– Вообще-то мне нравятся путешественники, но увы, капитан, я не могу впустить вас к себе в такой час. Слишком поздно, и я в доме совсем одна.

Эти знакомые слова прозвучали как строчка из давно забытой песни, хранившейся где-то в глубине души. Он ответил так, будто много раз повторял свою роль:

– Простите, миледи. Но у меня есть приказ расположиться на ночёвку именно здесь.

Она стянула на шее воротник рубашки, изображая стеснение:

– Право же, не знаю… это наверняка ошибка…

Робкий голосок дрожал и прерывался точно так, как прежде, и точно так же Саймон мгновенно распалился, как только его услышал.

– Увы, это не ошибка. Армия движется в этом направлении, ведь мы преследуем… – Он умолк с многозначительным видом.

Теперь, когда его взгляд был полон откровенной страсти, ей вовсе не требовалось притворяться, чтобы изобразить возбуждение.

– Ну… я даже не знаю… что и сказать!

– Прошу меня простить. Но приказы не обсуждают.

– Если вы так уж настаиваете, вам придётся оставаться… в передней.

– Конечно. Вам нечего бояться. Вы в полной безопасности, миледи.

– Спасибо. – На влажных губах расцвела робкая улыбка, и она пригласила его нерешительным кивком. – Сюда, вперёд. – Она повела рукой, как будто показывала ему дорогу. – Не угодно просушить у огня ваш мундир? – Её голос снова стал звонким, как у актрисы.

– Если позволите…

Она повернулась и сделала вид, будто вешает его мундир перед очагом. От волнения сердце колотилось где-то в горле.

Он встал у неё за спиной, как делал это много раз, и она сразу почувствовала жар его тела, а в следующий миг затвердевшее копьё прижалось к её ягодицам. Её бросало то в жар, то в холод, пока он медленно двигал бёдрами.

– Я уже много недель не вылезал из седла, – прошептал Саймон, приподнимая на шее тяжёлые густые локоны, и коснувшийся её плеч прохладный сквознячок тоже стал немым приветом из прошлого. – Я так давно не видел женщин…

Она застыла в ожидании.

И тогда он наклонился и еле слышно прикоснулся губами к её шее.

Этот лёгкий, почти невинный поцелуй не может стать причиной охватившей её нетерпеливой страсти. Как это было и прежде. Она пылала, она дрожала от голода. Пожалуйста, пожалуйста… скорее. Ей пришлось закусить губу, чтобы не сказать это вслух. Минуты тянулись, как часы. Но он прошептал:

– Простите, миледи. Мне не следовало этого делать.

И на какой-то безумный миг Кэролайн растерялась: происходит ли это с ними в прошлом или в настоящем? Но он сделал шаг назад, как полагалось по его роли, и она повернулась к нему лицом.

– Уж и не знаю, могу ли я себе позволить… – пролепетала Кэролайн, едва дыша.

Он взял её руку и прижал к ширинке, чтобы она могла почувствовать напряжённое копьё.

– Но вам придётся. – Теперь ему тоже стало всё равно, происходит это на самом деле или во сне: он знал, зачем пришёл в эту комнату, и должен был получить своё.

Она отдёрнула руку.

– Вы никуда отсюда не денетесь, – прошептал он, стоя на месте и торопливо обшаривая комнату взглядом. – Я вас не отпущу.

Её возбуждение было столь велико, что в груди зародился глухой прерывистый стон.

– Потому что вы… капитан! – Она запнулась, с её губ едва не слетело «мой капитан», но Кэролайн успела спохватиться.

Он уловил эту паузу и догадался, что за ней стоит, но не сделал попытки исправить строчку в её роли. Не желая лишний раз пугать Кэролайн, он просто произнёс свою реплику:

– Вам нечего бояться, миледи. Никто не узнает.

– Но будут знать ваши солдаты!

– Нет – если я не приглашу их сюда. Или вы бы хотели увидеть их здесь?

– Нет! Нет… нет…

Он уловил нерешительность в её полуприкрытых глазах, в низком, с придыханием голосе.

– Вы уверены? Они вас не тронут!

– Вы тоже сказали, что не тронете меня!

– Но я ещё не трогал вас, – прошептал он шёлковым голосом. – По-настоящему.

Она стыдливо потупила глаза, но наткнулась взглядом на топорщившуюся ширинку и вымолвила одними губами:

– Разве это не все?

– Попросите меня, и я все вам покажу.

– Пожалуйста.

– Сию минуту. – Его рука скользнула у неё между бёдер, прижимая ткань рубашки к влажному лону. – Подними рубашку, – приказал он, – я не могу тебя почувствовать. – Его тёмные глаза приковали к себе её взгляд. – А я хочу этого.

– Нет… нет, я не могу… не могу… мои родные выгонят меня из дому! Я обручена с нашим викарием!

– Я ничего не расскажу викарию. – Его глаза были полузакрыты, а пальцы ласкали лоно, становившееся все более влажным с каждой секундой. – Он ничего не узнает.

– Нет, он узнает! – Кэролайн помотала головой. – Непременно узнает!

– Я буду нежным, – прошептал он. Ткань рубашки уже промокла насквозь и скользила под его пальцами. – Ты могла бы расстаться с девственностью, сидя на мне верхом. – Он легонько поцеловал её в губы. – Ты ведь умеешь ездить верхом, не так ли?

Она порывисто кивнула, сильно стиснув бёдрами его руку и часто, неровно дыша.

