В тот вечер, когда Лиз нежилась в ванной, раздался телефонный звонок. Звонили из Лондона. Завернувшись в банное полотенце, она подошла снять трубку и услышала на другом конце провода голос матери.

— Элизабет?

— Привет, мама.

— Как ты, дорогая? Как дела?

— Все прекрасно. Отлично. Замечательно.

Элен не ожидала услышать такой жизнерадостный ответ. В ее голосе появилась озадаченность:

— Но ты была на похоронах?

— О да, это было ужасно. Очень тяжко от начала до конца.

— Тогда почему же ты не возвращаешься… Мы пробудем здесь еще несколько дней.

— Я пока не могу приехать… — Лиз поколебалась.

Обычно она держала все свои секреты в себе, и Элен всегда жаловалась, что не знает, что происходит в жизни ее единственной дочери. Но сейчас Лиз чувствовала потребность с кем-то поделиться. Восторг от того, что произошло сегодня и могло произойти завтра, рвался наружу, и она чувствовала, что если не поговорит с кем-нибудь об Оливере, то просто лопнет.

Она закончила фразу неожиданным искренним признанием:

— …дело в том, что здесь сейчас Оливер. И завтра вечером они придет к нам на ужин.

— Оливер? Оливер Кейрни?

— Ну да, конечно, Оливер Кейрни. Разве мы знаем еще какого-нибудь Оливера?

— Ты хочешь сказать… Из-за Оливера?

— Да, из-за Оливера, — Лиз рассмеялась, — ой, мама, не будь такой непонятливой!

— Но я всегда думала, что это был Ч…

— Нет, не был, — поспешно произнесла Лиз.

— И что Оливер сказал обо всем этом?

— Ну, я не думаю, что он был так уж недоволен.

— Ну, я не знаю… — голос Элен прозвучал смущенно, — я этого совсем не ожидала, но если ты счастлива…

— О да. Я счастлива. Поверь мне, я еще никогда не была так счастлива.

— Ну что ж, держи меня в курсе, — еле слышно ответила мать.

— Хорошо.

— И дай знать, когда соберешься уезжать…

— Вероятно, мы поедем вместе, — сказала Лиз, представляя себе, как это будет, — может быть, вместе приедем на машине.

Мать завершила разговор. Лиз повесила трубку, поплотнее завернулась в полотенце и направилась обратно в ванную. Оливер. Она повторяла его имя снова и снова. Она улеглась в ванну и ногой открыла кран с горячей водой. Оливер.


Дорога на север была похожа на дорогу назад во времени. Весна повсюду была поздней, но в Лондоне уже пробивалась первая зелень, в парках появились первые звездочки желтых крокусов и крохотные листочки на деревьях, в лотках на тротуарах зацвели нарциссы и пурпурные ирисы, а в витринах магазинов появились манящие летние вещи, заставлявшие думать о каникулах, круизах, синем небе и солнце.

Но шоссе, которое вело на север, лентой прорезало равнины, которые становились все более серыми и холодными и казались все бесплоднее. Дороги были мокрыми и грязными. Каждый проезжавший мимо грузовик, — а старую машину Калеба обгоняли практически все, — разбрасывал в стороны фонтаны жидкой коричневой грязи, которая залепляла ветровое стекло и дворникам приходилось работать без остановки. В довершение всего ни одно из окон не закрывалось как следует, а обогреватель был либо сломан, либо требовал какой-то доводки, о которой ни Каролина, ни Джоди ничего не знали. Так или иначе, он не работал.

Несмотря на все это Джоди пребывал в самом лучшем расположении духа. Он разглядывал карту, напевал, проделывал сложные расчеты, чтобы вычислить их среднюю скорость (удручающе низкую) и пройденный путь.

— Мы проехали уже треть пути. Мы проехали полпути.

И затем:

— Еще пять миль, и мы будем у Шотландского перекрестка. Интересно, почему он зовется шотландским, если он не в Шотландии?

— Может быть, люди тут выходят и покупают скотч?[4]

Джоди нашел, что это очень забавно.

— Никто из нас никогда не был в Шотландии. Интересно, почему Ангус туда поехал?

— Мы спросим его об этом, когда отыщем.

— Ага, — жизнерадостно согласился Джоди, предвкушая встречу с Ангусом. Он откинулся назад, чтобы дотянуться до рюкзака, который они предусмотрительно набили едой. Открыв его, он заглянул внутрь. — Чего ты хочешь? Тут еще остался бутерброд с ветчиной, помятое яблоко и немного шоколадного печенья.

— Нет, спасибо, я ничего не хочу.

— Ты не против, если я съем бутерброд с ветчиной?

— Конечно, нет.

После Шотландского перекрестка они выехали на шоссе А68 и маленькая машина со скрипом покатилась по унылым пустошам Нортумберленда через Оттерберн и дальше к Картер-Бар. Дорога карабкалась вверх, петляя то туда, то сюда по крутому склону, и когда они добрались до вершины последнего холма и проехали пограничный камень, перед ними открылась Шотландия.

— Вот мы и добрались, — удовлетворенно произнес Джоди.

Но Каролина видела перед собой лишь волнистые серые просторы, и далекие белые от снега холмы. Она спросила с некоторым опасением:

— Как ты думаешь, снег не пойдет? Ужасно холодно.

