Удивительно, он полагал, что предстоит война с бывшей любовницей, но его настоящим врагом оказалась правда – правда, скрытая в нем самом.

Сегодня это уже не имело значения. У него появилась власть над своим нечестивым прошлым. Сейчас он благородный человек, заставивший глаза Франчески сиять, доставляя ему самое большое удовольствие на свете. Дейзи права. В душе он гедонист, и его прошлое тому доказательство. Но он способен загнать свои желания глубоко внутрь себя, он обязан так поступить, поскольку Франческа должна смотреть на него только с восторгом, а не с ужасом от соприкосновения с истиной. Он слишком дорожит той жизнью, которую ведет, и женщиной, что поселилась в его сердце. Он должен разобраться с Дейзи раз и навсегда.

– Мистер Кэхил в кабинете, сэр, – сообщил дворецкий, вежливо указывая гостю путь и ступая почти бесшумно по мраморному полу холла.

Отец Франчески прислал ему записку с просьбой быть у него при первой возможности. Могла ли Франческа уже поговорить с ним о переносе даты свадьбы? Скорее всего, после его отвратительного поведения вчера вечером у нее вряд ли было такое желание.

Впрочем, Кэхил был вчера на приеме в Монтроуз – Харт сделал вывод, что ему будет учинен допрос с последующим выговором. Поскольку он намеревался быть в хороших отношениях с отцом невесты, предстоит стойко принять любое наказание, даже взвалить на себя по необходимости непривычное бремя. Харт очень надеялся, что сможет сохранить смирение, как того требовала серьезность момента.

Эндрю сидел за письменным столом, сложив руки перед собой, и выглядел очень важно, даже торжественно. Харт внутренне подобрался, входя в комнату, хозяин дома поднялся ему навстречу.

Он кивнул дворецкому, тот поспешил закрыть за собой тяжелые двери, и мужчины остались одни. Несмотря на апрель, в камине потрескивали поленья.

– Доброе утро, – приветствовал гостя Эндрю, выходя из-за стола. Они пожали друг другу руки. – Прошу садиться.

У Харта не было никакого желания занимать место в кресле у стола, в то время как собеседник устроился по другую сторону, в таком положении психологически он был более уязвим. Он прошел к дивану у стены и сел, вытянув ноги, стараясь дать понять всем своим видом, что не испытывает и толики напряжения, хотя внутренне был настороже. Харт всегда чувствовал, когда предстояла баталия, а Эндрю Кэхил был чрезвычайно недоволен – что вполне естественно.

Харт улыбнулся, когда Эндрю вышел из-за стола и сел в кресло так, чтобы видеть собеседника, давая тому позиционное преимущество.

– Нам предстоит многое обсудить, – начал он.

– Тогда не стоит откладывать, – улыбнулся Харт.

– Разговор пойдет конечно же о Франческе. Харт знал и это, поскольку совместных дел у него с Кэхилом не было.

– Разумеется, – ответил Харт и глазом не моргнув. Он не уступит ему ни дюйма.

– Думаю, мне лучше сразу перейти к самой сути. – Выражение лица Эндрю стало напряженным, что не предвещало ничего хорошего. – Я всегда считал, что вы не достойны моей дочери, сможете принести ей лишь боль и страдания.

– Сомневаюсь, что на свете есть мужчина достойный Франчески, – пробормотал Харт.

– Франческа была очень расстроена вчера. Вы уже волочитесь за другими женщинами, а вы ведь еще даже не поженились. – Кэхил покраснел.

Харт сохранял ледяное спокойствие. Требовалось время осмыслить решение Эндрю атаковать его столь открыто. В любом случае сейчас надо сохранять вежливость, возможно, добавить немного подобострастия.

– Но я ни за кем не волочился. Меня интересует только одна женщина – моя невеста.

– Правда? – с недоверием спросил Эндрю. – Несколько гостей отметили напряженность между вами и Франческой. Некоторые обратили внимание на вашу заинтересованность мисс Фишер. Меня больше беспокоит даже не ваше поведение, Харт. Но вы же должны быть влюблены друг в друга!

Харт вздрогнул:

– Я никогда не говорил о любви к вашей дочери, сэр. Я обещал заботиться о ней, лелеять, защищать, восхищаться и уважать, кроме того, обеспечить ей жизнь, которой она достойна.

– Вы не очень-то заботились о ней вчера вечером!

– Я позволил мисс Фишер немного пофлиртовать, это же не преступление. – Он вздохнул, придав лицу выражение смиренной застенчивости. – Впрочем, вы правы. Прошлым вечером я был несколько больше допустимого погружен в свои мысли.

– Простите? – Кэхил удивленно вскинул брови.

– Я был уверен, что никогда не наступит день, когда я захочу жениться, Эндрю. Вчера я серьезно задумался о предстоящем событии. – Харт улыбнулся и покачал головой. В глазах Кэхила росло удивление. – Вы знаете, что я был убежденным холостяком, пока не встретил Франческу, убежденным холостяком и нераскаявшимся грешником. Я не ожидал, что когда-то у меня возникнет желание жениться. Но ваша дочь совершенно особенная, сэр.

Кэхил крякнул.

