Джулиан продолжал целовать Ребекку, но она думала лишь об одном. Ведь сэр Джордж приезжал повидать не Дэвида, а Джулиана. Именно его Шерер по-настоящему считает своим врагом. Решив, что обидчик мертв, сэр Джордж, возможно, был готов обратить свою злобу на вдову Джулиана или на человека, который убил Джулиана и сделал его недостижимым для мести. Но теперь Джулиан вернулся, и сэр Джордж получил возможность обрушить на врага всю ненависть, которую так долго лелеял.

Сэр Джордж не оставит Джулиана в покое. Ребекка не знала, где сейчас Шереры: по-прежнему в деревенской гостинице или уже уехали. Но ведь они вернутся. Сэр Джордж не успокоится до тех пор, пока не убьет Джулиана. Но вероятно, ему для достижения своей цели потребуется много времени. А пока что он будет с удовольствием выслеживать свою жертву, станет подкрадываться к Джулиану – постепенно, как охотник. Можно предполагать, что он со своей женой последует за ними в Париж, а потом и туда, куда они задумают отправиться.

Интересно, понимает ли это Джулиан?

* * *

Дэвид только что вернулся с верховой прогулки. Он ездил с отцом по делам имения, но не стал возвращаться в дом вместе с ним, объяснив, что ему хочется еще побыть на свежем воздухе. Он не был уверен, что вернется в Стэдвелл. Дэвид, конечно, не испытывал особого желания вновь появиться в Крейборне, пока не уехали Джулиан с Ребеккой. Но до собственного отъезда ему надо было кое-что проверить.

Не понадобилось даже заезжать в гостиницу, чтобы осторожно навести справки. На деревенской улице встретил сэра Джорджа и леди Шерер, коротко раскланялся с ними, а приветствуя Синтию, слегка прикоснулся к своей шляпе. Хотя сэр Джордж, заметив Дэвида, просиял и явно хотел завязать разговор, Дэвид поспешил дальше, Значит, Шереры не уехали, а ведь поезда в оба направления на сегодня уже прошли.

Дэвид решил, что он тоже не уедет. Если бы он мог взять с собой Ребекку и Чарльза, то, возможно, покинул бы Крейборн. Так или иначе, Джулиану рано или поздно пришлось бы расплачиваться за свои поступки. Шерер захочет в той или иной форме получить сатисфакцию, а Джулиан, несомненно, не станет ему отказывать. Трусость в таких обстоятельствах не входила в число его недостатков.

Но теперь Ребекка – снова жена Джулиана. Дэвид обещал оставить Чарльза с ней на неделю, а то и больше. Ни Ребекку, ни Чарльза он увезти не может. И поэтому он должен остаться рядом с ними. Защита Ребекки – это, конечно же, прямая обязанность Джулиана. Но и Дэвид твердо решил ее защищать. Вчера она сказала ему, что никак не может избавиться от чувства, будто все еще замужем за ним. Да и ему самому по-прежнему кажется, что он женат на ней. Он не оставит Ребекку в Крейборне, пока Шереры находятся в его окрестностях.

Как только виконт вернулся домой, он поднялся наверх переодеться к завтраку. Через полчаса он вышел из своей гардеробной и увидел, что по лестнице поднимается Ребекка. Увидев Дэвида, она остановилась. Ему очень хотелось вернуться в комнату. Но это выглядело бы как-то уж совсем по-детски. Сделав несколько шагов по направлению к Ребекке, он приготовился сказать пару банальностей.

А она поспешила к нему навстречу, все ускоряя шаг. Почти инстинктивно Дэвид раскрыл свои объятия, Ребекка оказалась в них и обняла его за талию. Он на миг крепко прижал Ребекку к себе, и у него перехватило дыхание. Он наслаждался, ощущая всем телом прикосновение этой стройной фигуры, затянутой в корсет.

– Дэвид, – Ребекка внимательно всматривалась в его лицо, а в ее глазах заблестели внезапные слезы, – ты самый добрый человек на свете. Я в этом уверена. Мне ужасно стыдно, что я когда-то позволила себе поверить во все разговоры о твоих недостойных выходках. А ведь я предпочитала верить даже в тех случаях, когда и разум, и чувства говорили мне об обратном. И я поверила своей собственной интерпретации того, что произошло в Крыму, хотя все это тогда казалось мне таким чуждым твоей натуре. Мне так стыдно. Пожалуйста, пожалуйста, прости меня.

«Теперь она все знает, – подумал он, – должно быть, ей рассказал Джулиан».

– Мне нечего тебе прощать, – сказал Дэвид. – Ведь я сам никогда ничего не опровергал.

– Твои поступки объяснялись тем, что ты любил Джулиана, – промолвила она. – И заботился обо мне, ведь правда же? Вот почему ты не возразил мне, когда я рассказала тебе свою версию в отношении леди Шерер и того выстрела. Ты не хотел повредить моим воспоминаниям о Джулиане. Ты заботился обо мне.

– Да, я заботился, – спокойно подтвердил он, глядя, как по ее щеке скользит слезинка. – Я забочусь о тебе, Ребекка.

Она безмолвно смотрела на него. Дэвид не был уверен, полностью ли она отдает себе отчет в том, что сейчас между ними происходит. Сам-то он хорошо понимал, но искушение еще несколько секунд не разжимать объятий было слишком сильно, чтобы ему сопротивляться. Он опустил голову и уже хотел поцеловать Ребекку, но краем глаза заметил какое-то движение на лестнице. За ними наблюдал Джулиан.

