Изабель Вульф - Собачье счастье

– Неудивительно, что ты столько лет мучаешься. Такая тяжесть на душе… – Дейзи дотронулась до моей руки. – И ты больше никогда не виделась с Джимми?

– Нет… до прошлой недели.

– И твои нынешние переживания объясняются именно этим?

– В какой-то степени. Представляешь, каково мне было снова его увидеть? Впрочем, Дейзи, мысли об этом никогда не оставляли меня. А в последнее время они посещали меня особенно часто, и вот, по какому-то странному совпадению, а может, по воле судьбы, я снова встретила Джимми. И теперь я просто не могу выбросить все это из головы.

– Я знаю, что произошло, – тихо проговорила подруга. – Думаю, все особенно обострилось из-за твоей недавней потери. Ты ведь почувствовала себя… жертвой, и это заставило тебя вспомнить о том… случае.

– Возможно, – прошептала я. – Вполне возможно. Я знаю одно: важную часть моей жизни словно накрыла чудовищная тень. Иногда мне кажется, что было бы лучше, если бы нас поймали и наказали. Тогда дело, по крайней мере, сдвинулось бы с мертвой точки.

– Но, Миранда, ты ведь могла попасть в тюрьму…

– Такая возможность существует до сих пор, – вяло ответила я. – И для него тоже.

– Он бы наверняка потерял свое кресло. А если бы ваша тайна открылась раньше, то его вряд ли бы вообще выбрали в парламент – слишком уж серьезны обвинения.

– Ты несомненно права.

– Вот поэтому Джимми и заговорил с тобой, – сказала она, постепенно оживляясь. – Он хранит свой секрет все эти годы, и тут появляешься ты. Представляешь, Миранда, какой это кошмар для него? Он так рисковал, идя в политику, и ты для него – как непотухший вулкан. Джимми наверняка боится, что ты попытаешься разоблачить его.

– Возможно, он так думал. Он пригрозил мне «крупными неприятностями» в случае, если я кому-нибудь расскажу. Это явный контрудар… В общем, – шепнула я, – вот она, моя страшная тайна. Теперь ты ее знаешь, и я этому рада. Я так долго мучилась, оттого что никому не могла ее доверить.

Дейзи снова накрыла мою руку своей.

– Теперь я кое-что понимаю о тебе, – проговорила она, помедлив. – Я поняла, почему, когда мы впервые встретились, ты казалась такой замкнутой. Мне пришлось крепко потрудиться, чтобы стать твоей подругой. Ты всегда была такой… скрытной. Теперь я знаю почему.

– Да. Потому что у меня была тайна. Ужасная тайна, и я очень боялась разоблачения. Я жила в постоянном страхе: а вдруг в один прекрасный день все откроется и моя жизнь будет погублена? И это все еще может произойти, – горестно добавила я.

– Тебе следовало рассказать мне об этом раньше. Я тяжело вздохнула.

– Много, много раз за все эти годы я хотела поделиться с тобой. Но ты моя единственная близкая подруга, Дейзи, и я боялась рисковать нашей дружбой.

– Но мне так тяжко думать о том, что ты столько лет несла эту ношу в одиночку. Мне правда очень горько. – От ее сочувствия у меня снова потемнело в глазах. – И тебе, наверное, было так… одиноко.

– Да, – пробормотала я, – ужасно одиноко.

– Ладно, наконец ты рассказала мне, и я очень этому рада. Но остается вопрос: что теперь?

– Честно говоря, я не знаю, – тихо сказала я, глядя на подругу невидящим взором.

– Ты хочешь наказать Джимми, да?

– Нет, хотя его бесстыдство приводит меня в бешенство.

– Тогда что же ты собираешься делать?

Я уставилась в землю, пытаясь найти ответ.

– Я хочу… попытаться поправить дело.

– Ты ищешь прощения?

