Харт натянуто улыбнулся:

– У тебя был хороший учитель.

– Да, им был ты.

Он посмотрел на стоящего рядом охранника:

– Думаю, вы слышали, что сказала леди.

– Да, сэр, мистер Харт, – ответил тот. – Джонни, – обратился он к стоящему у дверей коллеге, и оба охранника вышли из комнаты.

Лицо Харта по-прежнему оставалось непроницаемым, однако голос его звучал мягче.

– Не представлял, что ты можешь быть такой резкой и грубой, Франческа.

– Я не грубила и не угрожала тебе, Харт. – Теперь она нащупала его ахиллесову пяту. – Я просто сказала правду. Ты не можешь пользоваться моей дружбой, когда тебе это надо, и отталкивать меня, поддаваясь минутному настроению.

Харт молчал, и она заметила в его взгляде смятение. Ей так хотелось взять его за руку и разогнать тревожные мысли, она чувствовала, что в душе Колдер не так уверен в себе, как пытается представить. Вместо этого Франческа обошла вокруг стола и встала прямо перед ним.

– О чем ты хотела меня спросить? – нервно произнес он.

«Он пытается избежать разговоров на личные темы», – подумала Франческа.

– Твоя семья наняла лучшего в городе адвоката.

– Знаю. Чарльз Грей был здесь.

– Когда будет принято решение об освобождении под залог?

– Франческа, я не хочу, чтобы ты приходила.

Она пропустила его предупреждение мимо ушей.

– Грей сказал, когда тебя отпустят под залог?

– Что мне сделать, чтобы заставить тебя не приходить на слушание? Если ты относишься ко мне так, как прежде, то должна меня понять. В зале будет пресса. Тебя там быть не должно – они набросятся на тебя, как стервятники.

Пожалуй, он прав, она даже не подумала о том, что при выносе решения об освобождении под залог может присутствовать пресса. У нее нет желания доставлять Харту лишние проблемы. Кроме того, столь настойчивые требования доказывают, что она все еще ему небезразлична.

– Обещаю, ты не увидишь меня в зале.

Харт вздохнул с облегчением.

– Спасибо. – Он колебался. – Слушание через два часа. Прошу тебя, не волнуйся. Все под контролем. Меня обязательно отпустят.

Франческа начинала понимать. Судье, которому предстоит принимать решение об освобождении под залог, хорошо заплатили. Само слушание простая формальность. С какой бы ненавистью она ни относилась к коррупции в судебной системе, сейчас ее совесть молчала. Франческа мечтала увидеть Харта на свободе, а его могут отпустить уже через пару часов. Она посмотрела ему в глаза и увидела, что он пытливо вглядывается ей в лицо. Харт знал, что Франческа, как человек честный, предпочла, чтобы слушание было непредвзятым. Он думал о том, насколько ее расстроило то, что он теперь имеет отношение к подкупу судьи.

– Все доказательства говорят против меня. У нас нет выбора, – сказал Харт, понимая ход ее мыслей. – Ни один судья не имеет права выпустить меня по закону.

Франческа коснулась его руки.

– Не думаю, что ты прав, хотя спорить не буду. Я хочу, чтобы ты скорее вышел отсюда, Колдер, поэтому готова принять и такое положение дел.

Он отвернулся, пряча взгляд, в котором, как ей показалось, мелькнул страх. Она никогда не видела Харта испуганным, скорее всего, ей просто показалось.

– Не думал, что наступит день, когда ты согласишься ради меня поступиться своими принципами.

В этот момент в душе ее что-то тревожно шевельнулось. Харт может в дальнейшем использовать этот случай как доказательство того, что общение с ним губительно для нее. Франческа вспомнила о той лжи, на которую толкнула Альфреда.

– Ты арестован за преступление, которого не совершал. Тебя подставили!

Харт смотрел на нее с сомнением, никакие слова не смогли бы красноречивее передать его мысли. Он ощущал, что ради него она готова поступиться самым дорогим.

– Приехал судья Гиллеспи, Колдер. – Она решила, что разумнее будет сменить тему. – Я только что присутствовала на его допросе и сейчас еду к Роуз. У меня есть некоторые сомнения по поводу непричастности судьи. Мне кажется, он лжет, говоря, что не знал о жизни дочери в городе под другим именем. И сестра Дейзи что-то знает или хочет попросить меня о чем-то, пока еще не поняла.

– Ты думаешь, судья убил собственную дочь?

– Нет, не думаю, хотя Рик говорит, что для семьи было бы страшным позором, если в обществе узнали о родстве судьи и Дейзи Джонс.

– Учитывая род его деятельности и репутацию, Франческа, это было подобно тлеющему фитилю динамитной шашки. Но я не могу себе вообразить, что отец способен убить своего ребенка.

Франческа была уверена, что в данный момент Харт думает о собственном убитом ребенке.

– В том, что ты страдаешь, нет ничего зазорного, Колдер.

Он покачал головой.

– Тебе свойственно делать поспешные выводы, – произнес он, словно не слыша ее последней фразы.

– Знаю. Я подозреваю Роуз. Особенно после того, как стало ясно, что хотели подставить тебя.

– Мои отношения с Дейзи ни для кого не были секретом. Любой, кто хотел лишить ее жизни, пожелал бы переложить вину на другого, и в этом случае моя кандидатура была самой подходящей.

