— Оливер, ты выглядишь немного рассеянным, — заметила она. — Что-то не так?

Он все утро убеждал себя в том, что не случилось ничего плохого, но сейчас ответил напрямик:

— Каролина и Джоди уехали.

— Уехали? — В ее голосе прозвучало легкое удивление. — Куда они уехали?

— Обратно в Лондон. Я вчера вечером вернулся домой и обнаружил письмо от Каролины.

— Но это же хорошо.

— Несмотря на все усилия, им так и не удалось найти своего брата.

— Насколько я понимаю, в сложившейся ситуации это уже не имеет большого значения.

— Но для них это было важно. Это было важно для Джоди.

— Если ты не беспокоишься о том, смогут ли они добраться до Лондона, я не вижу причин слишком за них волноваться. У тебя достаточно своих проблем, чтобы еще нянчиться с парой хромых собак, которых ты впервые увидел. — Она сменила тему, как будто все это было совсем неважно. — А зачем тебе нужен мой отец?

Он едва сумел вспомнить:

— Подъездную дорогу хотел обсудить. Я хочу сохранить за собой домик у пруда, если смогу, но мне нужно будет проложить к нему дорогу через лощину.

— Сохранить домик у пруда? Но это же развалина.

— В основе он достаточно прочный. Его просто нужно немного подновить, сделать новую крышу.

— Но зачем он тебе нужен?

— Просто хочу сохранить. Может быть, как домик для загородного отдыха. Не знаю, просто хочу сохранить.

— Это я заронила такую идею тебе в голову?

— Может быть.

Она поднялась из-за стола, пересекла комнату и встала рядом с ним.

— Оливер, у меня есть идея получше.

— И какая же?

— Пусть мой отец купит и усадьбу Кейрни тоже.

Оливер засмеялся:

— Но он же не хочет.

— Да, но зато я хочу. Я бы хотела ею владеть, чтобы… Как ты это назвал? Загородный отдых. В отпуске. На выходные.

— И что ты будешь с ней делать?

Она бросила сигарету в огонь.

— Я бы привезла сюда своего мужа и детей.

— Думаешь, они захотят сюда ехать?

— Не знаю. Это ты мне скажи.

Она смотрела на него чистыми, честными, немигающими глазами. Он был поражен тем, что она сказала, и в тоже время польщен. Маленькая Лиз, длинноногая, нескладная Лиз, она совсем выросла и совершенно невозмутимо спрашивает Оливера…

— Прости, если я глубоко ошибаюсь, — произнес он, — но разве я тот самый человек, который подходит для таких планов?

— Да, я думаю, тот самый. Я ведь слишком давно тебя знаю, чтобы лукавить и обманывать. И у меня есть ощущение, что наша нынешняя встреча, когда ни один из нас не ожидал обрести другого, была предопределена. Это часть общего замысла. У меня есть ощущение, что Чарлз предполагал, что так и случится.

— Но ведь тебя любил именно Чарлз.

— Я об этом и говорю. И Чарлз погиб.

— Ты вышла бы за него, если бы он был жив?

Вместо ответа она обвила руками его шею, притянула к себе голову и поцеловала в губы. Секунду он колебался, отбрасывая осторожность, но это длилось лишь секунду. Перед ним была Лиз, ароматная, ослепительная, невыразимо привлекательная. Он обнял ее, притянул поближе, прижав к себе ее тонкое тело, и подумал, что, наверное, она права. Возможно, его жизнь должна пойти именно в этом направлении и, возможно, Чарлз всегда полагал, что так и случится.


Он, естественно, опоздал домой к обеду. Кухня уже была пуста, за столом было накрыто место для него одного, из духовки доносился вкусный запах. Отправившись на поиски миссис Купер, он обнаружил ее в детской: она убирала старые игрушки, которые разбросал Джоди, и вид у нее был, как у матери, утратившей своих детей.

Он просунул голову в дверь и сказал:

— Простите, я опоздал.

Она подняла голову от коробки, в которую педантично складывала кирпичики.

— А, да ничего страшного, — в ее голосе звучало безразличие, — там всего лишь картофельная запеканка с мясом. Я оставила ее в духовке, вы поешьте, когда вам захочется.

Она была поражена и очень расстроена вчера вечером, когда он рассказал ей о том, что Клиберны уехали. По выражению ее лица он понял, что она до сих пор с этим не смирилась. Он уверенно сказал, пытаясь поднять ей настроение:

— Они, должно быть, уже далеко. Будут в Лондоне сегодня вечером, если дороги не очень загружены.

Миссис Купер шмыгнула носом.

— Мне тяжело без них в доме. Такое ощущение, как будто этот мальчик всю жизнь тут прожил. Усадьба словно вновь ожила, когда он тут появился.

— Я понимаю, — Оливеру были близки ее чувства, — но все равно они должны были уехать через день-другой.

— И я даже не смогла с ними попрощаться. — Она произнесла это так, словно Оливер был в этом виноват.

— Я понимаю, — он не знал, что еще сказать.

— И ему так и не удалось повидаться с братом. Он так много говорил о своем брате Ангусе, и теперь он его так и не увидит. У меня от этого даже сердце болит.

