Мэри Бэлоу - Смятение чувств

Он этого не знал…

Но в конце января пришло письмо. Граф Хартингтон в обычной для него официальной манере звал их приехать в Крейборн. Речь идет, писал граф, о деле, не терпящем отлагательств. Они должны приехать немедленно – вдвоем.

Крейборн, 1858 год

После краткого обмена мнениями супруги решили взять Чарльза с собой. Однако, разумеется, этот шаг был вынужденным, поскольку они смогли бы расстаться с сыном не больше чем на день.

Несмотря на громкие протесты Чарльза, его повезли в купе в сопровождении няни, горничной его матери и камердинера отца. Дэвид и Ребекка ехали одни в отдельном купе, с тревогой обсуждая возможные причины столь внезапного вызова.

– Может быть, папа заболел, – уже, наверное, в десятый раз высказала предположение Ребекка. Это казалось единственным разумным объяснением. Но непонятно: почему, если заболел граф, письмо написал он сам, а не Луиза. Если только это не затяжная болезнь, которая медленно приближает его конец. О подобной возможности они не говорили, хотя подразумевали ее.

А вдруг заболела Луиза? Или Кэти… А может, ни с кем ничего и не случилось… Возможно…

В конце концов они исчерпали все варианты. Но ни к чему так и не пришли. Никаких иных предположений они больше высказать не смогли, а поэтому переключились на другие темы. Какой-то замкнутый круг…

– Скоро нам все станет ясно, – решил наконец Дэвид и положил тем самым конец дискуссии. Ведь все равно они уже приближались к Крейборну.

Ребекка вспоминала их последний визит к графу, когда они подъезжали к его дому на экипаже, который отец специально послал за ними. Это было всего несколько недель назад – на Рождество.

С того времени все переменилось. Все и ничего. Интересно, заметят ли граф и Луиза, что Ребекка и Дэвид как-то изменились? И действительно ли они стали какими-то другими? Ведь их жизнь во многом осталась той же, что и прежде. Минувшим летом необычным оказался лишь тот короткий месяц счастья. И все же этот самый месяц неожиданно создал – или возродил – прочные узы между ними.

Будь то к лучшему или худшему – они поженились, и Ребекка никак не могла окончательно убедить себя, будто сожалеет, что Дэвид вовлек ее в брак обманным путем, сыграв на ее уязвимости, скрыв истину о том, что на самом деле произошло в Крыму.

Она знала, что ей следовало бы сожалеть. Почувствовать, что ей отныне невмоготу жить с Дэвидом. Однако на самом деле она этого не ощущала. Наоборот, за последнее время она обнаружила, с какой неожиданной глубиной ее охватило чувство привязанности к Дэвиду.

Глядя из окна экипажа, Ребекка подумала, что дом графа выглядит совершенно обычно – нет никаких внешних признаков того, что в этом доме произошло нечто серьезное.

Экипаж остановился.

– Я отнесу Чарльза в детскую комнату и устрою его там, – сказала Ребекка. – Ты же, Дэвид, сможешь разыскать отца и успокоиться. Или он сам найдет тебя. Он, вероятно, видел, как подъезжает экипаж.

Но в холле их встретил дворецкий, который выглядел, как обычно, – величественным и суровым. Он предложил, чтобы ребенка наверх отнесла няня. Его светлость, добавил дворецкий, желал бы без промедлений повидаться в библиотеке с лордом и леди Тэвисток.

Ребекка передала няне уставшего и сердитого Чарльза и переглянулась с Дэвидом. Встреча на этот раз выглядела весьма официально. Она вспомнила, как граф вышел в холл поприветствовать возвратившегося из Крыма Дэвида. Даже на Рождество он ждал их в холле вместе с Луизой и Кэти.

А теперь он захотел увидеть их обоих в библиотеке? Не одного Дэвида? Ребекка почувствовала, что ее сердце забилось быстрее. Она заметила, что ее беспокойство отразилось на лице Дэвида. Он обнял ее за талию и повел в библиотеку. Дворецкий распахнул перед ними дверь.

Граф стоял напротив двери, повернувшись спиной к камину.

– Папа? – произнесла Ребекка и сделала несколько шагов по направлению к графу. Но что-то ее остановило. Первой ее мыслью было, что граф действительно заболел. Он выглядел смертельно бледным и неестественно скованным. Нет, похоже, что-то случилось с Луизой. Неужели Луиза умерла?

Какое-то непонятное ощущение заставило Ребекку резко повернуться в сторону расположенного слева от нее большого окна. Возможно, она вдруг почувствовала, что в комнате есть еще кто-то, кроме них. И действительно, перед окном стоял человек. Освещенный сзади светом из окна, этот человек был так же неподвижен и молчалив, как ее свекор.

Ребекка не смогла сразу разглядеть его лицо. Но она тут же его узнала. Есть люди, которых можно узнать еще до того, как их разглядишь, – особенно, если давно и сильно к ним привязан. Ребекка еще не рассмотрела его, и он не успел произнести ни слова. Но она узнала его. Если бы умом она понимала, что это не он, ведь этого просто не может быть, что это совсем другой человек, внешне очень на него похожий: такого же роста, телосложения, с таким же цветом волос, – то ее сердце все равно без колебаний подсказало бы, что это все же именно он.

