Лиза Громова - Смертельно влюблён

— Да, шестнадцать, — с какой-то неловкостью сказала Полин. — Но скоро будет семнадцать... Значит, шестнадцать с половиной.

— Маленькая такая, совсем малышка, — высказал я и непроизвольно издал смешок. На секунду я даже не понял, сказал ли я это вслух или только у себя в голове.

— А сколько тебе лет, что я маленькая? — с заметным любопытством спросила она.

— Я совсем чуть-чуть тебя старше, — усмехнулся я. — Лишь на пару лет.

— А на сколько? — Полин продолжала расспрашивать, что привело меня в тупик.

— Разница совсем незначительна, всего десять лет, — легко и быстро произнёс я, чтобы она даже не вдумывалась в эти цифры.

— Тогда тебе... — начала она и сразу приостановила мою речь.

— Да, мне двадцать шесть лет. И тоже с половиной.

Полин замолчала, а вместе с ней и я. Она отпила ещё немного воды, как стакан буквально выскочил из её рук и разбился вдребезги. Испугавшись происшедшему, она вскочила со стула.

Громкий звук разбитой посуды заставил меня встряхнуться, что было очень кстати. Ведь я начал конкретно залипать на неё. И я не мог гарантировать даже самому себе, что сейчас не могло произойти ничего плохого. Мной управляет какой-то нездоровый интерес к этой девочке. Всё плохо.

— Извини... — робко проронила Полин. — Я не специально.

— Всё в порядке, — я попытался успокоить её и, подойдя к ней, погладил по плечу. — Иди спать, а я всё тут уберу.

— Я помогу.

— Нет, я сказал, — сурово произнёс я и пошёл за совком, чтобы собрать все осколки стакана. — Ты можешь пораниться. Уходи в спальню.

После моих слов она буквально убежала от меня в комнату. Может, я переборщил с грубостью, но в таком виде ей лучше не попадаться мне больше на глаза. Для неё лучше. Не для меня.

Убрав все осколки, я побрёл в гостиную. Единственное, что мне сейчас хотелось, — это заснуть на всю ночь. Чтобы не было никакого искушения заглянуть к ней хоть на секунду.

***

Я мчался на скорости сто двадцать километров в час, и разгонялся всё больше и больше.

Ещё ранним утром я уехал в офис для встречи с деловым партнёром. Переговоры прошли на нужной ноте, и после них я решил заскочить в кондитерскую, чтобы купить разных вкусностей для моей гостьи.

Уезжая на переговоры, я ненароком запер дверь в квартиру. Да и опасно оставлять открытую квартиру, в которой спит такая красавица.

Помимо сладостей, я купил небольшой, но красивый букет из жёлтых тюльпанов.

Через четверть часа я поднимался по лестнице на седьмой этаж к своей квартире.

Открыв дверь, я медленно и тихо прошёл внутрь, чтобы не разбудить Полин, на случай, если она ещё не проснулась.

Но мгновениями позже я созерцал её, сидящую на кровати уже в своей одежде. Она выглядела немного усталой и разбитой, но не переставала быть красивой.

— Что-то произошло во время моего отсутствия? — кладя угощения на край кровати, спросил я.

— Зачем ты запер меня здесь?

— Извини, но я не мог по-другому, — спокойно объяснял я. — Ты спала, а мне нужно было уехать очень рано. Я не мог тебя оставить в открытой квартире. И будить тебя мне не хотелось. Не обижайся на меня за это.

К счастью, мне даже не пришлось лгать. Всё сказанное было правдой. И только маленький бонус для меня — что она до сих пор находится в моей квартире.

— Ты на меня тоже, — со смущением попросила она.

— За что я могу обижаться на тебя?

— За то, что я вчера разбила тебе стакан. Ты очень разозлился.

— За это я хотел перед тобой отдельно извиниться, — виновато проговорил я и, наконец, положил ей на колени цветы. — Я немного вспылил. Не из-за тебя. Прости меня за мою грубость.

У нас уже была отработанная схема. Каждый раз, когда я её вижу, я должен был за что-то извиниться.

Полин взяла цветы в свои нежные руки и сильно-сильно, насколько ей было возможно, прижала их к груди.

— Спасибо, — с печальной улыбкой прошептала она. — Мне никогда не дарили цветов.

— Я стал первым.

Мне бы хотелось всегда и во всём быть первым с такой принцессой.

Мне нечего было сказать ей на это. Одновременно я почувствовал и блаженное умиление, и невыносимую боль в районе груди.

Мне хотелось сделать что-то хорошее для неё, чего ещё я никогда ни для кого не делал. Чтобы она радовалась.

— Ещё я купил пирожных, — вставил я, поднимая коробочку сладостей с кровати. — Так что пойдём на кухню, и ты всё попробуешь.

Её глаза заискрились. Но ненадолго.

— Мне надо идти домой, — встав с кровати, с досадой проронила она.

— Почему так быстро? Может быть, ты пойдёшь домой позже? Я тебя отвезу на машине. Как вчера.

И если будет как вчера, домой ты снова не попадёшь.

— Нет, там, наверное, переживают. Я хочу поскорее вернуться, — отвечала она и смотрела не на меня, а на цветы.