— Нет, в это время года его уже не будет.

— Погляди вон на те холмы.

— Там он остался с зимы. Он просто не растаял.

— Небо очень темное.

Это была правда. Джоди нахмурился.

— Снегопад может нам помешать?

— Я не знаю. Но у нас летняя резина, и мне еще никогда не приходилось водить машину в такую плохую погоду.

— Да ладно, все будет нормально, — чуть погодя заявил Джоди и снова взялся за карту, — теперь у нас на пути Эдинбург.

К этому времени уже почти стемнело и на извилистых улицах города засияли фонари. Конечно, они заблудились, но в конце концов нашли нужную дорогу с односторонним движением и выехали на магистраль к мосту. Там они сделали последнюю остановку, чтобы заправиться и залить масло. Каролина вышла из машины размять ноги, а рабочий на заправке тем временем проверил воду в радиаторе и принялся протирать ветровое стекло влажной губкой. Покончив с этим, он с интересом оглядел старенькую видавшую виды машину и обратил внимание на ее пассажиров.

— Издалека едете?

— Из Лондона.

— Куда направляетесь?

— В Страткорри, это в Пертшире.

— Неблизкий путь.

— Да, мы знаем.

— Вам предстоит ехать в дрянную погоду.

Джоди понравилось, как он сказал слово «дрянная». «Дранная». Он попытался тихонько это повторить.

— Вы думаете?

— Ага. Я только что слышал прогноз. Ожидается снег. Будьте внимательны, у вас шины, — он постучал по колесу носком башмака, — совсем не подходят для такой погоды.

— С нами все будет в порядке.

— Если застрянете в снегу, помните золотое правило. Не выходите из машины.

— Спасибо, запомним.

Они расплатились и поблагодарили его, а затем тронулись дальше. Он посмотрел им вслед и покачал головой, сокрушаясь о том, как безответственны все эти саксы.

Перед ними высился мост через залив Фёрт-оф-Форт с огнями предупреждения: МАЛАЯ СКОРОСТЬ. СИЛЬНЫЕ ВЕТРЫ. Они оплатили мостовой сбор и проехали мост, где шумел и бился жестокий ветер. После него магистраль шла на север, но было так темно и ветрено, что за пределами слабого луча фар уже ничего не было видно.

— Обидно, — сказал Джоди, — мы в Шотландии, а тут ничего не разглядишь. Даже телячий рубец с потрохами[5] не заметишь.

У Каролины не было сил даже усмехнуться. Она замерзла, устала, тревожилась из-за погоды и угрожавшего им снегопада. Приключение неожиданно перестало быть приключением, превратившись в чудовищное безрассудство.

Снег пошел, когда они проехали Релкирк. Под порывами ветра он летел на них из темноты длинными ослепительными белыми полосами.

— Как зенитный огонь, — произнес Джоди.

— Как что?

— Зенитный огонь. Против вражеской авиации в фильмах про войну. Похоже на него.

Поначалу на дорогу снег не ложился, но через некоторое время, когда они поднялись по холмам выше, он начал собираться в кюветах и на придорожных насыпях, сгоняемый ветром в кучи, напоминавшие большие подушки. Он лип к ветровому стеклу и набивался под дворники до тех пор, пока они совсем не перестали работать. Каролине пришлось остановиться, и Джоди вылез, чтобы счистить снег со стекла старой перчаткой. Он вернулся в машину мокрый и дрожащий.

— Он набился мне в ботинки. Там мороз.

Они двинулись дальше.

— Сколько еще миль?

У нее от напряжения пересохло во рту, пальцы изо всех сил сжимали рулевое колесо. Они оказались в такой местности, где не было никакого жилья. Вокруг не светилось ни одного фонаря, и на пустой дороге не было ни машин, ни следов от колес.

Джоди зажег фонарик и посмотрел на карту.

— Примерно восемь, я думаю. Страткорри где-то в восьми милях.

— А который час?

Он взглянул на свои часы:

— Половина одиннадцатого.

Вскоре они поднялись на вершину пригорка, и узкая дорога пошла вниз между двумя высокими насыпями. Каролина понизила передачу и мягко притормаживала, пока машина набирала скорость на спуске. И все же она делала это недостаточно мягко — машину занесло. Было жуткое мгновение, когда она ощутила, что потеряла над ней контроль. Перед ними встала стена насыпи, передние колеса ударились о заснеженную землю и машина заглохла. В смятении Каролина вновь включила зажигание, сумела вытащить машину из заноса и вернуться на дорогу. Они двинулись дальше с черепашьей скоростью.

— Это опасно? — спросил Джоди.

— Судя по всему, да. Вот если бы у нас была зимняя резина…

— Калеб не стал бы менять резину, даже если бы он жил в Арктике.

Теперь они были в глубокой поросшей деревьями лощине, которая шла вдоль отвесного ущелья. Оттуда доносился шум реки. Они подъехали к горбатому мосту с крутым и плохо видимым подъемом. Боясь застрять на нем, Каролина немного прибавила газу, а затем с опозданием увидела, что за мостом дорога резко поворачивает направо. Впереди была насыпь и глухая каменная стена.