Ребекка смотрела на него с каким-то странным спокойствием. Но конечно же, в такие моменты не имеют никакого значения ни время, ни место, ни реальность. Ребекка сейчас утратила всякую связь с ними. Она сделала два шага по направлению к этому человеку, остановилась и внезапно почувствовала, что освободилась от своего необычного оцепенения.

– ДЖУЛИАН! – Она бросилась через всю комнату, выкрикивая его имя, и оказалась в крепчайших объятиях. Он приподнял ее и закружился на месте. Она плакала и причитала, уткнувшись лицом ему в грудь. А он смеялся и все крепче сжимал ее в объятиях.

Это было так похоже на Джулиана. Так типично для него.

– Бекка. – Он снова говорил ей на ухо, и голос его срывался от радости. – Бекка, моя дорогая.

Ребекка вцепилась в него. Всем своим телом она прильнула к нему. Она ощущала крепко сжимавшие ее руки, слышала обращенный к ней его голос, его смех… Он.

Такой реальный. Из плоти и крови… Теплый… Живой… Он жив… Она откинула назад голову, и глаза ее расширились от изумления.

– Джулиан? – произнесла она шепотом. Ребекка прикоснулась кончиками дрожащих пальцев к его щекам. – Джулиан?

– Жив-здоров, как видишь, – сказал он, улыбнувшись привычной очаровательной улыбкой. Он смотрел на Ребекку такими до боли знакомыми глазами. – А теперь я к тому же и дома, – продолжал он. – Приезжаю, а мне сообщают, что я погиб и похоронен под Инкерманом. На самом деле меня захватили в плен. Все это время я был в России в нескончаемой неволе. Но теперь я вернулся домой, Ребекка.

– Выходит, ты попал в плен? – произнесла она, как сквозь сон. – Значит, ты не погиб?

– Почти погиб, – ответил он с довольным смешком. – Я был на волосок от смерти. Но оказывается, что дни мои еще не были сочтены. Русским потребовался год, чтобы вернуть меня к жизни, а потом еще несколько лет они не могли расстаться со мной. Ну а теперь я наконец дома. Отделался лишь уродливой багровой отметиной над сердцем. Домой я приехал два дня назад. – Улыбка померкла на лице Джулиана. – И обнаружил, что попал в переплет, Бекка.

И только тогда – о, сколько же прошло времени с тех пор, как она повернула голову к окну? – и только тогда Ребекка поспешно вернулась в реальность. Она поняла, что находится в объятиях Джулиана – Джулиана! Они сейчас в Крейборне, в библиотеке. Рядом стоят ее свекор, а также Дэвид. Дэвид… Хорошо еще, что Чарльз наверху, в детской комнате.

Ребекка пристально смотрела на Джулиана. Если бы даже от этого зависела ее жизнь, она не смогла бы отвернуться от него…

«Попал в переплет». Слова Джулиана звучали в ее голове и эхом отдавались в комнате. Он крепко обнял ее за талию и повернул к себе.

– Привет, Дэвид, – сказал он. – Я не предупредил заранее. Решил устроить сюрприз. Извини, я не ожидал, что сюрприз обернется настоящей сенсацией.

Ребекке не верилось, что она найдет в себе силы взглянуть на Дэвида. Но она заставила себя посмотреть на него. Он выглядел сейчас точно так же, как и его отец, когда они только еще входили в комнату. Лицо Дэвида казалось высеченным из белого мрамора.

– Я не призрак, – сказал Джулиан. – Но я не предполагаю, что могу рассчитывать при нынешних обстоятельствах на бурное, радушное приветствие. Правда?

Дэвид сделал шаг вперед. Джулиан убрал руку с талии Ребекки. А потом мужчины обнялись, крепко похлопывая друг друга, не произнося ни слова. Дэвид зажмурился.

Ребекка посмотрела на стоящего в другом конце библиотеки графа. Он молча наблюдал за всеми. Лицо его уже не казалось каменным, но во взгляде ощущалось такое страдание, что это наконец полностью вернуло Ребекку в действительность. У графа хватило времени, чтобы осознать возвращение Джулиана и все последствия этого. Ребекка вдруг с болью в сердце поняла, как много им придется осмыслить, со сколькими проблемами придется столкнуться.

Дэвид громко всхлипывал. Джулиан смеялся. Ребекка прикоснулась сзади к его плечу и погладила его ладонью, затем прильнула к нему лицом. И почувствовала чью-то руку, обнимавшую Джулиана. Это была рука ее мужа. Рука Дэвида. В комнате снова наступило молчание.

– Я совсем не знал, что меня объявили погибшим, – сказал Джулиан. – Я думал, Дэйв, что тебе сообщили, будто я пропал без вести. Я думал, что после боя ты стал разыскивать меня. Но отец мне сказал, что ты и сам был тяжело ранен.

– Да.

– И поэтому все сочли меня погибшим. А какой-то бедняга, которого до сих пор считают пропавшим без вести, похоронен там вместо меня. К тому же людям из похоронной команды, видимо, просто было не до точных подсчетов. Очень странно ощущать себя воскресшим из мертвых.

Никто не ответил. Ребекка по-прежнему прижималась лицом к плечу Джулиана. Глаза ее были закрыты.

– Итак, ты и Бекка женаты, – сказал Джулиан.

– Да.

– И у вас сын.