– Кто-то спрятал нож в твоей карете.

– Полиция выяснила, что это орудие убийства?

– Пока нет. Не думаю, что они способны сделать какие-то выводы, но определить, действительно ли это орудие убийства, они в состоянии.

Он улыбнулся одними уголками рта, но и это позволило ее сердцу забиться от радостной надежды. Улыбка была такой знакомой, почти родной.

– Что?

Харт мгновенно придал лицу непроницаемое выражение.

– Никогда не видел более полного решимости человека, когда ты погружаешься в расследование.

– Ничего не могу с собой сделать. В голове много всяких мыслей. Харт, я должна спросить тебя о финансовом положении дел Дейзи.

Он кивнул.

– Что ты хочешь знать?

– В мае она положила на счет восемь тысяч долларов, а десятью днями позже еще двадцать. Эти суммы получены от тебя? – Она со страхом ждала его ответа.

Харт удивленно вскинул брови.

– Нет. С какой стати?

– Слава богу! – выдохнула Франческа. – Я боялась, что ты пытался от нее откупиться.

– Почему? Потому что она нам мешала? Отказывалась освободить дом? Я терпеливый человек, Франческа. Кроме того, если бы я хотел объявить ей войну, то просто перестал бы выделять содержание. Я не хотел усугублять ситуацию. Она бы выехала в следующем месяце.

– А потом она сообщила, что беременна, – добавила Франческа, внимательно вглядываясь ему в глаза.

Взгляд Харта стал печальным. Он заходил по комнате.

Почему он не хочет поделиться с ней своими переживаниями? Франческа подошла ближе и взяла Харта за руку, заставляя остановиться и посмотреть на нее.

– Харт, я всегда буду на твоей стороне.

Наконец, он повернулся.

– У тебя есть предположения, кто хотел откупиться от Дейзи?

– Ты считаешь, она поэтому получала деньги? В качестве откупа?

– Это слишком большие суммы, чтобы считать их платой клиентов. Если твои предположения верны и Гиллеспи знал о том, где находится его дочь, возможно, он давал ей деньги. Отец вправе поддерживать дочь в сложной ситуации.

Франческа ухватилась за эту мысль.

– Но деньги поступили на счет в мае. Значит, до того момента Гиллеспи не знал, что происходит с дочерью.

– Получается так, – улыбнулся Харт.

Франческа сжала его руку.

– Харт! У тебя ведь есть связи в «Бэнк оф Нью-Йорк». Мне надо выяснить происхождение этих денег! – воскликнула она. Отличная версия, что и говорить.

– Милая, я владею половиной этого банка. Поговори с Робертом Миллером, президентом банка, он предоставит тебе все необходимые сведения – разумеется, если путь денег возможно проследить.

– Сомневаюсь, что Дейзи явилась в банк с чемоданом, полным банкнотов!

Харт пожал плечами:

– Кто знает?

Восторг вмиг улетучился. Она с тревогой посмотрела на Харта, и взгляды их встретились. Их невидимая связь казалась ей настолько сильной, что была вполне осязаема, должно быть, и Харт почувствовал нечто похожее.

– Как ты? – прошептала Франческа. – На самом деле как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – ответил он. – Но если ты не будешь сюда приходить, мне станет еще лучше.

Наконец, он был с ней откровенен, именно об этом она и мечтала.

– Просить меня не игнорировать твой арест – все равно что просить не дышать. Я не отвернусь от тебя, Колдер. Я не могу так поступить.

– Почему ты такая упрямая?

– Надеешься, что отшучусь в ответ?

– Не очень.

– Кажется, я уже говорила тебе, что я люблю тебя, милый, такая вот я глупая женщина.

– И любишь даже сейчас.

Харт произнес эту фразу с такой интонацией, словно это и не был вопрос, но Франческа заметила недоверие в его взгляде. Она вновь увидела маленького мальчика, вечно попадавшего в неприятности, всегда привлекающего внимание любителей покритиковать других, страдавшего от предательства и ощущавшего себя никому не нужным.

– Даже сейчас, – сказала она.

– Я никогда не желал, чтобы ты видела меня в таком положении.

– Каком? – Франческа сделала вид, что не понимает, однако все прекрасно поняла. Могущество и власть стали прибежищем для его исстрадавшейся души, а в тюрьме эти качества так легко уступали место бессилию. – Тебе подают вырезку на завтрак, охранники обращаются к тебе «мистер Харт» и «сэр». Да, на тебе наручники, ты не можешь покинуть это ужасное место, когда пожелаешь, но это не перечеркивает того, чего ты добился в жизни. Ты и в тюрьме позволяешь себе обходить правила, продолжаешь идти той же дорогой, которую избрал ранее, и, разумеется, твое нынешнее положение не сводит на нет все твои достижения.

Харт почти счастливо ей улыбался.

– Ты действительно хочешь услышать от меня правду?

Франческа внезапно испугалась.

– Да, – все же ответила она.

– Ты мое единственное достижение.

– Колдер, это едва ли правда. Ты ушел из дома с пустыми руками, когда тебе было шестнадцать, – и посмотри, как много достиг! Какая у тебя великолепная коллекция произведений искусства! Сколько компаний ты основал! Твои успехи огромны!