственные проявления синдрома Туретта. Пока страдающие не стесняются выражать их неконтролируемые желания.

Барбара карабкается вверх из смертельной ямы, чтобы оправиться от своих ожогов с помощью холодного игристого с небольшим количеством льда, бутылка которого спрятана позади динамика. Покинув зону грохота музыки, она обнаруживает, что за ней наблюдают. Мужчина с пустым бокалом в руке, должно быть, догадался, что она возвращается к бутылке, спрятанной в потайном месте. Он поднимает свой бокал и, крича ей в ухо, вежливо спрашивает, не может ли он к ней присоединиться. Ей вспоминается, как во времена, когда она курила, некоторые люди вежливо спрашивали у нее сигарету и, получив ее, быстро удалялись. Этот мужчина выглядит довольно приятным. Молодой, темноволосый, красивый и стройный. Еще один богоподобный мужчина, достойный поклонения. Сын Бога. Манекен. Не ее тип, но кто не захотел бы потрахаться с манекеном, пусть его интерес к ней и ограничивается бутылкой игристого.

Она явно не успеет прикончить бутылку, потому что не задержится здесь долго. По-прежнему оставаясь в верхней одежде, так как не зашла в гардероб, она чувствует себя бабушкой, зажаренной на гриле. Уже пресытившись этой преисподней, она жаждет выпить «Мартини» в более заурядном аду. Почему бы не отдать молодому и лишенному средств ее остатки? Почему бы не дать ему возможность хорошо провести время, поскольку она больше не нуждается в этом? И если она дает волю своей симпатии, почему бы не дать ее и злу тоже. Сделка с дьяволом. Если он хочет хорошо провести время, он это получит.

Доставая из-за динамика бутылку с добавленным волшебным порошком, Барбара чувствует себя ведьмой. Бутылка по-прежнему наполовину полная, ее содержимое, смешанное с содержимым пакетика, бурлит. Она передает ему пенящуюся жидкость.

— Я случайно встряхнула ее! — объясняет она, крича в его ухо. — Вы можете оставить ее себе! Я не люблю пену!

— Ваше здоровье! — провозглашает он в ответ.

И затем происходит странная вещь. Он берет бутылку, но не делает того, что ожидалось, не уходит. И это лишний раз доказывает, что симпатия точно так же заразна, как зло. У него по-прежнему явно нет к ней никакого интереса, но ее великодушие так тронуло его, что благодарность будет удерживать рядом с ней по крайней мере до первого бокала. Проявляя любезность к старой ведьме, он таким способом демонстрирует ей свое великодушие в ответ на ее.

Здесь слишком шумно, чтобы разговаривать. И что они могли сказать друг другу? Спасибо, что ты не сбежал? Спасибо, что вы дали мне наркотик?

Они удовлетворяются сохранением неловкого молчания в окружающем грохоте музыки. Он отбивает ногой ритм, проявляя истинный талант. Она с улыбкой наблюдает за ним, ожидая момента, когда он упадет в ее объятия.

Червяк предупредил, что эффект от возбуждающего средства может быть непредсказуемым. На веселых вечеринках людям достаточно принять небольшую дозу, только чтобы стать чуть легкомысленнее. Потерять контроль в то время, когда внутренний голос убеждает тебя не следовать примеру остальных. Однако большая доза может полностью вывести из строя ни о чем не подозревающую девственницу.

Барбара приходит к выводу, что он, вероятно, девственник, улучшенный манекен, сделанный по образцу кукольного Кена. А что может быть лучше в качестве жертвоприношения, нежели предложенная богам девственница? Он просто может оказаться рассыльным. Сегодня молодежь обладает сексуальной неопределенностью, похоже, они не определили для себя, пресытились ли они уже или все еще испытывают потребность. Если бы она захотела заняться сексом с манекеном, она должна была бы предложить ему пачку денег. Она предпочла дать ему наркотик. Ей хочется заставить Божьего сына — сукиного сына! — опуститься на колени. Бабушка знает все о ничего не стоящих спасителях и о неблагодарных детях. Нет никакого спасения в сильной любви. Пусть это будет истинной ненавистью. Более известной как месть.

