Муж вел себя вежливо, но настолько холодно, что Ванессе становилось страшно. Ей казалось, что пропасть между ними растет с каждым днем и они уже никогда не станут по-настоящему близкими людьми.

Лондонская жизнь немедленно вовлекла в свой бурный поток, и проще всего было, конечно, уступить и плыть по течению. Каждый день до отказа наполнялся сотней самых разных дел: покупки, посещение библиотеки, дневные визиты в компании свекрови и золовки, регулярные визиты на Беркли-сквер, в Мертон-Хаус — после того как туда приехали брат и сестры. А еще требовалось тщательно изучать массу ежедневно присылаемых приглашений на светские рауты и решать, какие из них стоит принять — разумеется, после представления королеве. Ну и, конечно, заставляли поволноваться само событие и торжественный бал, намеченный на тот же вечер. Это дебют Сесил, но вместе с ней впервые появятся в свете Ванесса, Маргарет и Кейт.

Впереди маячили новые встречи и новые знакомства. Они несли с собой имена и титулы, которые следовало как можно быстрее запомнить.

Почти все дела можно было считать сугубо женскими. У Ванессы сложилось впечатление, что в высшем обществе дамы и джентльмены существуют порознь, а встречаются лишь на светских развлечениях, подобных балам, скачкам и пикникам. Дебютному балу как раз и предстояло стать таким событием.

Ванесса вполне могла бы закружиться в новой жизни и в прямом смысле слова игнорировать Эллиота, тем более что она понятия не имела, как муж проводил время.

Но она скучала по нему. Там, на озере, они много и интересно беседовали. Все делали вместе. Часто и с наслаждением любили друг друга. Спали вместе, крепко обнявшись.

Конечно, даже тогда отношения недотягивали до идеальных. Ванесса не могла не ощущать сдержанность, замкнутость Эллиота, его нежелание открыться и просто наслаждаться жизнью. Она заметила, что он никогда не смеялся и даже никогда не улыбался. И все же внешняя холодность не мешала виконту познать счастье, пусть даже сам он никогда бы не произнес этого слова.

Тогда существовала надежда на лучшее.

А сейчас он не был счастлив, во всяком случае, дома.

И вина лежала исключительно на ней.

В подобной ситуации можно было смириться с половинчатым браком и заняться собственными делами.

Но она не хотела смиряться.

Утром накануне презентации Ванесса услышала, как муж вышел из своей гардеробной. Было еще очень рано. Он всегда вставал рано, чтобы провести некоторое время в кабинете в обществе мистера Боуэна, а потом на весь день уехать из дома..

Леди Лингейт, а иногда и Сесил завтракали вместе с ним. Ванесса, разумеется, тоже, но о разговоре наедине в это время нечего было и думать.

Ванесса поспешила в собственную гардеробную, на ходу снимая сорочку. Звонить горничной она не стала. Быстро умылась холодной водой и надела светло-голубое дневное платье. Провела расческой по волосам, заглянула в большое, во весь рост, зеркало, чтобы убедиться, что не окончательно страшна, и спустилась вниз вслед за мужем.

Как она и ожидала, Эллиот оказался в кабинете рядом с библиотекой. Держал в руке распечатанное письмо, но не читал, а что-то обсуждал с мистером Боуэном. Одетый в безупречный костюм для верховой езды и высокие сапоги, он выглядел неотразимо красивым.

Едва Ванесса появилась в дверях, виконт обернулся, даже не пытаясь скрыть удивление.

— А, дорогая, — приветствовал он, используя нелепое обращение, как и всегда при посторонних. — Ты сегодня рано встала.

— Что-то не спится. — Ванесса улыбнулась и кивнула мистеру Боуэну. Тот вежливо встал из-за стола.

— Могу ли чем-нибудь помочь? — поинтересовался Эллиот.

— Давай пройдем в библиотеку или в утреннюю комнату, — ответила она. — Хотелось бы поговорить.

Эллиот слегка склонил голову.

— Ответ на это письмо продиктую позже, — обратился он к секретарю и положил листок на стол. — Дело не первой срочности.

Взяв жену за локоть, решительно повел в соседнюю комнату, где в камине уже весело потрескивали дрова.

— Итак, чем могу служить, Ванесса? — холодно спросил он. Показал на кожаное кресло, а сам подошел к камину и остановился спиной к огню. За вежливостью скрывалось нетерпение.

Ванесса села.

— Просто подумала, что мы могли бы наконец поговорить. В последнее время это никак не удается.

Виконт удивленно поднял брови.

— Разве? А за обедом? И после обеда, в гостиной?

— Но с нами всегда твоя мама и сестра. А я хочу поговорить наедине.

Супруг смерил ее пристальным взглядом.

— Нужны деньги? — уточнил он. — Так скажи Джорджу, и он немедленно все уладит. Скупостью я не страдаю.

— Нет, дело не в деньгах. — Ванесса махнула рукой. — Я еще не истратила ту сумму, которую твой секретарь дал два дня назад. Только оплатила абонемент в библиотеке, и больше ничего. Ездила по магазинам, но решила, что у меня все есть. Любая покупка оказалась бы бесполезной и экстравагантной. Одних платьев сейчас набралось больше, чем за всю мою жизнь.

