Она отодвинула края занавески и увидела ту самую комнату с голубой вазой на подоконнике.

На кровати лежала женщина, но уже без шапочки. Светлые с проседью волосы, казавшиеся тоже голубыми в свете черно-белого телевизора, были совсем редкие.

– Кто там? – спросила женщина, медленно поднимаясь с постели и всматриваясь в неясный силуэт у занавески. – Включите свет, выключатель возле двери…

Наталия вернулась и включила свет.

– Здравствуйте, – сказала она как можно более бодрым голосом. – Меня зовут Наташа. Мне надо с вами поговорить.

Женщина уставилась на нее безразличным взглядом.

– О чем? Вы хотите снять у меня койку? Студентка, что ли?

– Нет. Вы позволите мне запереть дверь, чтобы нам никто не помешал?

– Запирайте, а то эти осы жужжат и кусаются… – Очевидно, она имела в виду своих соседей.

Наталия заперла дверь, вернулась к хозяйке и принялась доставать из пакета водку, колбасу, хлеб, селедку…

– Крутой разговор, да? – усмехнулась Виктория. Она уже встала и теперь стояла возле кровати в трикотажном сиреневом платье и теплой серой кофте. Лицо у нее было старое, однако еще хранило следы былой красоты. Особенно красивыми, должно быть, у нее были глаза: большие и темные.

Наталия отыскала на столе чистый стакан и плеснула туда водки:

– Вот, выпейте. Мне кажется, что так будет лучше.

Виктория выпила и взяла маленький кусочек хлеба. Наталия налила ей еще. И та снова выпила, почти не закусывая.

– Так что вам надо? – наконец спросила она.

– Вам что-нибудь говорит фамилия… Бартоломей?

Виктория поежилась, обхватила руками плечи и издала что-то нечленораздельное, похожее на стон.

– Бартоломей? Илья? Вы что, его новая жена?

– Нет, слава Богу… – У Наталии мороз пробежал по коже. – А почему вы так подумали?

– Да просто так…

– Так вы знали Бартоломея?

– Знала ли я его? Я же была его женой… Почти два года.

– Расскажите мне о нем, пожалуйста.

– Зачем вам это?

– Понимаете… Это очень важно. Я хочу понять…

Лицо у Виктории порозовело. Она опьянела.

– Да что рассказывать?… Я познакомилась с ним в 1982 году. Он был очень красивым парнем. Таким красивым, что когда я увидела его, так сразу потеряла голову… Напрочь… – Она махнула рукой и чуть было не сбила стакан на пол. – Ему было тогда всего-то двадцать с небольшим, а мне уж, слава Богу, стукнул тридцатник. Я влюбилась в него, а он в меня… Мы познакомились на дне рождения моего мужа, Ленечки. Он, Илья, случайно оказался в нашей компании… Мы пили, шутили, а потом в ванной он меня поцеловал… Вы не смотрите, что я сейчас такая уродина… У меня была хорошая фигура, словом, все при мне. И он был при мне как собачонка. Выполнял все мои желания. Мы были похожи на парочку сумасшедших, сбежавших из психушки. Нам все было нипочем. Но так не могло продолжаться долго. Ия сказала Лене, что ухожу от него. И я убила его… – В ее голосе почувствовались слезы. – Да-да…

Она встала и подошла к окну. «Такое характерное движение для всех, кто ищет спасения от себя…»

– Его нашли на асфальте с разбитой головой и вывороченными суставами… Он был в черном костюме, с… бабочкой… Он выбросился с девятого этажа. Это я, понимаешь, я убила его… А от Сашеньки мы это скрыли… Сказали, что отец уехал в командировку…

Она вернулась, села за стол и отрезала себе кусок колбасы.

– Илья говорил мне, что у него есть квартира. Но, как оказалось, он ее всего лишь снимал, да и то задолжал почти за восемь месяцев… А здесь, представь, освобождается огромная четырехкомнатная квартира, где только жить да жить. Вот он и переехал ко мне… Примерно с год мы жили не расписываясь, а потом поженились. Но ко мне каждую ночь приходил Леня… Он молча стоял на пороге и смотрел на меня… Он так смотрел, что я не выдерживала его взгляда… Итогда я на ночь стала ставить в изголовье бутылку коньяку… Выпью, и мне становится как будто получше…

Она снова налила себе и выпила.

– А что ваш сын?

– Сашенька? Не знаю почему, но мы отдали его в интернат. На этом настаивал Илья. Я стала очень много спать. Коньяк усыплял меня… Мне было тепло и хорошо. Но Леня все приходил и приходил ко мне… Из головы его текла кровь… А однажды утром я заметила на ковре красные пятна и закричала… Но оказалось, что это всего лишь пролитое вино.

– А чем занимался Илья?

– Он спал с чужими женщинами, и они содержали его… Он был очень красив… Но однажды привел в мою квартиру, нет, не мою, а Ленину, которую он купил для нас с Сашенькой… Привел одну рыжую бл… Я ее и раньше знала, она была смазливая на рожу и работала на Сусанну…

– Сусанна, это кто?

– Это старая стерва, которая устроила из своей квартиры подпольный бордель. Она хорошо знала свое дело, у нее всегда в любое время дня и ночи можно было получить хорошую выпивку, закуску и девочек. Илья привел ее и сказал, что она будет жить вместе с нами… Но она пришла не одна, а с трехлетней девчонкой… Знаешь, я с ней дралась, с Анжеликой… Но она была сильнее меня, потому что к ней-то ночью не приходил мертвый муж… А потом я заболела и очнулась уже в этой квартире. Это квартира Анжелики…

– А почему вы не подали в суд, почему не боролись за свою квартиру? За мужа, наконец?

