Кэтрин Смит - Снова с тобой

Норт не собирался уступать. И не мог не посмеяться над ее обидчивостью. Вот это ирония судьбы! Единственный раз, когда Октавия была готова не переживать из-за того, что подумают другие, он не мог воспользоваться своим шансом.

— Нет, потому что знаю, потом ты будешь жалеть. Она сильнее стиснула его руки.

— Я же не пожалела, что занималась с тобой любовью двенадцать лет назад, Норт. И не пожалею, если сегодня случится то же самое.

У него пересохло во рту. Он ей поверил. Пьяная или нет, она не станет раскаиваться, что легла с ним. Теплое, пьянящее дыхание коснулось его лица.

— Ты знаешь, почему я пообещала матери превратиться в леди?

Норт не был уверен, что ему хочется услышать об этом.

— Нет, не знаю.

Ее глаза вдруг стали абсолютно ясными.

— Я знала, как тебе хочется пробиться в общество. И я подумала: если мне удастся сделаться дамой, тогда ты сможешь… Но ты и не попытался.

Он молчал. Октавия могла намекать на многое, но в душе он совершенно точно знал, что она имела в виду.

— Я пытался. — Освободив одну руку, он дотронулся до ее щеки. — Ох, Ви. Я пытался и хотел, но…

— Но ты знал, что дед не подпустит тебя ко мне.

— Да. — Конечно, знал. Старикан предупредил его весьма недвусмысленно.

— Тебя это вполне устраивало.

Как объяснить, чтобы она поняла? Это был лучший выход. Что за жизнь была бы у них?

— То были мечты, Ви.

— Нет, Норри. — Октавия отстранилась. — То, чем мы занимаемся теперь, то, как мы живем, — вот это и есть обман. Наша дружба была правдой, как и все, что мы с тобой пережили. Остальное — ложь, в которой мы преуспели.

Нужно было сказать ей, чтобы она не обманывала сама себя. Но язык не поворачивался.

— И самое печальное… — продолжала Октавия. Голос охрип, и Норт испугался, что она сейчас расплачется. — Самое печальное то, что мы лгали так долго, что уже не знаем, как стать самими собой.

— Ви…

— Благодарю за прелестный вечер, Норт, но, по-моему, мне пора возвращаться в Мейфэр.

На улице их ждал извозчик, которому было уплачено заранее. Норт проследил, как она вошла в дом, а потом повернулся и зашагал к Уину.

Норт был либо самым благородным человеком в Англии, либо самым глупым. Но одно не вызывало никакого сомнения — Фицуильям Маркем лорд Спинтон был самым большим счастливчиком. Норт надеялся, что удачи графа хватит надолго и Октавия не прикончит его в первую брачную ночь.

Лежа посреди кровати на смятых простынях в солнечных пятнах, Норт провел ладонью по небритым щекам. Видит Бог, Октавия наверняка хочет его смерти. Еще одной такой интерлюдии, как сегодня ночью, он не переживет. Ему больше не выдержать, если она снова прижмется к нему. Слава Богу, она была не вполне трезвой!

Но даже трезвой она оставалась соблазнительной, как какая-нибудь вакханка из древних мифов.

И о чем только Спинтон думает? Его благовоспитанная невеста ни за что не станет вести себя в спальне как истинная леди. Она будет настоящей женщиной со всеми Желаниями и требованиями, соответствующими этой нежной роскошной плоти, а ей придется тратить себя на такого олуха, как Спинтон.

Господи, прошлой ночью не осталось никаких сомнений: они оба помнили все, что с ними случилось когда-то. Тяга к ней… Нет, потребность в ней была так велика и так настойчива, что это даже пугало. Еще никогда Норт не испытывал подобного наваждения. Ему даже показалось, что он умрет, если не заполучит ее. Пришлось напрячь все силы, чтобы отказаться от нее.

Плохо то, что он не находил радости в своем благородном жесте. Нужно было поддаться на ее уговоры. Не будет сбивать с толку и соблазнять бедных беззащитных мужчин. Слабых и похотливых самцов.

Нет, риск был слишком велик. Вновь отдать ей свое сердце, а потом позволить уйти. Поступить так один раз — проявить благородство. Но повторить то же самое — верх глупости.

У нее, кроме Норта, никого не было. Новость ошеломила его. Двенадцать лет! И единственный мужчина, который дотронулся до Октавии, был он! Чем он заслужил такую честь? У него не было ответа. Он только знал, что Спинтон скоро лишит его этого преимущества, и был готов отдать руку на отсечение, чтобы не видеть, как все произойдет.

Норт откинул простыни. Ему было слишком жарко. Немного поздно было ревновать. Спинтон будет добр с Октавией. Хорошим доказательством тому была настойчивость, с какой он уговаривал Норта заняться таинственными письмами. Даже не побоялся гнева Октавии, только бы обеспечить ей безопасность. Спинтон богат и могуществен. Его любят в обществе. У него имелся полный набор достоинств, и дед Октавии остановил на нем свой выбор. Норт, конечно, был фигурой нежелательной, если речь шла о женитьбе.