Лорд Лингейт продолжал смотреть сверху вниз, и Ванесса остро ощутила неравнозначность положения: она сидела, а он стоял, возвышаясь горой.

— Нет, мне хотелось поговорить вовсе не о деньгах, — продолжила она, — а о нас. О нашем браке. По-моему, я тебя обидела.

Глаза виконта мгновенно стали холодными.

— Полагаю, мэм, — возразил он, — что не в ваших силах это сделать.

Вот очевидное доказательство ее правоты. Тот, кто затаил в душе обиду, часто стремится нанести ответный удар, только еще более болезненный.

— Если вы сказали все, что хотели, то позволю себе пожелать…

— Разумеется, не все, — горячо запротестовала Ванесса. — Господи, Эллиот, неужели мы всегда будем общаться с холодной учтивостью, как чужие? Всего лишь несколько дней назад ты увлеченно швырял камешки в озеро, я неумело сражалась с веслами и мы вместе собирали нарциссы. Неужели то время ничего для тебя не значит?

— Не могла же ты поверить, что три дня после свадьбы окажутся значительнее, чем серьезная семейная жизнь? — не скрывая иронии, поинтересовался он.

— Представь себе, как раз поверила, — ответила Ванесса. — Эллиот…

— Мне действительно пора, — перебил он. — Позволь проводить тебя в столовую. Мама, должно быть, уже спустилась.

С ледяной вежливостью он предложил руку.

— Те три дня и четыре ночи стали самым чудесным временем в моей жизни, — призналась Ванесса, слегка наклоняясь в кресле и не сводя с мужа внимательных глаз.

Она заметила, как он вдохнул, собираясь что-то сказать, и поспешила продолжить:

— Я любила Хедли, — смело заявила она. — Больше того, обожала. Если бы могла, с радостью умерла бы вместо него. Но я никогда не была в него влюблена. Никогда… — Она неловко сглотнула и закрыла глаза. Ни разу в жизни она не говорила о самом сокровенном и даже старалась не думать. — Никогда не испытывала к нему вожделения. Никогда не хотела его близости. Он всегда оставался для меня самым дорогим в мире другом.

Повисло ужасное молчание.

— Но он был жутко в меня влюблен, — собравшись с духом, продолжила Ванесса. — Конечно, привлекала его не красота. Думаю, секрет в моей жизнерадостности, в желании смеяться по любому поводу и в готовности оставаться рядом. Хедли был очень болен и очень слаб. Наверное, если бы Бог наградил его силой и здоровьем, он ни за что не влюбился бы, хотя продолжал бы дружить. Полюбил бы какую-нибудь хорошенькую девушку.

Виконт упорно молчал. Ванесса быстро взглянула на мужа, а потом опустила глаза и посмотрела на нервно сжатые на коленях руки.

— Ты большой, сильный и здоровый, — продолжила она. — То, что между нами было… никогда в жизни я не испытывала подобного наслаждения. А потом, когда мы вернулись в большой дом и съездили в Уоррен-Холл, узнала о женитьбе Криспина и поняла, как страдает Мег. Ты уехал на весь день. Я осталась одна, и шел дождь, и вот тогда-то я и подумала о Хедли. Вспомнила, что сунула в чемодан портрет, пошла в спальню и нашла. Смотрела и жалела о его ранней смерти; о том, что никогда не любила его так, как должна была любить. Корила себя за то, что познала с тобой редкое наслаждение, а с ним так ничего и не почувствовала. А потом возникло чувство вины за подобные мысли: разве можно корить себя за счастливую близость с новым супругом? Напротив, надо всеми силами стремиться к наслаждению. И вот я снова пытаюсь что-то сбивчиво объяснить и снова безнадежно путаюсь в словах.

Ванесса замолчала и услышала глубокий вздох.

— Мне сложно разобраться в запутанной канве театральных трагедий, — наконец заговорил Эллиот. — Очевидно, следует испытывать глубокую благодарность за то, что ты не была влюблена в Дью, хотя и любила его. Верно? Очевидно, разница существует? И следует быть вдвойне благодарным за то, что целых три дня после свадьбы ты испытывала ко мне столь острое вожделение — причем удовлетворенное острое вожделение, — что совсем забыла человека, которого любила, но в которого не была влюблена. Я прав?

Да, ему удалось свести признание к банальной слезливой болтовне. Она открыла душу, а он остался холодным и ироничным.

Ванесса подняла на мужа глаза и наткнулась на насмешливый взгляд. И с этим невыносимым человеком ей необходимо найти общий язык? Другого пути нет. В конце концов, от этого зависит и ее собственное счастье.

— Вполне возможно, что мы не влюблены друг в друга, — продолжала Ванесса. — Конечно, можно даже и не пытаться построить глубокие и теплые отношения. А можно поступить иначе: постараться пойти навстречу друг другу и стать счастливыми.

Виконт смотрел, слегка прищурившись.

— И что же ты понимаешь под этим своим «постараться»? — иронично спросил он.

— Ну, для начала ты можешь попробовать чаще бывать дома, — спокойно ответила Ванесса. — И я, кстати, тоже. Иногда мы можем вместе заниматься чем-нибудь, что доставит удовольствие обоим.