Спустя несколько минут в дверь, пригнув голову, вошел высокий мужчина. Хотя одежда была ему впору, руки его казались несуразно длинными, а ноги напоминали ходули. Он выглядел так, словно его растянули на дыбе. Даже лицо, обрамленное седой бородкой, смягчавшей линию челюсти, казалось слишком длинным. Но стоило ему улыбнуться, и в его чертах проступало обаяние, заставлявшее забыть о неказистой внешности.

Маргарет взвизгнула от восторга, бросившись к нему — Генри, ты вернулся!

По какой-то необъяснимой причине девочка привязалась к Генри с первой же встречи. Тогда ей было всего пять лет, но она не колеблясь подошла к Генри, поразив его до глубины души. Дуглас подозревал, что Генри стесняется своей внешности и по этой причине держится особняком. Встреча с Маргарет коренным образом изменила его жизнь. Девочка всячески опекала Генри, приглашала его с женой в гости, делала ему подарки на день рождения. В свою очередь. Генри привозил ей сувениры из каж дои поездки. В этом смысле он баловал Маргарет ничуть не меньше, чем Дуглас.

— Ты привез мне подарок? — поинтересовалась она — Маргарет, — строго сказал Дуглас Девочка бросила на него взгляд и очаровательно улыбнулась, ничуть не обескураженная его осуждающим тоном — Конечно, — улыбнулся Генри и вопросительно посмотрел на Дугласа.

Дуглас кивнул, проводив взглядом дочь, спускавшуюся по лестнице вместе с Генри. Контора Генри размещалась в административном здании, рядом с помещением для клерков. Исполняя обязанности представителя «Братьев Макрей», он был к тому же отличным бухгалтером По прошлому опыту Дуглас знал, что дочь устроится в кресле у стола Генри и не успокоится, пока не расскажет ему все, что произошло в ее жизни с их послед ней встречи. Что ж, это даст ему возможность поговорить с Жанной.

Пришло время определиться. Окончательно и бесповоротно.

Он повернулся к Жанне и отвесил легкий поклон — Мы можем поговорить там, где рискуем быть подслушанными, или в относительном уединении. Выбирай, Жанна.

Она нахмурилась:

— В чем дело, Дуглас?

— В тебе. — иронически ответил он. — Все мои проблемы в конечном итоге сводятся к тебе.

Жанна еще больше нахмурилась, но промолчала.

Дуглас вышел из хранилища и, убедившись, что она следует за ним, направился к своей конторе. Вряд ли это самое мудрое решение. Хотя объяснение между ними давно назрело, сказанного не воротишь. Ему придется выбирать: либо изгнать Жанну из своей жизни, либо презирать себя за то, что он оказался не в силах отослать ее прочь.

Помедлив у двери конторы, Дуглас оглянулся на Жанну В строгом синем платье — том самом, в котором он увидел ее в доме Хартли — и незатейливой шляпке, аккуратно сидевшей на голове, она мало походила на девушку, которую он знал когда-то. В полуулыбке, игравшей на ее губах, не было веселья, только вежливое внимание. Лицо, некогда выразительное, казалось непроницаемым. Держалась она прямо и выглядела совершенно неприступной.

Идеальная гувернантка во всех отношениях.

Если бы не печаль, порой омрачавшая ее взгляд и витавшая над ней, словно тончайшая вуаль, почти незаметная для глаз.

Внезапно Дугласу захотелось, чтобы Жанна рассмеялась, весело и самозабвенно, как Маргарет, чтобы на несколько часов превратилась в девушку, которой была когда-то. Он, ненавидевший притворство, но втянутый в него в течение последних недель, вдруг решил, что еще несколько часов ничего не меняют.

Возможно, они снова займутся любовью этой ночью если она позволит ему прийти к ней в комнату. Или он убедит Жанну прийти к нему. Не важно. Он будет любить ее не как мужчина, терзающийся сомнениями и любопытством, а как юноша, со всем пылом первой и чистой любви.

Воздух, казалось, искрился между ними. Дугласу хотелось схватить ее за плечи, встряхнуть и заставить признаться во всех грехах. Но он не осмеливался коснуться Жанны, уверенный, что это закончится объятиями Помоги ему Боже, он все еще желает ее

Глава 27

Открыв дверь своей конторы, Дуглас отступил в сторону, пропустив ее вперед.

Жанна неохотно шагнула внутрь. Будь у нее хоть капля мудрости, она нашла бы чету французских эмигрантов, которые однажды приютили ее, и сделали бы то же самое и сейчас. Но когда она была мудрой с Дугласом!

Сквозь ряд окон, занимавших целую стену, открывался вид на море и оживленный порт. В дальнем конце комнаты располагался массивный письменный стол красного дерева, украшенный по углам резными изображениями танцующих дельфинов. Сидя за ним, Дуглас мог видеть покачивающиеся на волнах корабли. Интересно, мечтает ли он по-прежнему о дальних путешествиях или ему хватает приключений в Эдинбурге?

Перед окнами, опираясь на треногу, стояла медная труба. Подойдя к ней, Жанна потрогала металлическое колесико, связывающее инструменте опорой — Что это? — спросила она.

— Телескоп. С его помощью можно видеть удаленные предметы.