Манекен хорошо одет. Он достаточно презентабелен. Но ей не хочется вести его в постель к себе домой. Отель более приемлем. Она отправится туда со своим раболепным дружком, неразлучная парочка, которая слишком перебрала. Пожилая дама, более опытная в употреблении напитков, поддерживает молодого человека, которого не держат ноги.

Но все происходит не так. Они некоторое время разговаривают. Волшебный порошок развязывает манекену язык, и он вдруг начинает свободно разговаривать с человеком, который его не интересует и с которым он не был знаком еще несколько минут назад. Он жадно поглощает содержимое бутылки с видом человека, который считает, что просто так получил что-то, причем хорошего качества. Сначала это делает его дерзким. Он начинает хвастаться, рассказывая о величине его работы или его квартиры. В этом грохоте она едва может разобрать, о чем он говорит, судя о его монологе по выражению его лица. Серьезное выражение означает серьезность предмета разговора. Однако на середине разговора его рот кривится, челюсть начинает отвисать, и разговор становится более интроспективным. Вместо тем, сфокусированных на его работе, его квартире, его друзьях, его жизни, он вдруг обратился к своим чувствам.

— Я чувствую себя поистине великим, чел! — выкрикивает ее подопытный кролик.

Обращаясь к ней «чел», он только подливает масла в огонь ее мести. Что это? Просто дружелюбная фигура речи, обращенная к ее собственному потерянному поколению? Он называет так всех женщин или считает ее переодетым геем? Но самовлюбленный Нарцисс, похоже, не беспокоится о том, кто она, пока она его хочет, поэтому, ощущая себя главным, он сделает все, чтобы привлечь к себе внимание, включая разговор с пожилой дамой. Его мать дала ему слишком мало любви. И он ничего не дал ей взамен. Но наступает время расплачиваться по счетам.

Очень трудно запихнуть его в машину. Большой ребенок не может с собой справиться. Швейцар отказывается помочь. После тех денег, которые она заплатила ему, чтобы попасть внутрь, этот подонок мог бы, по крайней мере, помочь ей вытащить свою жертву. Она ухитряется запихнуть тело на заднее сиденье, где он продолжает стонать о своих ощущениях: «Я чувствую себя великим, чел!»

Сама она чувствует себя неплохо. Какое облегчение выйти из этого ада. Там слишком жарко. Но это подходящее место, чтобы раздобыть дружка. Похищение очень забавно. И обходится без особого труда. Барбара решила не везти его в отель. Стыдно появляться на публике с этим лузером. Она едет по шоссе и поднимается по Риверсайд-Драйв. Останавливается в пустынном месте в горах, на Гамильтоновских высотах, предвкушая романтичное свидание. Воздух почти теплый, или она по-прежнему пылает. В ее ушах действительно звон, или это щебетание птиц, радующихся началу весны? В поле зрения никаких людей. Только они вдвоем. Ожидающие восхода солнца.

Барбара влезает на заднее сиденье и раздевает его догола. Он по-прежнему стонет о своих чувствах: «Чувствую себя великим, чел! Бла-бла-бла…» Ну а как быть с ней? Ее чувства не имеют значения?

Она осматривает его тело, свежее мясо перед резней. Для кого-то, считающего себя богом, плоть довольно несовершенна. Тело и кровь ее спасителя испорчены, непропорциональны, несмотря на распятие. Это просто человек. Находясь в сознании, он по-прежнему не замечает ее. Бесполезный мешок с костями — вот что ты такое. Последняя вещь, в которой может нуждаться женщина. Большой ребенок. Без всяких признаков эрекции.

Нет. Ни садизм, ни мазохизм не дают ответа. Всевидящий Бог превращает вас в зомби. Тот, кто считает, что у него много времени, находится в полукоматозном состоянии на заднем сиденье чужой машины.

Играющий с вами Бог дает вам благоприятную возможность. Но грешник у ее ног ставит бабушку в неловкое положение, заставляя думать о том, что с ним делать. Бедный барашек. Превосходная жертва. Пока не оказывается на тарелке и не становится просто бараниной.

Ответ приходит к ней как открытие. Или как прихоть. Она открывает дверцу и выталкивает баранину из машины, сваливая бесполезные чресла прямо в грязь. Там он будет в безопасности. Кто нападет на голого мужчину? У него нечего украсть, кроме природных даров, и, честно говоря, на этих костях слишком мало плоти.