– Поднимите вашу рубашку, миледи… для меня!

Искушение всегда одинаково, будь то походный бивуак где-то в глуши, или убогая сельская хижина, или спальня гувернантки под самой крышей древнего замка. Не в силах противостоять ему, Кэролайн подхватила край своей ночной рубашки и медленно подняла его до пояса.

– Ах, какая умница! – нашёптывал Саймон, благоговейно прикасаясь пальцами к шелковистой коже живота. Он провёл ладонью вниз, ласковым нажатием раздвинул ей бедра и погладил пальцем влажную ложбинку. – М-м… Ты очень хорошая девочка! Ты уже разрешила своему викарию сделать тебя такой же горячей и влажной, как сейчас? Разрешила?

Она лишь покачала головой, не смея встретиться с ним взглядом.

– Значит, до меня к тебе не прикасался ни один мужчина? – Он умело ласкал её чуткую плоть. – По-моему, туда мог бы поместиться ещё один палец, правда? – спросил он вкрадчивым шёпотом, ощупывая скользкий проход.

Она должна была воспротивиться этому хладнокровному соблазнителю, она не имела права столь откровенно демонстрировать ему свой голод, жгучий и ненасытный. И она непременно так бы и поступила, если бы не отчаянное желание ощутить его глубоко внутри себя.

– Отвечай мне! – Он провёл рукой по её щеке.

Его бездонные колдовские глаза ещё сильнее распалили жаркое пламя, зародившееся где-то внизу живота. Он был убийственно прекрасен. И в этом-то вся беда. Она сходила с ума по его красоте, но и только.

– Да, да… да! – Собственный голос, низкий и сиплый, показался ей чужим. Это говорила женщина, обезумевшая от страсти, женщина, готовая отдаться ему где угодно.

И стоило второму пальцу проникнуть внутрь, она жалобно застонала и заёрзала, охваченная новой вспышкой эмоций, усиливших и без того невыносимый голод.

– Тебе не больно?

Эхо его голоса едва проникало через завесу чувственного тумана, и у неё не хватило сил, чтобы ответить.

Юное тело, трепетавшее у него в руках, дало за неё этот ответ, и тогда он ввёл пальцы ещё глубже. Кэролайн громко охнула, а гладкие мышцы сомкнулись вокруг его пальцев, орошаемых горячей влагой. Она была готова к соитию, она была более чем готова, и он пустил в ход третий палец, уже не спрашивая её согласия. Осторожно, но упорно он пробирался все глубже, раздвигая скользкую податливую плоть, пока его третий палец не погрузился в лоно до самого конца.

Она стонала, она содрогалась всем телом, не в силах подавить страсти.

– Тише, милая! – приказал он, поднимая на неё свой повелительный взор. И как только она подчинилась, Саймон добавил четвёртый палец.

Она охнула, трепеща от экстаза.

– Все, мне уже не до игр, – задыхаясь, прошептала она. Протянула руку и провела пальцами по его копью. – Я хочу его.

– Расстегни мои штаны, и ты его получишь.

Даже сквозь угар страсти её поразило то, как спокойно и хладнокровно звучит его голос. Её рука замерла на месте.

– Тебя это не волнует?

– Я ничего такого не говорил. – Его улыбка напоминала волчий оскал, а пальцы умело продолжали свою игру. – Сделай одолжение.

Она поймала его за запястье, не позволяя ласкать себя дальше.

– С каких это пор ты стал нуждаться в одолжениях?

Он легко освободил запястье и убрал пальцы из её лона.

– С тех пор как мне пришлось платить пятьсот фунтов за ночь, – равнодушно ответил Саймон и вытер пальцы о подол её рубашки.

– Забирай свои деньги и убирайся! – Она со всей силы шлёпнула его по руке. Он поймал её взгляд и произнёс, стараясь не подать виду, что и сам находится в расстроенных чувствах:

– Тебе не следовало так себя вести. Но я всё равно никуда не уйду. Я буду заниматься с тобой любовью. Я, Саймон, а не какой-то персонаж из игры. – Его голос постепенно наливался угрозой. – И меня не волнует, хочешь ты меня или нет, хотя я готов поспорить на что угодно, что ты меня хочешь!

Она нахмурилась, но промолчала.

– Ты знаешь, что я прав. Кэролайн ответила не сразу.

– Я вовсе не хочу чувствовать к тебе то, что чувствую, – вырвалось у неё с горечью. – Я не хочу задыхаться от голода и сходить с ума от страсти.

– Знаю. – Пожалуй, он и сам испытывал нечто подобное.

– Не думаю, что ты знаешь. Для тебя это не более чем очередная ночь с очередной женщиной, лишь ещё одна строчка в бесконечном списке.

– Нет! – вырвалось у него, стоило вспомнить о недавних поисках и о пяти годах разлуки, когда она пропадала где-то за тридевять земель… с другими мужчинами. – Ты ошибаешься. Это не так.

Снова повисла долгая пауза. Она вздохнула и недовольно поморщилась, прежде чем решилась напомнить:

– Тем не менее тебе придётся выполнять…

– Твои правила? Согласен.

– У меня все ещё не укладывается в голове, как ты мог оказаться здесь и как я могла тебе это позволить, – медленно проговорила Кэролайн, глядя на него с откровенной досадой. Она сердито фыркнула и добавила: – Проклятие! Похоже, я слишком много над этим думаю!