Казалось, он начал сдавать позиции. Харт с жаром продолжал:

– Хоть я и поклялся измениться, отказаться от своих привычек – весьма вольных, надо заметить, – мое предосудительное поведение на приеме в Монтроуз было результатом обеспокоенности, о которой я только что упомянул. Тревоги, я бы сказал, которую можно считать вполне естественной для такого убежденного холостяка, каким я был, в преддверии столь значимого события в жизни, как заключение брака, надеюсь, благословенного.

Эндрю смотрел на него во все глаза. Харт стал сомневаться, не дал ли он маху. Кэхил покачал головой и покраснел:

– Слишком гладко сказано даже для вас. Думаете, я поверю этому? Допускаю, что вы испытываете некие чувства к Франческе, но привычкам своим не измените никогда. Люди вашей породы просто не в состоянии меняться.

Харт вздрогнул. На мгновение перед глазами возник пугающе четкий образ Дейзи.

Ты считаешь, что можешь измениться? У тебя не получится, Колдер, ни ради нее, ни ради любой другой женщины, никогда не получится.

На мгновение он растерялся. Кого он пытается обмануть? Самого себя?

Сомнения одержали верх. Он обязан отпустить Франческу.

Эндрю кашлянул, и Харт мгновенно пришел в себя. Сражение в самом разгаре, он не имеет права проиграть, потому что уже принял решение и ни за что не вернется к той серой безысходности, в ту пустоту, в которой жил всю свою жизнь, беспросветную темноту, где не было Франчески.

– Вы осуждаете меня за откровенность? – Он горько усмехнулся. – Или за чувства, что естественны для мужчины в моем положении? Если бы я мог изменить события того вечера, не сомневайтесь, я бы это сделал. Подобного больше не повторится. Эндрю… я готов измениться. Даю вам слово.

– Я не верю вашему слову. Как и тому, что вы были со мной откровенны. Поберегите сладкие речи для людей более наивных и доверчивых, чем я. Единственное, о чем я жалею, что сразу не разгадал вашу игру.

– Никакой игры нет, – холодно отрезал Харт. – И моему слову всегда можно верить.

– Сомнительно. Или вы претендуете на звание цельной натуры? – Кэхил вскочил, глаза его горели.

Харт тоже поднялся и грозно посмотрел на Эндрю. Что это с ним? Дело далеко не в событиях прошлого вечера, такой гнев не могла вызвать небольшая оплошность. Поскольку Харт предполагал возможный взрыв гнева, он принялся спешно анализировать положение дел Эндрю, предполагая, на какие рычаги можно надавить в сфере, где сконцентрирован его основной интерес.

– Я не претендую на это, – ответил Харт, – лишь заявляю, что мое слово чего-то стоит.

Кэхил насмешливо фыркнул:

– Что бы вы ни заявляли, на что бы ни претендовали, но я остаюсь тверд в своих убеждениях, сэр. У меня есть право обвинять вас, что я и намерен сделать.

Кэхил жаждал войны, так тому и быть.

– Неужели? Следует ли расценивать это как вызов?

– Мне наплевать! До меня дошли слухи, что вы продолжаете содержать любовницу, в то время как уже помолвлены с моей дочерью. Как вы посмели, Харт! Я потрясен. Извольте считать вашу помолвку расторгнутой. – Он сжал руки и покраснел так, будто его вот-вот хватит удар.

Харт никогда ни перед кем не оправдывался в своих действиях, пожалуй, лишь последнее время перед Франческой. Он смотрел на Кэхила с единственным желанием уничтожить своего обидчика, но перед глазами возникло прекрасное лицо Франчески, и в душе потеплело. Харт понимал, что единственным выходом могло бы стать честное признание, но все его нутро яростно противилось такому решению. Он был верен Франческе, со времени их помолвки даже не взглянул ни на одну женщину. Все его мысли и мечты были лишь о невесте.

– Вы не можете выступать против меня, Эндрю, – тихо произнес Харт. – Советую вам здесь и сейчас отказаться от своих претензий и успокоиться.

– Вы отрицаете, что содержите любовницу? – Эндрю продолжал настаивать, явно не представляя, каких масштабов ошибку совершает.

Харт почувствовал, как губы сжались и вытянулись в зловещую улыбку. Кэхил взял несколько огромных кредитов в «Банк оф Нью-Йорк», один из его директоров был хорошо знаком Харту – он был большим любителем молодых мальчиков, несмотря на наличие жены и детей. Также он знал и председателя совета директоров. Несколько лет назад тот оказался на грани банкротства, и Харт оказал ему огромную услугу, согласившись перевезти товары по себестоимости, с оплатой только после того, как весь товар будет продан. Нет, Кэхил не захочет идти против него. Банк может потребовать досрочной выплаты кредитов, и это будет лишь первый шаг к тому, чтобы увидеть Эндрю стоящим на коленях.

В огромных глазах воображаемой Франчески появились страх и мольба. Она обожала отца. Харт вздохнул, понимая, что обязан предпринять еще одну попытку примириться с отцом невесты, прежде чем объявлять войну Кэхилу.

– Сэр, – начал Харт, голос его был резок. – В день помолвки с вашей дочерью я порвал с мисс Джонс. Она продолжала жить в моем доме, поскольку по нашей договоренности я обещал заботиться о ней еще шесть месяцев. По прошествии трех месяцев я просил ее съехать. Франческе обо всем этом известно. Это правда, и я возмущен выводами, так ошибочно вами сделанными.