Бренда Джойс - Смертельные поцелуи

Франческа задумалась, не помогло бы это примирить двух братьев.

– Я могу тебе помочь. – Она понизила голос. – Если ты решишь откупиться, я сумею найти необходимую сумму.

– Ты очень щедрый человек, Франческа, но если я решу заплатить О’Доннелу, предпочту банковский заем.

Франческа понимала, что для него это дело принципа. Но ведь Харт может помочь брату – брату, к которому испытывал ревность, – что, возможно, случится впервые в жизни.

– Рик, я бы очень хотела помочь.

Он наконец улыбнулся.

– Есть ли что-то, что ты не смогла бы сделать для человека, попавшего в трудное положение, Франческа?

Она ласково улыбнулась в ответ:

– Даже не хочу об этом думать.

Они помолчали. Франческа чувствовала, что связана с Риком очень прочными невидимыми нитями и они никогда не порвутся.

– Сэр, вам лучше пройти в холл, – раздался голос инспектора Ньюмана.

Франческа удивилась тому, что даже не услышала, как тот вошел. Она повернулась к двери и увидела печальное выражение лица инспектора. За его спиной стоял Харт и с грустью смотрел на нее и Брэга.

Брэг поспешил к выходу, Франческа последовала за ним. Она украдкой взглянула на Харта и почувствовала, как кровь прилила к ее лицу. Взгляд Харта был холодным и подозрительным. Разумеется, в подобной ситуации ей нужно радоваться тому, что он не смотрит на нее с безразличием, но ее всегда раздражала его ревность и несдержанный нрав.

– В чем дело? – на ходу спросил Брэг.

Ньюман кивнул в сторону молодого офицера, тот вышел вперед и протянул комиссару нож с большим лезвием, покрытым бурыми пятнами. У Франчески закружилась голова.

– Это охотничий нож? – Она уже не сомневалась, что так и есть, как не сомневалась и в том, что на лезвие пятна засохшей крови.

– Да, – сказал Брэг. – Упаковывайте.

Харт вышел вперед.

– Где вы это нашли? Это не мой нож.

Брэг повернулся к молодому офицеру, щеки которого покрылись ярким румянцем.

– С-сэр… господа… мэм, – залепетал тот. Глаза его стали похожи на две буквы «О». – Я обнаружил нож в большой карете у конюшни, под сиденьем.

В холле повисла тишина.

«Этого просто не может быть», – подумала Франческа.

– Сэр? – первым заговорил Ньюман.

Брэг вздрогнул и повернулся к Харту:

– Боюсь, тебе придется провести ночь у нас. Наденьте наручники.

Четверг, 5 июня 1902 года. 10:00

Франческа сидела за секретером в гостевой спальне в доме сестры и никак не могла заставить себя сосредоточиться на лежащих перед ней банковских документах Дейзи. Все ее мысли были лишь о событиях прошлого вечера, когда Харта увезли из дома в наручниках под охраной для дальнейшего допроса и содержания в участке до получения результатов экспертизы найденного у него ножа.

Харт был в бешенстве, но не стал в очередной раз настаивать на своей невиновности. Когда Франческа бросилась к нему, чтобы успокоить, просить не волноваться, сказать, что она едет с ним, он повернулся к Брэгу:

– Я не желаю, чтобы она ехала с нами. Не желаю, чтобы она принимала в этом участие. Я говорю серьезно, Рик.

Франческа дрожала, провожая его взглядом, пока Брэг убеждал ее, что будет лучше, если она не поедет в управление. Брэг прав – она ничем не могла помочь Харту. Потрясенная, она поехала к сестре. Все домочадцы уже спали, ее впустили слуги. Франческа сама прошла в гостевую спальню и, уже лежа под воздушным персиковым балдахином, пришла к выводу, что дело против Харта было кем-то умело сфабриковано.

Ночью она так и не сомкнула глаз. Расследование выходит из-под контроля, а Харт тем временем лишь все глубже увязает в деле об убийстве Дейзи. Но ведь он невиновен. Его не могут арестовать. Очевидно, что все кем-то подстроено – и сделано это весьма умно. Франческа была убеждена, что преступление совершено в приступе ярости, тогда как убийца хладнокровно и расчетливо спланировал свое злодеяние заранее.

Больше остальных на эту роль подходит Роуз. Именно она с первого момента обвиняла во всем Харта, и ненависть к нему была достаточно велика, чтобы все подстроить. У Роуз был мотив и возможности. У нее нет алиби, она была в доме до убийства и сразу после него.

Однако Брэг склонен подозревать и Гиллеспи. Разумеется, не стоит вычеркивать судью из списка подозреваемых, хоть он и был искренне шокирован сообщением о гибели дочери.

Но укладывается ли в эту схему поведение жены Марты и дочери Лидии? Почему Дейзи уехала из дома при таких странных обстоятельствах? Вот о чем следует подумать в первую очередь.

Франческа представила Харта в одной из камер прямо рядом с входом в участок. Их было несколько, в том числе и одноместных, и общих с двухъярусными кроватями. Наверняка его поместят в маленькую одиночную камеру. В любом случае Харт всегда сможет постоять за себя, но душа ее невыносимо болела при мысли о нем. Он достаточно страдал в жизни и не заслужил даже одной бессонной ночи в участке.