Мне было сложно сдержаться, чтобы не нагрубить ей снова.

— Кто за тебя там переживает? — недоумевал я.

— Все, кто там работают. Там очень хорошие люди.

— Я не сомневаюсь, что там работают хорошие люди, Полин, но сомневаюсь, что им есть хоть какое-то дело до тебя.

Её глаза переместились на меня. Она явно не ожидала этого услышать. И я сам мало думал над своими словами. Это просто вылилось, как выплеск грязи. Это желание побыть с ней ещё немного пересиливало все моральные нормы во мне.

— Почему ты так говоришь? — выговорила она и тяжело вздохнула.

Её розовые щёчки белели на глазах. Лицо стало блеклым.

— Просто потому, что я знаю жизнь, — мои слова оставляли мне колкую боль в боку, но отчего-то я продолжал. — Ты маленькая девочка в большом мире. Очень маленькая. Ты ещё не понимаешь жизни. Люди, окружающие тебя, мрази. Все до единого. Каждый хочет либо залезть к тебе в кошелёк, либо в душу с плохими намерениями. Всё зависит от личной выгоды. Если с человека можно что-то поиметь, то да, несомненно, о тебе переживают и даже заботятся. А если ты просто такая маленькая девочка, ничего не представляющая за собой, то о тебе не переживают, и даже не задумываются, — я говорил, не думая и не понимая, как это прозвучит в её сердце.

Весь мусор, что я хранил в душе, я сейчас выкинул в неё. И от осознания этого с каждой секундой становилось всё хуже.

— Зачем ты так говоришь?.. — её речь звучала медленно и заторможено. — Ты сейчас не прав. Там волнуются обо мне... и обо всех. Там хорошие... и добрые люди, — она говорила расплывчато, убирая появившиеся слёзки с глаз.

Я мог сказать ещё больше, но больно было смотреть в глаза этой девочки, которые плачут.

— Постой, прости...

— Ты не прав... — перебив меня, продолжала повторять она. — В тебе злые и плохие мысли, а там все добрые.

Цветы выпали из её маленьких ручек. Оцепеневший от её слов, я стоял и с трудом понимал, что сейчас она уходит.

— Полин, подожди! — прокричал я, выбежав из спальни. — Прости меня... Я...

— Ты не прав, — в очередной раз повторила она. — Ты слишком злой и грубый, чтобы понять это. Может, если тебе всегда попадались такие люди, то плохие вовсе не они...

Полин как можно быстрее пыталась одеть свои старенькие кеды. Но слабо получалось.

— Давай я тебя отвезу? — спросил я, пытаясь хоть как-то исправить эту ситуации.

— Нет.

— Нет, я отвезу тебя! — настаивал я. — Тебе будет сложно одной добраться! — пояснил я и взял её за запястье.

— Отпусти меня! — её слезы вырывались всё больше наружу, а каждое слово уже было похоже на истерику. — Не трогай меня, пожалуйста. Дай мне уйти.

Я отпустил её холодную руку и снова застыл неподвижно. Что сейчас произошло в моей жизни?

Полин ушла во второй раз за всё время, так же оставив меня наедине с моими мыслями.

Я был не прав. Маленькая девочка, ничего не носящая за собой, может перевернуть тебя, покрутить, сделать, что захочет. Может, заставить тебя заботиться о ней. Переживать.

Люди мрази. Но не все. Сейчас я это понял.

Меня окружал алкоголь и полуголые девушки, танцующие на сцене. Громкая музыка била по ушам. Утро только начиналось, а я уже активно отдыхал в баре. Внутри меня всё переворачивалось. Уже больше недели я не мог спокойно есть и спать. Я не появлялся на работе. Отменял встречи. Дела стоят. С того момента, как Полин со мной распрощалась, я перестал жить обычной для меня жизнью. Девушки перестали привлекать, алкоголь тоже. Им я лишь запивал свою тоску, чтобы хоть как-то стало лучше. Работа и деньги перестали приносить мне то удовольствие, что раньше. Я не чувствовал своего превосходства над другими людьми.

— Слушай, — начал мой хороший приятель Коен, сидящий рядом со мной за стойкой бара, — какого черта ты всё время молчишь? Зачем мы вообще здесь?

— Потому что ты всегда рад выпить, — объяснял я сквозь помутнённый рассудок. — А один пить я не хочу. Это алкоголизм. А я не алкоголик.

— Логично, — с усмешкой произнёс он и залпом выпил стопку чего-то.

Я повторил за ним. Поступающий в меня алкоголь потерял свой вкус. Ни водку, ни коньяк я уже не мог отличить от обычной воды. И я продолжал пить.

— Ты бы хоть закусывал, — прозвучало от сидящего рядом. — А то потом не лучшим способом из тебя выйдет. Можешь не сомневаться. Я-то знаю.

— Можешь себе представить, но я тоже не в первый раз пью.

— Ты что-то совсем не весел. Пьют, чтобы повеселиться, друг. Тебя уже тело с трудом держит, а сидишь унылый, как будто яйца некому пожать. Что произошло? Из-за бабы такая тоска напала, да?

— Да, — я пытался вменяемо ответить другу, — из-за бабы.

— И что там за такая красавица, что ты с самого утра антидепрессанты принимаешь?