Не было никаких сомнений, что старый скряга ни слова не сказал Октавии, что Норт приходил с визитом. Он появился у них утром того дня, когда дед забрал ее к себе. Можно было биться об заклад, старикан даже не намекнул, что Норт приходил сделать предложение. Так все время и держал язык за зубами.

Дед тогда засмеялся, сказал Норту, что он хороший мальчик, а потом попросил держаться от его внучки подальше.

«Она заслуживает лучшей участи. Надеюсь, ты понимаешь это».

Он понимал. На свою беду.

Да, Спинтон будет Октавии хорошим мужем. Еще важнее то, что они принадлежат к одному кругу. Спинтон никогда не приведет в свой дом какое-нибудь отребье или криминальных типов.

Наверняка Спинтон не будет заводить с ней дурацкие игры. Не станет строить из себя идиота, только чтобы она улыбнулась.

У нее не хватило бы духу сказать Спинтону, что тот живет во лжи. Что они оба живут во лжи. Норт не сомневался, что ее жизнь — это сплошное актерство и нескончаемый спектакль. Но его жизнь — настоящая. Могилка Черной Салли — красноречивое тому подтверждение.

Норт всегда будет поклоняться Октавии, желать ее. Но никогда и ни за что не совершит ошибку и не станет ее домогаться. Потому что, если они окажутся в одной постели, он будет не в силах отпустить ее. А отпустить придется. В его мире она не будет в безопасности, а в ее мире он умрет со скуки.

— К чертям собачьим! — Норт рывком спустил ноги на пол и встал. Он ничего не добьется, если будет лежать и вспоминать про свою первую любовь. Наверное, от этого у него такое странное ощущение. Октавия была его первой женщиной, как и, он — ее первым мужчиной. Этим можно объяснить его одержимость. И ничем другим.

Дверь грохнула, открывшись, как раз когда он взялся за халат. В комнату стремительно вошел Уин, так, словно это была его собственная спальня.

— Что-то ты раненько. На тебя это не похоже.

— Не спалось, и меня надоумило отправиться навестить любезного братца.

Уин всегда был легкомысленным и ядовитым.

— Миссис Бантинг передала для тебя кофе. И письмо. Норт обернулся. Уин протянул письмо. По закорючкам Норт узнал почерк Фрэнсиса.

Брат разглядывал его с нескрываемой скукой.

— Наверное, от кого-нибудь из твоих помощников? Норт кивнул:

— От Фрэнсиса. Я дал ему одно письмо к Октавии. Он нашел лавку, которая изготовляет такую бумагу.

— Вот и отлично. Давай позавтракаем, а потом отправимся туда.

Норт глянул на брата:

— Ты собираешься поехать со мной? Уинтроп нахмурился и холодно ответил:

— Да. Ты против?

Пожав плечами, Норт взял чашку и глотнул остывший кофе.

— Да нет. Просто раньше ты не интересовался моими делами.

— Неправда.

Норт сделал еще один глоток.

— С трудом представляю, как ты вместе со мной будешь расследовать какое-нибудь дело.

— Вполне возможно. Мне кажется, это расследование для тебя сейчас самое важное.

Уинтроп говорил лениво, но Норт отлично знал его. Брат не мог простить себе собственной глупости, из-за которой оказался втянутым в преступные махинации. И еще не мог простить себя за то, что Норту пришлось оставить работу на Боу-стрит, чтобы не выдавать его полиции. Все равно Норт был рад, что ему удалось увести брата с опасного пути.

Разве Харкер не схватился бы за такой осколок информации? Это была еще одна причина, почему Норт так осторожно продвигался к своей цели. Конечно, никто бы не поверил человеку с такой репутацией, как у Харкера, но если тот шепнет пару слов в нужное ушко…

Сейчас, впрочем, можно не беспокоиться на этот счет.

— Должен быть еще какой-то повод, чтобы ты захотел позавтракать со мной, а потом заняться моими делами. Так ведь?

Уин лениво пожал плечами:

— У меня должен быть повод?

— Иначе ты ничего не делаешь.

Типичная улыбка Райлендов на лице Уина превратилась в ухмылку.

— Потом узнаешь.

— Хорошо. — Норт уже привык к таинственности брата. — Дай только одеться. — Поставив чашку на блюдце, Норт подошел к гардеробу.

Через пятнадцать минут, умытый и переодетый в светло-коричневые бриджи, темно-серый сюртуки черные высокие сапоги, Норт встретился с братом у себя в кабинете. Уин сидел за столом, попивал кофе и смотрел за окно, в солнечное утро.

— В каком интересном месте ты живешь, любезный брат. Я только что видел, как какую-то важную шишку освободили от кошелька.

Так и надо, пусть не щелкает клювом, когда заявляется в Ковент-Гарден.

— Только не начинай по новой. — Усевшись по другую сторону стола, Норт глянул за окно, чтобы увидеть, что так привлекло брата. — У меня очень правильная жизнь.

На этот раз на лице Уинтропа отразилась буря эмоций. Но на Норта это не произвело никакого впечатления.

— Очень правильная с точки зрения удобства: ты живешь среди тех, за кем охотишься.

Норт не стал обижаться. Брат ухватил самую суть.