Вера в американскую систему правосудия не позволяла сомневаться, что Харт скоро будет на свободе, однако сейчас ей было невыносимо страшно за него. Он никогда не был так яростно настроен против нее. Вероятно, Харт даже не задумывался о том, чтобы дать их отношениям шанс наладиться. Если он и в дальнейшем будет столь категоричен, ей не удастся ничего изменить, даже в случае успешного завершения расследования смерти Дейзи.

«Все навалилось одновременно», – подумала Франческа, дрожа от страха. Что ж, прежде всего она обязана думать о работе. Большая удача – а она ей сейчас необходима, – Гиллеспи приезжают рано утром, и у полиции будет достаточно времени на допросы. Остается Роуз. Если у нее нет алиби, самое время встретиться и поговорить.

Франческе уже удалось получить одну приятную новость. Она украдкой спустилась вниз в половине седьмого утра и стащила утренние газеты. Конни получала «Трибюн», «Таймс» и «Сан». Сообщение об убийстве Дейзи было на первой полосе только «Сан». К счастью, в статье не упоминалось о том, что Дейзи была беременна. Не было в заметке за авторством Курланда и намека на подробности о личности Дейзи Джонс. Однако у каждой монеты есть и обратная сторона, поэтому заявление Харта о расторжении помолвки красовалось в колонке светских новостей каждой из трех газет. И в каждой автор намекал на его причастность к убийству любовницы.

Она опустила голову и вгляделась в документы, строчки и цифры расплывались перед глазами. Франческа заморгала, сейчас ей необходимо сосредоточиться. Она просмотрела последние выписки со счета за май. Счет был открыт в феврале – несомненно, это сделал Харт, когда Дейзи стала его любовницей. Ежемесячно Дейзи получала две тысячи долларов. Первый платеж поступил 10 февраля, последующие – первого числа каждого месяца. Этой суммы вполне хватало на содержание дома.

Кольнула боль, что Харт не жалел денег на благополучную жизнь Дейзи.

Внезапно ее внимание привлекла цифра, указанная на следующей странице. 8 мая Дейзи положила на счет восемь тысяч долларов. Франческа заинтересованно читала дальше, и удивление росло. Десять дней спустя, 18 мая, на счет было положено еще двадцать тысяч.

Она подняла глаза и задумалась. За небольшой срок Дейзи положила на счет огромную сумму. Получила ли она эти деньги от Харта? Бывшая любовница доставляла ему немало проблем – он решил от нее откупиться? Но существовала еще одна причина, и Франческа молила Бога, чтобы она оказалась ошибочной.

Возможно, Дейзи шантажировала Харта. Это дело требует немалого мужества и выдержки. Но в сложившейся ситуации делает мотив для убийства более весомым.

Франческа встала. Что бы Харт ни говорил о своем нежелании впутывать ее в это расследование, у нее появился отличный повод увидеться. Она обязана выяснить, от кого Дейзи получила эти деньги и причастен ли к этому Харт.

– Фрэн? – послышался из коридора взволнованный голос Конни, за которым последовал стук в дверь.

Франческа бросилась открывать.

– Ты так долго спала? – воскликнула она. Помощь сестры была ей сейчас необходима.

Конни оглядела ее с удивлением.

– Поздно легла, – рассеянно ответила она. Обычно из-за детей Конни вставала не позже восьми. – Фрэн, что случилось? Мистер Роджер сказал, ты ночевала в доме!

Франческа взяла сестру за руку.

– Конни, мне необходимо какое-то время пожить у вас. Прошу тебя, скажи, что не возражаешь. Обещаю не докучать вам своим присутствием.

Конни растерянно заморгала:

– Что случилось? Надеюсь, это не то, о чем я подумала!

– Боюсь, что именно это, – сдавленно произнесла Франческа. По складу характера сестры были полной противоположностью друг друга. Конни никогда не вела себя импульсивно, не совершала необдуманных поступков, не позволяла себе быть своенравной или нетерпимой. Франческа знала, что сестра не одобрит ее решения. – Папа запретил мне встречаться с Колдером, а тем более выходить за него замуж. Я ушла из дома. Конни вскрикнула и опустилась на диван.

– Это было так ужасно, – продолжала Франческа. – Только не говори мне, что я разбила им сердце, потому что я сама понимаю, что натворила. Ты знаешь, как я люблю отца и маму, но, Кон, попытайся меня понять. Я взрослая женщина, а не ребенок, и я люблю Харта. Я не способна подчиняться приказам, как маленькая девочка.

Конни покачала головой:

– Но вы ведь даже уже не помолвлены – Харт сам сказал мне об этом.

Франческа уже не сердилась на сестру за то, что она посмела встретиться с ее женихом и повлиять на его решение о расторжении помолвки.

– Конни, я люблю его, и у него серьезные проблемы. Я обязана быть на его стороне. Ты бы сделала то же самое для Нейла. Я очень надеюсь, что Харт передумает и мы вновь будем вместе. Я не смогу расстаться с ним навсегда.

Конни помолчала.

– Я поступила так, как считала правильным, Фрэн. Я была обязана сделать так, как лучше для тебя.

– Я знаю. Сначала я разозлилась, но после столько всего произошло. – Она села на диван рядом с сестрой.