Анна Дубчак - Смертельный поцелуй

Соня, растревоженная ее шумным возвращением, смотрела на нее как на привидение.

– Ты где была? Здесь были Логинов и Сапрыкин. Они ищут тебя.

– Ты не знаешь, они нашли Альбаца?

– Так вот они и ждали тебя, чтобы взять с собой в аэропорт…

– Значит, я опоздала… Ну ничего, я перехвачу их у Дома артистов.

И она снова спустилась вниз, села в машину и поехала на Горную.

У подъезда не было ни единой машины. «Неужели они еще в аэропорту?»

Она поднялась по лестнице, и уже между первым и вторым этажами ее кто-то схватил за руку и затянул в темный угол.

– Тсс… Это я, Сергей… Где тебя черти носят?

– Ты чего на меня кричишь? – просипела она. – Я по делу ездила… Где Альбац?

– Едет на такси домой. Наши люди сопровождают его… Самолет прилетел час назад. Пока он получит багаж, пока то, пока се… Мы решили не рисковать брать его в аэропорту, там люди…

Послышался шум подъезжающей машины. Скрип тормозов. Затем хлопнули дверцы и снизу послышались торопливые легкие шаги.

– Это он, – сглотнув, прошептал Сергей и весь напрягся. – Стой здесь и не высовывай носа. Там на других этажах еще пятеро наших…

Мелькнула тень, возле двери возник высокий парень в светлом замшевом плаще. На его белых волосах блестел снег. «Под американца косит…»

– Ни с места, руки за голову! – раздалось у него за спиной. Он от неожиданности выронил дипломат и большой пакет.

На него набросились сразу пять человек, и когда его отпустили, он уже стоял в наручниках.

– Что случилось? – спросил Женя Альбац, оглядывая своих захватчиков. – За что вы надели на меня наручники?

Наталия вышла из своего укрытия и посмотрела на него. «Если вот так выглядят убийцы, то я сдаюсь…»

Она не могла себе представить этого интеллигентнейшего молодого человека душащим беззащитных женщин в туалете… Это не укладывалось у нее в голове. Безусловно, она не раз представляла себе его в роли убийцы, поскольку видела его на фотографии… Но в жизни он был много интереснее, колоритнее…

К подъезду подъехало сразу несколько машин. Альбаца посадили вместе с Логиновым, который, увидев Наталию, подошел к ней и, едва сдерживаясь, чтобы не накричать на нее за то, что она заставила его так переволноваться, приказал немедленно возвращаться домой.

– Хорошо, – смиренно ответила она и, дождавшись, пока его машина отъедет, села в машину Сапрыкина и поехала с ним в прокуратуру, где должен был состояться допрос Альбаца.

Наталия открыла дверь своим ключом.

Все было закончено.

Олег спал, а телевизор работал.

Она присела рядом с ним на кровать.

– Я соскучилась по тебе… – сказала она и обняла его.

Он открыл глаза и посмотрел на нее мутным взглядом.

– Как дела? – спросил Олег. Голос у него был по-детски сонным и нежным.

– Я не поняла только одного… зачем было отрезать им руки? Месть – это очень сильное чувство…

– Понимаешь, Наташа… Когда я привел ее первый раз на квартиру Женьки, он был как раз в Сирии, у своих родителей… Я увидел блеск в ее глазах… Она влюбилась не в меня, а в то богатство, которое меня окружало… А я стал на время артистом… Я изо всех сил играл роль богача… И мне это удавалось. Когда я предложил ей переспать со мной, она мне, представляешь, отказала… Сказала, что бережет себя для замужества. Но ведь я все знал и про нее, и про ее отца, Бартоломея, и про Машку. Они же устраивали такие оргии…

– Но откуда ты об этом мог знать?

– Мне Машка показывала кассеты. Она сама снимала их… А иногда Светка стояла с видеокамерой…

– Машка знала, кто ты?

– Знала. Она позвонила мне и попросила у меня тысячу баксов за молчание. Она уже поняла, что это я… их убил…

– И тогда ты… убил и Машу?

– Да, это же нелюди…

– Саша, и все-таки… Разве можно было так мстить?

– Ты не слышала, что они говорили с мамашей о таких, как мы, простых парнях, об интернатовских, в частности… Они говорили, что только такие, как они, имеют право на жизнь, а остальных нужно вообще истреблять для очищения нации… Вот так прямо и говорили… Светка откровенно заявляла, что деньги для нее – это все. А я подыгрывал ей и предложил ее мамаше открыть ювелирное дело… У Женьки дома полно драгоценностей его матери… Он доверял мне и поэтому, когда уехал в Сирию, оставил мне ключи от квартиры. Но когда он вернулся, я понял, что пора раскрываться. И тут у меня со Светкой произошел тяжелый разговор… Мы сидели в кафе, и она сказала: «Взгляни на мои руки… Видишь, какие они тонкие и изящные. Это потому, что я принадлежу к особому племени людей… Мы с тобой, Женечка, элита. И я счастлива, что ты такой же, как и я. Потрогай мою кожу, видишь, какая она шелковистая? Это тоже признак породы…» У нее просто крыша поехала от всего… И тут я сказал ей, что я никакой не Женя Альбац, и что квартира не моя, и что драгоценности принадлежат матери Альбаца… Словом, открылся. И тут такое началось… Она орала на меня как ненормальная… Про какую-то операцию, которую ей пришлось из-за меня перенести, я так ничего и не понял… Но самое удивительное состояло в том, что она, которая выросла на деньгах моего отца, ходила все это время, пока встречалась со мной как с Женей Альбацем, в библиотеку со своей сдвинутой на драгоценностях мамашей и не признавала в мальчике, работающем на ксероксе, меня… Ведь Женя Альбац ходил в шикарной куртке на меху, а Саша Комиссаров – в джинсах и свитере. Когда мы с ней поссорились и она обвинила меня во всех смертных грехах, она схватила меня за руки и стала рассматривать их: «Ты выродок, – сказала она. – Твой отец был выродком, твоя мать – законченная алкоголичка, а ты – еще больший выродок…» Она кричала это, а мы сидели в приличном кафе…

