Лиза Громова - Смертельно влюблён

Адриаан медленно покинул мой кабинет. У входа он обернулся и глянул на меня победоносным взглядом.

Дав волю себе, я почувствовал, как всё тело дрожит. Страшная тахикардия, словно сердцу мало места во мне. Я никогда не уступал в бизнесе никому. То, что мне отдал отец, я держал в ещё лучшем состоянии годами. А сейчас. Эта Полин. Она разрушила то, чем я жил так долго. Мою жизнь. И стала ею по новой.

— Сука! — я прокричал, чтобы хоть как-то выплеснуть злость и прийти в себя.

Положив оба снимка в карман пиджака, я выбежал из офиса и по лестнице спустился с четырнадцатого этажа на первый. Мне так надо увидеть её, что было плевать на всё.

В скором времени я уже стоял в центре её двора и не мог заставить себя зайти внутрь. Мне было страшно услышать, что ей всё рассказали, что она узнала, как я ей изменял. Господи, если ты где-то есть, помоги мне, прошу. Я никогда не предам её больше. Если это шанс измениться, чтобы стать хоть немного достойным её, то я сделаю всё, что смогу.

— Стаас, — мне послышался голос вдали.

Полин подходила ко мне, и с каждым шагом лицо становилось всё серьёзнее.

— Почему ты здесь? — настороженно спросила Полин, остановившись напротив меня.

— Что значит почему, Поль? Я не могу приехать к своему котёнку, потому что соскучился?

— Я думала, что ты занят сегодня, — объяснила Полин и наконец поцеловала меня в щёку так, как умеет только она. Робко и со стеснением.

— Да, у меня были дела, но я приехал сюда, потому что мне очень надо кое-что сказать тебе, Полин.

Я долго сидел и ждал, когда же Полин наконец выйдет ко мне обратно. Голова ходит кругом, ладони потеют, а во рту пересохло так, что трудно полноценно дышать.

Я ошибался. Я так ошибался, когда делал всё то, за что меня сейчас зажимают в угол. То счастье, которое Полин принесла в мою жизнь своим присутствием, не стоит всей этой мерзкой грязи, что я натворил. Невозможно... Невозможно было поверить, что один маленький человечек может так запасть в душу и изменить твою жизнь. Кардинально изменить.

Я не мог позволить, чтобы меня шантажировали и превращали в пустое место. Но Полин я не отдам никому и никогда. Ни при каких условиях. Ни за что она не узнает о том, что изменит её отношение ко мне. Я не дам Адриаану даже малейшей возможности рассказать ей то, что она не должна знать.

— Стаас, — окрикнул голос со входа, что заставило меня моментально встать со скамьи.

Порадуй меня, пожалуйста, принцесса.

— Что тебе сказали, Полин? Когда ты сможешь ко мне переехать? — я сильно давил на неё, в надежде услышать то, что я хотел.

— По закону меня не имеют права выписывать из приюта, если мне нет восемнадцати лет. Мне так сказали, — быстро произнесли её губки, от которых я не мог оторвать взора.

Только её прелестные ярко-пунцовые губы говорят совсем не то, что мне нужно. И нужно немедленно. Ждать полтора года до её совершеннолетия я не могу.

Если бы я забрал её прямо сейчас к себе, то уже не позволил бы выйти из моего дома. На несколько мгновений мне показалось, что я могу всё рассказать ей. Раскаяться, словно перед Богом, и она простит меня сразу же. Но всё это бред, чушь, высшая степень абсурда. Я так долго добивался её не для того, чтобы собственноручно сломать всё это. Я никогда не должен выглядеть плохо в её глазах. Не должен. И не буду. Она будет знать, что каждое моё движение, слово, каждый вздох для неё.

Наверное, сейчас произошло самое важное решение в моей жизни. Попросить её переехать ко мне. Тогда уже не будет моей прошлой жизни, тех поступков. Для меня теперь существует только она. Моя девочка. Мой маленький цветочек. И она уже от меня не уйдёт.

— Стаас, почему ты молчишь? Ты обиделся на меня за это?

Она совсем не понимает, что мне не за что на неё обижаться. Есть только то, за что я ужасно переживаю. И моих нервов не хватит, чтобы нормально пережить даже эту ночь, зная, что я у кого-то на крючке.

— Нет, цветочек, конечно я на тебя не обижаюсь. Но мы с тобой этот вопрос так просто не оставим, правда? — Я заключил её хрупкое тело в свои объятии, и нервно стал перебирать пальцами её растрепанные волосы.

— Мне опять придётся разговаривать с нашим директором? — расстроено спросила Полин, не отрываясь от моего тела.