Жан на кивнула, не решившись попросить его продемонстрировать прибор. Не самое подходящее время, чтобы поражаться чудесам науки или вникать в увлечения Дугласа. У него явно что-то на уме. Все утро он вел себя странно, время от времени поглядывая на нее, словно ждал, что она изменится прямо у него на глазах. Его что-то беспокоило, но Жанне не очень хотелось знать, что именно.

— Жаль, что нельзя увидеть прошлое, — заметил Дуглас Жанна бросила на него взгляд через плечо и отвернулась, уставившись на пристань. У дальнего причала швартовался изящный белый корабль с двумя высокими мачтами, казавшимися черными на фоне ослепительно голубого неба Паруса были подняты, однако нос корабля гордо вздымался на водой, словно ему не терпелось снова оказаться на морском просторе. На борту красовалось название «Дева Шерборна», выведенное затейливой красной вязью Дуглас прав, прошлое скрывается во мраке, но оно способно ранить даже сейчас.

— Мне нужно найти Маргарет, — сказала она.

— Маргарет будет занята еще добрую четверть часа, Жанна, так что у нас достаточно времени, чтобы поговорить Жанна промолчала, опасаясь откровений, без которых не обходилась ни одна их встреча.

До сих пор ей удавалось ограничиваться полуправдой.

Дуглас видел ее шрамы, но не знал, что она повторяла его имя, сдерживая крики во время избиений. Она сказала, что вернулась в Волан, но не говорила, что чуть не умерла от голода Он знал, что она бежала из Франции, но не представлял, насколько ужасным было это путешествие.

И ему неизвестен ее самый большой секрет — что у них был ребенок.

«Расскажи ему, — твердил ей внутренний голос. — Расскажи и уезжай. Расскажи все, что случилось за эти годы»

Возможно, когда она снимет бремя с души, то сможет спросить, почему он так и не приехал за ней.

Но слова не шли. Она не хочет покидать Дугласа. И Маргарет. Малышка заняла в ее сердце прочное место.

Собравшись с духом, Жанна повернулась к нему.

Солнце освещало его бесстрастные черты. Но она достаточно хорошо знала Дугласа, чтобы догадываться, что он сердится.

Его гнев не пугал ее. Пугала только правда.

— Я должна уехать, — произнесла Жанна, неожиданно для себя. Впрочем, стоит ли ждать, когда тебя отвергнут? Лучше уйти самой.

— После того, как мы поговорим о Париже.

— Нет. — Она не станет говорить о прошлом. — Не мог бы ты попросить кучера доставить меня домой? Я соберу свои вещи и уйду.

— Я пытался увидеть тебя в Париже, — сказал Дуглас. пропустив ее слова мимо ушей. — Я пришел сказать тебе, что приехали мои родители, но меня встретила Жюстина.

Жанна покачала головой и подняла руку. Откровения могут уничтожить ее. Прошлое — ее неотъемлемая часть, но самая хрупкая и ненадежная. И если она еще держится, то лишь благодаря усилию воли. Достаточно слабого дуновения, чтобы все рассыпалось в прах. Нет, ее последнее воспоминание о Дугласе не будет омрачено рыданиями и бесполезными мольбами.

— Она сказала, что ты ждешь ребенка.

Вот оно — начало бесконечных вопросов, презрительных взглядов и откровенного ужаса.

Жанна закрыла глаза и глубоко вздохнула, сожалея, что нет никого, кроме Бога, кому она могла бы молиться.

Бог, царивший в обители Сакре-Кер, был мстительным и лишенным сострадания, готовым карать даже за то, что она все еще жива. Жанна привыкла воспринимать его как небесное воплощение графа дю Маршана, с напудренными волосами и сверкающими одеждами, расшитыми солнечными лучами.

Жанна открыла глаза и заставила себя улыбнуться.

— Ты злишься, что я не пускаю тебя в свою постель? — осведомилась она, повернувшись к нему. — В этом все дело, да?

Хмурая гримаса на лице Дугласа сменилась удивлением.

— Это можно исправить. — Жанна подошла ближе и кокетливо улыбнулась. — Здесь и сейчас. — Она бросила красноречивый взгляд на широкую поверхность письменного стола.

Она развязала ленты шляпки и бросила ее в кресло, но та упала на пол. Затем отодвинула письменные принадлежности и, присев на край стола, принялась расстегивать лиф платья.

— Что ты делаешь? — резко спросил Дуглас. Похоже, ей удалось вывести его из себя, а заодно отвлечь от вопросов.

— Разве непонятно? Ты хочешь, чтобы я разделась, или достаточно поднять юбку? Только, пожалуйста, не рви мою сорочку. У меня осталась только одна.

— Прекрати, Жанна.

— Прекратить? — переспросила Жанна с притворным недовольством, что не помешало ей раздвинуть полочки лифа. Она чувствовала себя дерзкой, порочной и бесстыдной. В юности ей нравилось заниматься любовью при ярком свете утра. Но сейчас она испытывала не столько браваду, сколько отчаянное желание отложить объяснение.

— Ты не хочешь меня? — спросила она, приподняв брови — Более чем следовало бы, — ответил Дуглас, остановившись перед ней. — Иначе я уже давно отослал бы тебя прочь.

Правда, облеченная в такую форму, почему-то ранила, но Жанна отогнала эту мысль.

— Тогда, может, нам следует радоваться тому, что есть? В мире не так уж много хорошего. Почему бы не дорожить тем, что мы имеем? Если даже это только страсть.