– Да, – ответила я, чувствуя, как мое сердце проделывает сальто-мортале. – Да, ищу. Я хочу… снять грех с души. Шестнадцать лет назад я причинила кому-то чудовищный вред, и теперь я хочу исправить положение.

– Но почему тебе нужно сделать это именно сейчас?

– Потому что с годами мне вовсе не становится легче – наоборот. Мысль о случившемся никогда не оставляет меня. Я должна выбросить ее из головы, а этого не произойдет, если я буду сидеть сложа руки.

– А что бы ты могла сделать?

– Не знаю, – пожала я плечами. – Но я хочу… покаяния. Хочу избавиться от чувства вины. Слишком уж долго оно меня преследует.

– А я знаю, что бы ты могла сделать, – мягко сказала Дейзи, немного подумав. – Впрочем, ты наверняка и сама об этом думала.

Я посмотрела на нее, а потом отвела глаза в сторону.

– Да. Я думала об этом много раз. Я… представляла это в своем воображении, но мне никогда не хватало смелости сделать это в реальности.

Подняв глаза к небу, я увидела, как крошечный самолет вышивает тончайшей белой нитью по голубому полю.

– Так будь смелой сейчас, – услышала я голос подруги. – Будь смелой, Миранда.

– А разве еще не поздно? – слабо спросила я.

– Нет. Никогда не бывает слишком поздно. – Я посмотрела на нее. – Разыщи его, Миранда. – Мое сердце чаще забилось. – Найди Дэвида.

Найди Дэвида…

– Но что мне ему сказать?

– Что тебе ему сказать? – эхом отозвалась она. – Ну, хотя бы попросить прощения.

Я грустно улыбнулась.

– Боюсь, простого извинения будет недостаточно. «Привет, Дэвид. Я Миранда. Помнишь тот пакет, который ты получил шестнадцать лет назад? Ну, он еще взорвался у тебя в руках? Да-да, тот самый. Думаю, ты хорошо помнишь тот случай. Так вот – принесла его тебе я!» Разве тут обойдешься извинением? – повторила я, снова чувствуя, что вот-вот заплачу.

– Возможно, ты права. Наверное, это меньшее и в то же время единственное, что ты можешь сделать.

– Гм, верно.

– Поищи его, Миранда, – ласково посоветовала Дейзи. – И возможно, ты сумеешь закрыть эту страницу своего прошлого. Тебе ведь этого хочется, правда? И всегда хотелось?

– Да, – прошептала я, помедлив. – Именно этого. Я хочу это сделать. И всегда хотела. Я всегда хотела найти Дэвида Уайта. И я найду его.

Покинув Дейзи пару часов спустя, я чувствовала себя разбитой и в то же время испытывала облегчение. Моя страшная тайна перестала быть только моей, а Дейзи не осудила меня и дала хороший совет. От одной мысли о том, чтобы попытаться найти Дэвида, мне становилось гораздо легче. Наконец-то я начну действовать! Вот только где мне его искать? Он может быть в Париже, Перу или Престине[18] – где угодно. Но я, по крайней мере, знала, откуда начать поиск. Вернувшись домой, я разыскала номер и набрала его.

– Вы позвонили в университет Суссекса, – сообщил голос на автоответчике. – Коммутатор работает с понедельника по пятницу с девяти до пяти тридцати. Если вам известен добавочный номер…

Придется дожидаться понедельника. Тогда я решила поискать в Интернете профессора Дерека Уайта. Поиск не дал никаких результатов. После этого я набрала в поисковике «Дэвид Уайт», сознавая бессмысленность своих действий. Так и есть: система выдала мне порядка четырех миллионов ссылок. Один Дэвид Уайт торговал оптическими приборами, другой покупал старые книги, третий занимался установкой отопительных систем, четвертый – актер – снимался в «Зачарованных».[19] Другим тезкам разыскиваемого мной человека принадлежали фирмы по производству электроприборов и мебели; нашелся даже один рэппер по имени Дэвид Уайт. Возможно, «мой» Дэвид Уайт пошел по стопам отца – стал ученым, а может, он вообще забросил науку.

