— Какого черта ты здесь делаешь? — Господи, как роскошно она выглядит! В своем красно-коричневом жакете и белой юбке она смотрелась веточкой корицы, которую окунули в сахар. Попробуешь — и захочешь еще.

В ответ Октавия лишь приподняла медовые брови.

— Мне тоже очень приятно увидеться с тобой. Он не обратил внимания на сарказм.

— Ты видела Спинтона?

— Да. — Октавия принялась стягивать перчатки. — Я подождала и уверилась, что он не вернется.

— Он тоже видел тебя?

Октавия сунула перчатки в дурацкую маленькую сумочку, свисавшую с запястья.

— Нет.

— Ты одна, без провожатых?

— Да. — Специально ничего не говорит. — В эту часть города?

Октавия усмехнулась:

— Ну я же здесь.

— Самоуверенная нахалка! Вот ты кто. Октавия сдвинула брови.

— Осмелюсь предположить, что у вас трудности с пищеварением. В этом и есть причина вашей грубости.

— У меня все в порядке с пищеварением. Можешь не беспокоиться. Кстати, после визита твоего жениха появилось желание опорожнить кишечник. — Грубо, в особенности для разговора с дамой. Но друзья могли позволить себе такое.

Она, заметно успокоившись, кивнула:

— Ага, значит, ты злишься не на меня, а на Спинтона. Что ему понадобилось?

Норт тоже успокоился.

— Хотел убедиться, что мы не занимаемся амурами у него под носом.

— Нет! — Она по-настоящему испугалась.

— Да. — Норт скрестил на груди руки. — Он очень заботится о твоем целомудрии. Даже был готов драться из-за этого на дуэли.

Она сверкнула глазами.

— Вот идиот!

— Он просто беспокоится о тебе. — С чего бы ему защищать Спинтона?

— Мне до смерти надоели все, кто указывает, как я должна жить и как не должна.

— У него все-таки есть на это право, — напомнил ей Норт. — Он твой жених.

— Нет, пока еще не жених.

— Но скоро будет.

Октавия раздраженно сверкнула глазами.

— Скорее содержанка станет его женой. Сердце у Норта замерло.

— Ты хочешь сказать, что не собираешься выходить за него?

Она вздохнула, опуская руки:

— Собираюсь. Я пообещала матери и деду. У него на языке вертелось проклятие.

— А что ты обещала себе?

— Спинтон — хороший и благородный человек. Он станет отличным мужем. — Кого она пытается убедить?

— С такой же легкостью он может стать отличной охотничьей собакой.

Октавия даже не улыбнулась.

— Все было решено давным-давно. Мы с ним поженимся, и я сдержу слово.

— Значит, ты не согласна, чтобы тебе указывали, как жить, но согласна, чтобы указывали, за кого идти замуж? — Нужно оставить ее в покое. Норт понимал, что это не его дело, но ничего не мог поделать со своим чувством.

— Ты говоришь о разных вещах. Замужество Приведет к слиянию капиталов и обеспечит продолжение рода. Я уверена, мы со Спинтоном поладим. Браки, построенные на менее серьезном фундаменте, длятся десятилетиями.

— Породистые производители, — пробормотал он, потерев глаза рукой.

— Как?

— Не важно. — Он пожал плечами. — Меня не касается, за кого ты выйдешь замуж.

Брови у Октавии снова взлетели вверх.

— Разве?

— Мне только хочется, чтобы ты была счастлива. — По крайней мере это была правда. — Если доверяешь Спинтону, делай что хочешь, а я пожелаю тебе удачи.

Ее ясные синие глаза пытливо рассматривали его. Что ей хотелось увидеть, он не знал. Но искренне надеялся, что она этого не увидит.

— С чем пожаловала, Ви? — После вчерашних эксцентричных метаний от жара к холоду Норт думал, что она отряхнет его прах со своих ног.

— Я кое-что привезла тебе. — Она вытащила из своего ридикюля сложенный лист бумаги.

— Что это?

— Еще одно письмо. Оно пришло сегодня утром. Норт быстро просмотрел письмо, «Шеффилд тоже недостаточно хорош. Разве не понятно, ты заслуживаешь самого лучшего?» От этих слов — не важно, насколько они были правдивы, — привычно сжало грудь. Он недостаточно хорош. Он это знал. Это знали все. Наверное, даже Октавия знала, правда, иногда казалось, что ей до этого нет дела. Норт сложил листок.

— Он нас видел.

— Что будем делать?

— Ткнем его носом в это дерьмо, — решительно заявил он. — Выставим себя напоказ еще разок.

— Где и когда?

— Завтра на благотворительном вечере в Воксхолле. Поедем туда вместе. Достаточно для начала.

Норт ее не убедил.

— Думаешь, он там будет?

— Туда собирается весь свет. Сам принц-регент запланировал там выступление своих любимых артистов. Если твоего воздыхателя там не будет, он из разговоров узнает о нашем появлении.

Слушая его, она кивала головой.

— Знаешь, у тебя глаза сияют, когда ты что-нибудь придумываешь и замышляешь.

Он удивленно заморгал.

— Правда? Октавия улыбнулась:

— Правда. Как два бриллианта на бледно-голубом бархате.