Для миссис Купер это было серьезным признанием. Оливер вдруг почувствовал, что расстроен так же, как она, и неуверенно произнес:

— Я… Я пойду поем запеканку.

У дверей он вспомнил, зачем искал ее:

— Да, миссис Купер, вы можете быть свободны сегодня вечером, я приглашен на ужин в Росси-хилл…

Она кивнула, словно была слишком расстроена, чтобы произнести хоть слово. Оливер оставил ее безутешно прибираться в комнате, спустился вниз и ощутил, что в доме повисло настороженное молчание, словно без шумного присутствия Джоди весь дом погрузился в такое же уныние, как и миссис Купер.


Росси-хилл, подготовленный к званому ужину, сверкал и переливался, словно шкатулка с бриллиантами. Когда Оливер вошел в дом, он почувствовал аромат гиацинтов, увидел, как искрятся поленья в камине, и сразу ощутил вокруг себя тепло и уют. Когда он снял пальто и бросил его на стоявший в холле стул, из кухни появилась Лиз с чашей, полной кубиков льда. Увидев его, она остановилась и неожиданно ослепительно улыбнулась.

— Оливер.

— Привет.

Он взял ее за плечи и осторожно поцеловал, стараясь не смазать аккуратный контур ее губной помады. Вкус ее кожи был столь же сладок, как и распространяемый ею аромат. Он отодвинул ее от себя, чтобы полюбоваться. На ней было красное шелковое платье-брюки с высоким воротником, а в ее аккуратно посаженных ушках сверкали бриллианты. Она напомнила ему длиннохвостого попугая, райскую птицу с блестящими глазами и сверкающим оперением.

— Я рановато пришел, — сказал он.

— Нет, в самый раз. Просто остальные еще не пришли.

Он поднял бровь:

— Остальные?

— Я же сказала тебе, что это будет званый ужин.

Он прошел за ней в гостиную, где она поставила чашу со льдом на тщательно сервированный для напитков столик.

— Олфорды. Ты их знаешь? Они переехали жить в Релкирк. У него какой-то бизнес, связанный с виски. Они очень хотят с тобой познакомиться. Налить тебе что-нибудь, или ты предпочитаешь сам? Я умею делать особый мартини.

— Где ты этому научилась?

— Подсмотрела в одном из своих путешествий.

— Окажусь ли я неблагодарным, если предпочту виски с содовой?

— Нет, ты окажешься просто типичным шотландцем.

Она налила ему виски, именно так, как он любил: не слишком много, с пузырьками и подпрыгивающими кубиками льда. Когда она протянула ему стакан, он взял его у нее из рук и снова ее поцеловал. Она неохотно высвободилась, вернулась к столику и принялась смешивать порцию мартини.

Пока она этим занималась, пришел Дункан, а затем прозвенел колокольчик у входной двери и Лиз отправилась встречать остальных гостей.

Когда она вышла из комнаты, Дункан шепнул Оливеру:

— Она мне сказала.

Оливер удивился. Этим утром не было сказано ничего определенного. Ничего не обсуждалось. Его общение с Лиз было приятным, но в нем было больше от воспоминаний, от прошлого, нежели от будущего. Оливеру казалось, что у него была еще уйма времени на то, чтобы принять решение о собственном будущем.

— Что она сказала? — осторожно поинтересовался он.

— Ничего особенного. Просто подкинула мне пару идей, как она любит делать. Но вы должны знать, Оливер, что я был бы счастлив, если бы у вас все сложилось.

— Я… Я рад.

— А что касается вашей усадьбы… К полуоткрытой двери приблизились голоса гостей, и он оборвал фразу:

— Мы поговорим об этом потом.


Олфорды оказались парой средних лет. Муж был крупным и тяжеловесным, а жена — очень стройной, розовато-белой, с копной пушистых светлых волос, которые становятся почти бесцветными, когда начинают седеть. Все были представлены друг другу, и Оливер оказался на диване рядом с миссис Олфорд, рассказывавшей ему о своих детях, которые не хотели переезжать в Шотландию, но теперь полюбили ее. О своей дочери, которая была без ума от местного клуба пони, и о сыне, который в этом году поступил в Кембридж.

— И вы… Теперь вы наш сосед, если так можно выразиться.

— Нет. Я живу в Лондоне.

— Но…

— В поместье Кейрни жил мой брат Чарлз, но он погиб в автокатастрофе. Я здесь просто разгребаю его дела.

— О да, конечно, — на лице миссис Олфорд появилось выражение, приличествующее трагедии. — Я слышала. Простите. Очень сложно удержать в голове историю каждой семьи, когда видишь всех впервые.

Его внимание вновь переключилось на Лиз. Ее отец стоял рядом с мистером Олфордом и вел деловой разговор. Она стояла рядом с ними, держа в руках свой коктейль и маленькую тарелку с солеными орешками, с которой время от времени рассеянно брал орешки мистер Олфорд. Она почувствовала взгляд Оливера и повернулась к нему. Он подмигнул ей тем глазом, который не был виден миссис Олфорд, и Лиз улыбнулась.