– А где ты брал деньги, чтобы водить ее по ресторанам, кафе…

– Я же говорил, что работал раньше в приличной фирме… Я скопил немного денег, чтобы купить себе или квартиру, или машину… Но потом встретил мать, она мне все рассказала… И я нашел сначала Бартоломея, затем познакомился со Светкой и ее матерью…

– Ты уже с самого начала знал, что убьешь их?

– Нет… Я не думал, что способен на такое. Но вид моей матери меня потряс… Вы же не видели, во что они ее превратили. Втруп…

– Я видела. Я только что от нее. Но не думаю, что она обрадуется, когда узнает, что ее сын – убийца.

– А она и не узнает…

– И все-таки скажи, зачем ты отрезал им руки?

– Понимаете, я увидел сон… Мне приснился мой отец, которого я ни разу не видел. И он плакал, сидя на табурете и обхватив голову руками… А руки у него были какие-то серые, а пальцы… синие… И я его тогда спросил: «Отец, ты же мертвый, тогда почему ты плачешь?» – «Потому что мне до сих пор больно… У меня болят голова и все суставы…» И когда я проснулся утром, то решение уже было… Я понял, что они не должны жить.

– Но ты хоть понимаешь, что это ненормально: душить, а потом расчленять. Ты же не зверь?

– Значит, я ненормальный… Вы же сами как-то говорили, что нормальные люди не убивают.

– Но ты не мог не знать, что тебя рано или поздно все равно найдут…

– Да, не мог, но я хотел, чтобы это была ты… У тебя светлая голова… И еще – ты какая-то светлая, хотя и со странностями… Стобой мне было легко и хорошо… Мне даже показалось, что я люблю тебя… У тебя очень нежные губы… – Он перевел дух. – Женька приехал, что ли, из Москвы? Я его не осуждаю, что он все рассказал обо мне… Любой бы на его месте сделал то же самое… Меня ищут?

– Да… шерстят весь город. Но им и в голову не может прийти, что ты – у меня. Скажи, это ты выкрал у своей матери фотографию?

– Да, на всякий случай… А почему ты не спрашиваешь меня про уринофлор?

– Зачем, я и так все знаю. Что будем делать?

– Я бы выпил кофе…

– Хорошо.

На кухне Наталия дрожащими от волнения руками налила воду в кофейник и поставила на огонь. Ее всю колотило. А ведь она с самого начала подозревала его. И не верила. Не могла понять мотива. Одиночество, смерть отца, интернатские стены, алкоголичка-мать…

Она вздрогнула, когда услышала, как хлопнула входная дверь.

– Не-е-ет!!!

Она выбежала в подъезд, чтобы догнать его.

– Остановись, тебе нельзя бежать… Тебе некуда бежать!

Она выскочила из подъезда и огляделась: совершенно пустой, белый от снега двор. Ини одного следа.

Что-то огромное и черное приземлилось у ее ног и окрасило снег в красное.

«Я живу в девятиэтажном доме… Он побежал не вниз, а наверх… Он повторил полет отца…» – И она кинулась к распростертому на земле безжизненному телу Саши Комиссарова.

Вечером ей позвонила Сара.

– Поздравляю… – услышала Наталия ее бодрый голос. – С тобой тут хочет поговорить один господин…

Наталия достала из кармана светло-коричневую пуговицу, которую она видела на курточке Олега-Саши и мысль о которой все эти последние дни гнала прочь, и почувствовала, что не в состоянии разговаривать с Сарой.

– Если это господин Бартоломей, то я жду его завтра в три часа дня. Он знает, сколько он мне должен… Я тебе перезвоню, хорошо? – сказала она и первой положила трубку.

Она подошла к окну и вдруг почувствовала, как ее сзади обнимают сильные и теплые руки. Она повернулась к Логинову и зарылась лицом в его свитер.

– Игорь… Я не хочу больше видеть смерть… Я устала… И вообще, где ты пропадал все это время?…

– Мы будем с вами разговаривать на улице, – с порога заявила Наталия Бартоломею и, даже не дав ему времени опомниться, вышла с ним в подъезд. – Вы привезли деньги?

– Конечно, как и договаривались…

У крыльца стоял красный «Форд», в нем сидел солидный седой господин.

– Садитесь, есть разговор…

Бартоломей с глупой улыбкой на лице сел на заднее сиденье, в то время как господин, от которого распространялся просто одуряющий аромат одеколона, сидел справа от Наталии.

– Исаак Пейсахович, вы готовы? – спросила Наталия, обращаясь к своему соседу.