Норт поморщился:

— Ах, как поэтично!

Она шлепнула его по руке:

— Не издевайся. Возьмем мою карету, или ты предпочтешь идти пешком?

— А теперь кто издевается? — Он засмеялся над ее замечанием. — Попрошу какую-нибудь карету у Брама.

Октавия усмехнулась:

— Ну конечно, мужская гордость.

— Есть немного, ты же знаешь. — Они снова почувствовали, что им легко друг с другом.

— Знаю. — Она пристально смотрела на него. — Спин-тон тоже уже знает?

— Наверняка. — Норту не хотелось пересказывать ей подробности. Это было ни к чему. — Ты перекусишь со мной?

— Это зависит от того, что у тебя есть. Норт позвонил, вызывая миссис Бантинг.

— С каких пор это стало важно? Раньше ты ела все подряд.

Снимая с руки ридикюль, Октавия захихикала:

— Какая наглость вспоминать про это.

Норт улыбнулся, когда сумочка глухо брякнула о стол. Бог знает, что Октавия в ней носит.

— Я помню все, что касается тебя.

Октавия замерла, потом повернулась к Норту и взяла его за руку:

— Не важно, что происходит, Норри. Ты всегда знал меня лучше, чем остальные. Ты ведь понимаешь это, правда?

Норт кивнул, чувствуя, как в горле встал ком:

— Да, понимаю.

— Вот и отлично, — сказала Октавия и вздохнула. С явным облегчением.

Но какой толк от того, что Норт прекрасно понимает ее, если всю оставшуюся жизнь ему придется делать вид, что они вообще незнакомы.


Глава 11


Норт предупредил, что заедет за Октавией на карете Брама, а не на извозчике. Они с Октавией росли на одной почве. Но она выросла в нечто особенное. У нее появилась привычка ездить с удобствами. У Норта — нет. Самое малое, что он мог сделать в таком случае, — обеспечить ей удобства.

Джентльмену нельзя манкировать своими, обязанностями, напомнил он себе. Помимо того, Норта все еще уязвляли ее слова насчет ходьбы пешком. Наверное, по этой причине им владело странное чувство неуверенности. В этот вечер он лез из кожи, изображая из себя настоящего джентльмена — занятие, которое он давным-давно забросил.

Заметила ли Октавия, что он, черт побери, свежевыбрит? Заметила ли, что он постригся и пригладил волосы тонким слоем помады, которую пришлось умыкнуть у камердинера Брама? А если заметила, то понравилось ли ей это?

В принципе не важно, обратит Октавия внимание на его потуги или нет. Было бы проще, если бы не обратила. Норт был не умнее любого другого мужчины, когда дело касалось прекрасного пола, но даже он понимал, что происходит между ним и подругой детства. Их влечение не было секретом друг для друга, как, впрочем, и для всех остальных.

Это совсем не означало, что она вероломно вела себя по отношению к Спинтону. Формально они не были помолвлены. Но все складывалось совсем не так просто. Физическая близость сделала бы расставание невозможным. Мысль, что впереди у них будущее, представлялась глупой и лишь подтверждала, что Норт увлекся гораздо сильнее, чем хотел признаться. Они принадлежали кразным мирам. Она не примет его окружения, он не сможет жить в ее мире.

Их связь только усложнит ситуацию. Но желание и необходимость сочетаются редко.

Октавия встретила его в дверях, одетая в атласное платье бронзового цвета. Оно прекрасно шло к ее рыжим волосам. Благодаря платью кожа сияла мраморной белизной. А фасон подчеркивал нежную выпуклость груди.

— Отлично выглядишь, Ви. — Норт понимал, что в словах трудно описать красоту Октавии, но все равно попытался выразить свой восторг.

Она посмотрела на Норта так, словно он заявил, что она самая прекрасная женщина во всем мире. Норт мало обращал внимания на внешность и не делал комплиментов по этому поводу. Й если он обратил внимание на то, как она выглядит, значит, она действительно выглядит прекрасно, а не просто отлично.

— Спасибо, Норри. На тебя тоже приятно смотреть.

Его переполняла гордость. Он чувствовал некоторую неловкость, но это стоило похвалы Октавии.

Лакей придержал дверцу кареты. Норт стукнул в потолок, и карета тронулась.

Сады Воксхолла производили впечатление. А этой ночью они выглядели как-то совсем по-особому. Сегодня принц-регент выступал гостеприимным хозяином для всех лондонцев, которые осилили входную плату. Нынешним вечером музыка будет звучать слаженнее, куски ветчины будут толще, пунш — слаще, но не крепче. Все ждали появления акробатов, дрессированных лошадей и редких животных.

Откуда-то из толпы, надеялся Норт, за Октавией будет следить воздыхатель.

Вход в сады как будто был входом в другой мир. Норт пристально наблюдал за всеми, кто проявлял к парочке повышенный интерес. Потом поискал глазами своих людей, которые должны были расположиться поблизости. Воксхолл занимал большую территорию, почти двенадцать акров. Норту было бы трудно уследить за всем одному, тем более что дама, державшая его под руку, отвлекала своей красотой.