Анна Дубчак - Смертельный поцелуй

Пока они с Бартоломеем ждали в его квартире приезда Логинова и Сапрыкина, Илья Владимирович подробно, с точностью до минуты, описывал на листе бумаги прошедший день. Спохватившись, он предложил Наталии кофе.

– Можно, только при условии, что вы его не отравите…

– Вы снова… Как вы только можете?

– А вы посудите сами, как я могу к вам относиться после того, как вы оставили меня на целых полчаса, а сами все это время находились у соседки Маши, которая, как оказалось, убита? Все это выглядит более чем странно. Ну почему я должна верить вам?

– Да потому что мне нет никакого смысла убивать ее. К тому же вы и сами говорили, что для того, чтобы удушить человека, достаточно всего нескольких мгновений… Вот и спрашивается: зачем же мне было торчать в этой квартире, где, по вашим словам, я мог душить соседку? Я бы тогда просто пришел и сказал, что Маши нет дома…

– Так-то оно так, но в прихожей на вешалке я только что увидела коричневое пальто… На нем не хватает одной пуговицы. Угадайте, где я ее нашла?

– И где же? – побледнел Бартоломей.

– А вы подумайте. – Наталия разжала ладонь, на которой лежала большая темно-коричневая пуговица с четырьмя отверстиями.

– Не может этого быть… Я ведь заходил к ней без пальто. Это просто какое-то недоразумение…

– Ничего не знаю… Вы могли ее удушить и до моего прихода…

– Но зачем бы я это сделал?

– Затем, чтобы соседка Маша молчала. Авот что именно она могла о вас знать, я сказать затрудняюсь. Возможно, это связано со смертью ваших близких…

Бартоломей долго смотрел на нее, затем глухо и как-то судорожно произнес:

– Отдайте мне эту пуговицу. Прошу вас…

– Да вы что, с ума сошли? Сейчас здесь будут люди из прокуратуры, это же вещественное доказательство, улика… Маша жила одна?

– Нет, с матерью, но та уже месяца полтора как уехала к своей сестре в Балтийск.

– У нее был парень?

– Не знаю точно, кажется, был.

– Если у вас с этим парнем одинаковые пальто, то считайте, что вам повезло…

– Нет, нет у него такого пальто и никогда не будет… Это пальто я привез себе из Парижа, с выставки… И пуговица моя. Отдайте мне ее… Продайте, наконец… Можете воспринять это как угодно, но я просто хочу купить собственное спокойствие. Следствие все равно будет… Но я хочу спать спокойно, потому что я никого не убивал. Знаете, я уже начинаю жалеть о том, что обратился к вам за помощью…

– Вот как? Тогда я возвращаю вам все ваши деньги и мы распрощаемся с вами прямо сейчас…

Она открыла сумку и достала оттуда свернутые в трубочку и перехваченные красной резинкой деньги. Но Илья Владимирович, увидев их, покраснел как рак:

– Нет-нет, я погорячился… Простите меня. Просто я испугался… Меня уверили, что только вы способны найти убийцу, и я полностью доверился вам… Господи, да что же это такое?! Откуда взялась эта чертова пуговица? – Он метнулся в прихожую и принялся рассматривать свое пальто. – Да, вы правы, это действительно пуговица от моего пальто, и уверен, что ни у кого в городе другой такой пуговицы нет и быть не может. Это смешно, но на пуговицах попадаются все… Я имею в виду, детективы… Как это пошло и глупо…

– Как вы думаете, она стоит пять тысяч долларов? – ледяным тоном вдруг спросила Наталия, укладывая выложенные из сумки деньги обратно.

Бартоломей кинулся в свой кабинет и почти выбежал оттуда («Боится, что не успеет отдать мне деньги, ведь с минуты на минуту должен приехать Логинов…») с деньгами.

– Вот. Здесь ровно пять. Эти деньги были приготовлены вам в случае успешного окончания работы…

– Хорошо. Вот ваша пуговица. И не переживайте. Можете рассчитывать на меня. Япервая узнаю время убийства и позвоню вам – обещаю. Если у вас не заладится с алиби, то я все равно вам помогу, обеспечу, так сказать… Ведь могли же мы с вами, к примеру, встретиться где-нибудь в городе, в кафе, для беседы?

– Спасибо. Спасибо… – Он замер: раздался звонок в дверь.

Двери обеих квартир были распахнуты, раздавались мужские голоса, щелкал фотоаппарат, от такого количества курящих воздух приобрел синеватый оттенок…

Логинов беседовал с Бартоломеем у него в квартире, Сапрыкин носился из квартиры в квартиру, постоянно что-то нашептывая Логинову на ухо. Наталия сидела с отсутствующим видом на кухне и пила кофе, который по инициативе хозяина, Ильи Владимировича, сварила в большом количестве для всех желающих. Она сидела и думала, правильно ли она поступила, так жестоко обманув Бартоломея, оторвав пуговицу от его пальто и выдав ее за ту, другую, которая была несколько бледнее бартоломеевской и до сих пор лежала в кармане ее костюма. Дело в том, что она подозревала Илью Владимировича в связи с собственной падчерицей, но никаких доказательств этого у нее не было. Просто интуиция, основанная лишь на выражении лица Бартоломея, когда он говорил о Светлане… И еще: потенциальный шантажист – кто он? Какую кассету он хотел передать Бартоломею?