Дэвид выпрямился и мягко отстранил Ребекку, но, прежде чем вернуться в комнату, поднес ладонь Ребекки к губам и поцеловал. Ребекка выглядела пораженной. К ней стало приходить болезненное понимание того, что она только что совершила. Ее лицо омрачилось, хотя она еще не знала, что сзади чуть поодаль стоит Джулиан.

Дэвид вошел в комнату и, закрыв за собой дверь, прислонился к ней спиной. Он долго стоял с закрытыми глазами.

…Я забочусь о тебе… я люблю тебя…

Интересно, поняла ли она, что его слова означали именно это? А что же сказало ему выражение ее глаз?.. Это тоже было достаточно ясно. Но он не осмеливался в это верить. Ну а если бы даже и поверил, то все равно – какая разница?

Ребекка – жена Джулиана.

* * *

Нэнси Перкинс жила вместе с матерью в небольшом домишке на краю деревни. Ее мать с трудом зарабатывала на существование, беря на дом стирку. Нэнси помогала ей. Но в течение последнего месяца она не раз временами отсутствовала часами – обычно после полудня, а два или три раза – ночью.

Джулиан обычно провожал девушку домой до маленькой рощицы, ближе которой подходить к деревне вместе с Нэнси он не осмеливался. Джулиан наклонил голову, чтобы поцеловать Нэнси, хотя уже сказал ей, что больше с ней встречаться не станет. Но она плакала, Джулиану стоило все большего труда выдерживать ее слезы по мере того, как он все сильнее увлекался ею. Почти месяц прошел с того момента, когда он встретил Нэнси за живой изгородью; юная крестьянка возвращалась в деревню, раздав заказчикам выстиранное белье.

Девушка была так восхитительна… Джулиан не жалел красивых слов и легко соблазнил ее. Они любили друг друга почти месяц.

– Не плачь, моя милая, – прошептал Джулиан, не отрываясь от ее губ. – Я снова встречусь с тобой, когда вернусь из путешествия. Я привезу тебе из Парижа всяких украшений.

– Не хочу никаких украшений, – отвечала Нэнси сквозь слезы.

Джулиан после каждой встречи с Нэнси хорошо ей платил, но знал, что сама она не попросила бы у него ни единого пенса. Она его любила. Джулиан сам себе казался сейчас довольно жалким.

– Ты самая прелестная, самая очаровательная девушка, – сказал он. – Если бы я не был женат, Нэнси… – Произнося эту ложь, он чувствовал себя еще гнуснее.

Наконец он вынужден был расстаться с ней, зная, что она будет страдать по нему, возможно, долгие месяцы. Джулиан понимал также, что Нэнси отдала сокровище своей девственности мужчине, которому было на нее наплевать. Он лишь надеялся на то, что не наградил ее ребенком.

Попрощавшись, он отправился домой по самой дальней дороге. Сегодня Джулиан предпочел ходить пешком. Он чувствовал себя вдвойне гнусным: отчасти – из-за того, что причинил такую боль Нэнси, отчасти по той причине, что, прежде чем сообщить ей о своем отъезде, он снова обладал ею. А ведь он поклялся себе, что впредь даже не прикоснется к ней. Он поклялся, что отныне на всю жизнь сохранит верность Бекке.

Джулиан чувствовал себя каким-то нечистоплотным, аморальным. Он симпатизировал тем людям, которые пристрастились к алкоголю и опиуму. Они умом и сердцем – всей душой – могут принять твердое решение сопротивляться этим сильнейшим искушениям, но, столкнувшись с ними, оказываются перед ними совершенно беззащитны. Джулиан подобное пристрастие испытывал по отношению к женщинам.

«Возможно, все переменится, – думал Джулиан, – когда мы покинем Крейборн». Бекка обещала ему, что, как только они уедут отсюда, она опять начнет спать с ним. Она обещала, что он сможет обладать ею так часто, как того пожелает. Подобная мысль ободряла его. Но ведь заниматься любовью с Беккой никогда не доставляло ему особого удовольствия. Порой он чувствовал, что скорее преклоняется перед ней, боготворит ее, чем любит. Для него она была олицетворением женственности, воплощала в себе все, что он хотел бы постичь и заслужить по праву. Он никогда не стоил Бекки… Никогда… Ему было далеко до нее, как до звезд.

Когда он ложился с ней в постель, он всегда испытывал страх. Боялся шокировать ее, вызвать в ней отвращение. Бекка – истинная леди. Секс для нее всегда был, по-видимому, самым низменным людским занятием. Джулиану никогда по-настоящему не нравилось заниматься с ней любовью, хотя в первые годы их брака он делал это с определенной регулярностью. Было нечто почти непристойное в том, чтобы принуждать ее к интимным отношениям.

Понурив голову, Джулиан быстро шел по полевой дорожке, которая должна была вывести его к воротам Крейборна. Сейчас Ребекка, думал он, чуть ли не перестала любить его. Она скорее любит Дэйва. Джулиана всегда почти поражало, что она предпочла его Дэйву, имевшему те внешние данные и те качества характера, которыми всю свою жизнь Джулиан жаждал обладать. Но Ребекка избрала именно его, а он так и не оценил по достоинству полученный им подарок.

Теперь она полюбила Дэйва. А Дэйв же, конечно, всегда любил ее. Полтора года они были мужем и женой. У них появился общий сын. И Бекка – это воплощение чести и чистоты! – сегодня утром, когда Джулиан вышел на верхнюю площадку лестницы, была в объятиях Дэвида. Они собирались поцеловаться.