– Да зачем мне такой муж и такая большая квартира? Я уже и тогда-то была конченым человеком… Я бы даже заявления не написала, потому что у меня руки дрожали по-страшному… Я вообще не понимаю, как я до сих пор осталась жива… Вот эта комната, в которой мы сейчас находимся, – половина той, что была… Я разгородила ее и во вторую половину пускаю квартирантов… на это и живу… А когда прижмет, то пускаю за шкаф, у меня там тоже кровать стоит.

– А Саша? Ваш сын? Вы виделись с ним?

– Виделась… Вернее, я его видела, а он меня нет. А что я ему могла сказать? Что за пол-литра водки подписала дарственную на Бартоломея? Я же отдала ему все: и квартиру, и дачу в черте города, и две машины: «Волгу» и «Жигули»…

– Но зачем?

– Не знаю… Они поили меня каждый день. А что они вытворяли у меня на глазах… И Светка, их дочь… она же все видела.

– Света – его дочь или нет?

– Его. Потому-то он и женился на Анжелике. Но она, даже будучи замужем за ним, продолжала бегать к Сусанне.

– А как же вы? Вы что же, дали ему развод?

– Дала…

– Но как случилось, что Бартоломей так быстро поднялся? У меня такое ощущение, словно мы говорим с вами о разных людях…

Виктория подошла к старинному комоду и достала оттуда жестяную коробку, открыла и вынула из нее фотографию:

– Вот он, Илья…

Да, это был Илья Владимирович Бартоломей, собственной персоной.

– Все очень просто… – Наталии показалось, что чем больше Виктория пьет, тем яснее становится ее ум и тем логичнее она начинает рассуждать. – Он все продал… Абсолютно. И купил магазин. Водочный. На деньги моего мужа, Лени Комиссарова… Иногда Илья приезжал сюда ко мне и привозил еду, выпивку… А потом перестал, совсем забыл меня… Анжелика и Светка ходили все в мехах и золоте… Они отмылись, почистились, причесались и нарядились, как две куклы. А Бартоломей стал не последним человеком в городе. И вот перед самым Новым годом я встречаю на улице Сашу… Он не видел меня ровно пятнадцать лет… Понимаешь, на улице никого не было. Шел снег. Ибыли только я и он. Он шел мне навстречу. Я окликнула его… Он остановился и спросил: «Откуда вы меня знаете?» И тогда я ответила ему, что я его мать. Не знаю, зачем я это сделала… И мы пришли сюда ко мне… Он – хороший мальчик. Умница. Только его почему-то, как он мне сказал, звали уже не Сашей…

– А как? – Наталия затаила дыхание.

– Почему-то Женей… Я и сама не поняла. Наверное, в интернате ему дали другое имя, а может, его усыновили? Такое же тоже могло случиться…

– Но ведь когда вы его позвали, он откликнулся на имя Саша?

– Да нет. Я же сказала, что просто окликнула: «Можно вас на минуточку?!» – или что-то в этом роде… Или нет, постой, я же не могла его вот так окликнуть, если я знала, что он Саша… Мне сейчас трудно вспомнить…

– И о чем же вы говорили?

– Я на коленях просила у него прощения. Я ему все рассказала про Бартоломея и двух его сучек.

– И он был здесь и видел, как вы живете?

– Да. Но он простил меня. Он тоже плакал…

– У вас есть его фотография?

– Есть… – Она снова открыла жестяную коробку, но, пошарив в ней, испуганно оглянулась, словно кто-то стоял у нее за спиной. – Ее нет… Она же была здесь… Была…

– А что было потом, Виктория? Он заходил к вам еще?

– Заходил. Но я сказала ему, что и он тоже предатель. И чтобы он больше ко мне не приходил.

– Почему?!

– Потому что я видела его в городе… Он сидел, такой красивый, в дорогой одежде и смеялся… Угадайте с кем? С этим отродьем, со Светкой… Они хохотали… Я прошла мимо и про себя прокляла обоих…

– Но ведь вы же все рассказали ему?

– Я не знаю, как это объяснить… Я хотела прийти к нему и сказать, что деньги – это еще не самое главное в жизни… Я и пришла, но дверь открыла она, эта стерва, копия своей матери… Я потом узнала, что она встречается с Францевым… Шлюха, она и есть шлюха.

– А где живет ваш сын?

– Похоже, эти людоеды купили ему шикарную квартиру в розовом доме. До этого-то он жил в каком-то курятнике от интерната.

– В Доме артистов?

– Да, на Горной. Я видела, как они выходили оттуда со Светкой. Я хотела его предупредить, спасти…

– Сейчас вашего сына зовут Женя Альбац?

– Да. Странная фамилия… Я даже не успела его расспросить, почему он не сохранил фамилию отца – Комиссаров…

– А что бы вы сделали, если бы он к вам сейчас пришел?

– Не знаю… Мне кажется, что он стал таким же, как и они… А они не люди. Они поднялись на крови моего Комиссарова… И я не должна была жить… не должна…

Наталия так разволновалась, что чуть не врезалась на полной скорости в столб, пролетая перекресток за перекрестком и спеша домой, чтобы позвонить Сапрыкину и спросить, нашли ли они Альбаца.