Она достала голубой конверт и снова перечитала текст, написанный жирными красными буквами: «Если хотите просмотреть кассету, приходите за ней сегодня в 18.00 на речной вокзал к парадной лестнице».

Что же это за кассета?

И тут ее осенило… Она почти выбежала из квартиры и ворвалась в спальню Маши. Тело девушки еще не увезли. Приехавший врач осматривал его и вполголоса разговаривал с Сапрыкиным, который, едва завидев Наталию, нахмурил брови. «Ему не понравилось, что и этот труп тоже нашла я. Но я-то тут при чем?»

Бегло осмотрев спальню, она взглядом дала знать Сергею, что он ей нужен.

– Наташа, ты приносишь с собой смерть…

– Прекрати. Лучше дай мне свои перчатки, я хочу открыть ящики письменного стола… Понимаешь, мне кажется, что я кое-что нащупала…

Сапрыкин достал из кармана куртки тонкие кожаные перчатки.

– Только постарайся не мешать Кольке.

Колькой он звал эксперта, работающего над отпечатками пальцев и ползающего по квартире с толстой кисточкой в руке.

– Я постараюсь.

Видеокамеру Наталия нашла на кухне, в хлебнице. Камера была тщательно упакована в два целлофановых пакета и перевязана бечевкой.

В таком же виде она и перекочевала в сумку Наталии, которая, захватив добычу, выскользнула из квартиры и как ни в чем не бывало вернулась на кухню, где снова налила себе кофе. Почти следом за ней в квартиру Бартоломея вошел Сапрыкин и вызвал в прихожую Логинова. Наталия вся обратилась в слух:

– Камышев сказал, что смерть наступила приблизительно три часа тому назад. Допроси на всякий случай Бартоломея…

Сапрыкин ушел, а Наталия, поставив на поднос две чашки с горячим кофе, вплыла в гостиную, где сидел бледный Бартоломей и курил одну сигарету за другой. Логинов, сидевший напротив него, еще не видя Наталии, спросил его, где он находился в половине четвертого дня.

– Игорь, я принесла вам кофе… А что касается половины четвертого, то мы были с Ильей Владимировичем вот здесь, в этой вот гостиной, и пили кофе… Он любезно разрешил мне приехать чуть раньше назначенного времени, чтобы я успела осмотреть комнаты его жены и дочери. Дело в том, что у меня на семь была назначена еще одна встреча и я не успевала…

– Но он только что сказал мне, что ты пришла к нему в шесть часов…

– Просто он разволновался… Я пришла к нему в половине четвертого, а он спал… Напился транквилизаторов и спал… Ты бы видел его, он был похож на привидение… Ясказала ему, чтобы он продолжал спать, а сама в это время осмотрела все, что меня интересовало… А потом Илья Владимирович рассказал мне про свой сейф, где у него хранились драгоценности жены… Помните, Илья Владимирович, я еще попросила вас проверить, на месте ли они…

– Да-да, конечно, помню…

– А что касается убийства этой девушки, то все ясно как день. Ее убил тот же человек, который удушил и Анжелику со Светланой. Ведь Маша, насколько я понимаю, была единственной близкой подругой Светланы (после матери, конечно), которая могла знать убийцу в лицо… Вы, кстати, – она обратилась к Логинову, но, говоря «вы», подразумевала всю городскую прокуратуру в целом, – хотя бы что-нибудь выяснили о том, с кем встречалась Светлана? Был ли у нее парень и все такое?

– Да. Некий Евгений Альбац. Но дома его не оказалось. А вы, Илья Владимирович, ничего не знаете, где может быть этот Женя?

– Нет, не знаю… – с неохотой процедил Бартоломей.

– Чувствую, вам почему-то неприятно о нем говорить… Но почему?

– Вам показалось.

– Вы сказали, что он работает архитектором в министерстве, но в каком именно министерстве? Ведь можно, будучи архитектором, работать и в министерстве печати, скажем… – вставила свою реплику Наталия, чтобы Логинов не заподозрил ее в панибратстве с Бартоломеем: она просто обязана была вести себя по отношению к нему более жестко.

– Я не знаю…

– Но дома-то у него вы, надеюсь, были?

– Да, был… У него прекрасная пятикомнатная квартира на Горной, в Доме артистов… – Он все понял и принял ее условия. Иесли сначала он смотрел на нее со страхом в глазах, то теперь в его тоне появились более уверенные интонации.

– Он жил там один?

– Да, его родители по контракту работают в Сирии. Они геофизики.

Наталия оглянулась на Логинова, который с интересом слушал, как она задавала вопросы: ей хотелось понять по его взгляду, не раздражает ли она его своей инициативой, задавая вопросы и практически ведя вместо него допрос Бартоломея. Но Логинов, казалось, был увлечен разговором.

– Ну, я пойду… – произнесла она слегка рассеянно, давая тем самым понять, что она осознала свою нетактичность и согласна тотчас исчезнуть, если только он позволит ей это сделать. – А то мне кажется, что я вам только мешаю.

Логинов, вздохнув, пожал плечами. Он и хотел, и не хотел, чтобы она уходила.

– Если хочешь, тебя отвезут…

– Нет, спасибо, я на машине… – И она улыбнулась ему так, что он и сам уже был готов уйти из этой холодной и прокуренной квартиры вслед за ней, в домашнее тепло, где хозяйничает Соня, в кухню, где остался нетронутым его ужин, который она же, Наталия, и прервала своим звонком…