На следующий день в девять утра я уже снова звонила в университет.

– Прямо сейчас соединять меня с этим человеком не нужно, – осторожно попросила я. – Я просто хочу узнать, по-прежнему ли работает у вас профессор Дерек Уайт?

– Пожалуйста, подождите…

Зазвучал Вивальди в электронной обработке.

– Вы знаете, этого имени в моем списке нет. А на какой кафедре он работает?

– Э… Я точно не знаю. Возможно, на биологической. Или на кафедре биохимии.

– Сейчас проверю еще раз. Нет. У нас этот человек не значится. Хотите, я соединю вас с кем-то еще с кафедры биологии?

– Спасибо, не нужно, – ответила я в панике. Они ведь могли спросить, кто я и почему звоню.

Я решила снова позвонить в справочное и попробовать выяснить домашний телефон.

– Знаете ли вы адрес?

– Да, конечно. – Все эти годы я помнила его наизусть. – Вест-драйв, 44, Брайтон.

– Пожалуйста, подождите… Профессор Д. Уайт по этому адресу не проживает, – после минутной паузы объявила оператор.

– Но он жил там раньше…

– Человек, которого вы разыскиваете, по этому адресу не проживает, – повторила она. – Чем еще могу помочь?

– Спасибо, больше ничем.

Вздохнув, я повесила трубку. Да, найти его будет непросто, – впрочем, прошло столько времени, и они могли переехать, а профессора, возможно, уже нет в живых. А если он жив, то ему явно перевалило за шестьдесят пять, и он скорее всего уже на пенсии. Может, соседи знают, куда они переехали, или хотя бы согласятся передать записку? Поскольку других зацепок у меня не оставалось, я решила съездить в Брайтон, а заодно посетить маму. Я заглянула в ежедневник – среда была свободна. Так, сначала я могла бы разведать ситуацию, а потом перекусить вместе с мамой.

– Чудесная мысль, – обрадовалась мама, когда я ей позвонила. – Девочки в отъезде – у них каникулы, так что мы славно проведем время вдвоем. Да, и ты встретишься с мальчиками. Ты ведь давно с ними не виделась?

– Да, уже давно. Значит, до среды.

В среду рано утром мы с Германом отправились в Брайтон. Я намеревалась приехать туда до девяти, чтобы наверняка кого-нибудь застать. Мне даже не приходилось заглядывать в карту – так хорошо я знала дорогу. Я проехала Сити, перебралась через Темзу по мосту Блэкфрайерс, а потом продолжила путь по дороге А23, минуя Херстпирпойнт. Вскоре я увидела знак, указывавший направление на Брайтон. Когда я въехала в город, на душе у меня скребли кошки. Я проехала через центр по направлению к Куинс-парку, а затем свернула направо – на Вест-драйв. Я так часто бывала здесь в своих снах, кошмарных снах… Дом стоял ближе к концу улицы. Построенный в эдвардианском стиле, он имел общую стену с соседним зданием и был несколько отодвинут вглубь. Аккуратный садик перед домом окружала невысокая ограда. Я медленно проехала мимо. Из дома не доносилось ни звука (возможно, еще слишком рано – только четверть девятого). Я повернула назад и припарковалась возле одного из соседних зданий, чувствуя себя частным детективом, который охотится за чьим-то сбежавшим супругом. Пока я сидела в машине, наблюдая за домом, Герман то и дело издавал тревожные вздохи. В половине девятого появился почтальон, но дом не ожил и к девяти часам. Возможно, хозяева куда-то уехали – траву в саду давно не стригли. В четверть десятого я выбралась из машины. Прерывисто дыша, я открыла калитку и пошла по дорожке, ведущей к входной двери, – в ужасе вспоминая о том, как это происходило со мной в прошлый раз. С учащенно бьющимся сердцем я позвонила в дверь.