— Нет, конечно, ты что. Что же я за мужчина такой, если не решаю твои проблемы? Это моя ошибка. Со мной они будут разговаривать по-другому.

Точнее, я с ними.

— Ты самый лучший мужчина, — тихо заявила Полин, чуть отстранившись от меня. — Стаас, ты правда хочешь, чтобы я переехала к тебе?

— Я этого не просто хочу, я мечтаю об этом. Я мечтаю, чтобы ты жила со мной. И со своим лабрадором, которому ты ещё даже не придумала имя.

— А вдруг ты когда-нибудь будешь жалеть об этом? — спрашивала Полин, переживая, как будто, ещё больше меня.

Но это просто невозможно.

— Я никогда, запомни, никогда не пожалею о том, что ты у меня есть. И я сделаю всё, чтобы завтра ты уже ночевала у меня.

Либо они тебя мне добровольно отдадут, либо насильно, но своё я заберу.

Я долго не мог уйти от неё, боясь, что в тот же момент здесь появится Адриаан и выложит на стол все козыря.

— Я приеду с утра и отвезу тебя в школу, — последнее, что я сказал Полин перед своим уходом.

Я не мог заставить себя уехать отсюда. Страх совершить ошибку меня преследовал. Кинуть меня на деньги совсем не главное для Адриана, я уверен. Он хочет меня уничтожить. Со всех сторон.

Я не был в состоянии ехать. Мои мысли помутнели. Эту ночь я проведу здесь.

Её взгляд будто сошёлся с моим в поединке. Аргументы закончились как у меня, так и у неё. Моральные нормы для нас давно уже перестали существовать.

— Молодой человек, я вам в десятый раз повторяю и буду повторять, что до её восемнадцати лет я не имею никакого права выселять её из приюта без наличия документа о том, что её прописывают в другом месте. По наступлению восемнадцати лет, если у неё будет желание, пожалуйста. А сейчас, поймите же вы наконец, это невозможно.

Её позиция решает мою жизнь. Для неё это всего лишь принцип. Ведь ей наплевать, где Полин проведёт оставшееся время до наступления восемнадцати лет.

— Ей скоро исполняется семнадцать лет, Лоес, вы сами прекрасно понимаете, что нет никакой разницы, где она будет жить этот год. Так что вам нужно? Какие документы? Я всё предоставлю. Деньги? Назовите сумму и она будет лежать у вас на столе сегодня же.

— Нет, это как раз-таки вы не понимаете, что сейчас, как абсолютная сирота, она числится в этом приюте, в котором я являюсь руководителем. И не дай Господь, с ней случится что-то плохое за этими стенами, отвечать потом буду я. Когда ей исполнится восемнадцать лет, вот тогда и приходите. Если вообще о ней, конечно, не забудите. Она заполнит анкету, что выселяется по собственному желанию. А пока я вам помочь ничем не могу, уж извините, но подставлять себя из-за ваших плотских утех... Зачем мне это нужно?

Лоес распустила свои белые волосы, которые были завязаны в хвост. Заострённый нос и ярко выраженные скулы придавали ей ещё больше серьёзности. На вид ей лет тридцать пять, точно не больше. Всё в ней было строгим, хоть и была она довольно молода для профессии руководителя. Хотя, кто бы говорит, ведь я совсем не тот человек, кто должен судить об этом. Сама по себе Лоес была высокой, плюс пару сантиметров ей накидывали каблуки. Настоящий танк.

Женщина стояла передо мной в чёрном костюме, опираясь ладонями о стол, как будто готовясь вновь и вновь мне отказывать.

— Лоес, честно говоря, я не понимаю, почему вы вообще работаете с бездомными детишками, но, прошу, поймите меня по-человечески...

— Почему? — она сорвалась чуть ли не на крик, не дав мне договорить. — Да, я не блещу добротой по отношению к ним, но я и не претендую на то, чтобы казаться такой. Я работаю с детьми, потому что хочу здесь работать. Вы не понимаете, что для меня значит моя работа, эти дети.

— Я понимаю, Лоес.

— Да ни черта вы не понимаете! И не имеете представления даже, что твориться в душе, когда невероятно хочешь детей, а не можешь их иметь, — выплескнула она на одном дыхании и упала в кресло, после чего в спешке закрыла лицо руками.

— Дети — это дар Божий, который дан не каждому, — тихо прохрипела она. — Мы с мужем уже второй год пытаемся, но ничего. Совсем ничего не выходит. И эти дети — это единственные, о ком я могу заботиться сейчас.

Я подошёл к ней сзади и повернулся лицом к окну, которое выходило на задний двор. Там так же, как и на входе в здание, стояли скамьи. Сейчас некоторые из них были заняты маленькими детьми.

— Мне очень жаль, Лоес. Извините, что, может быть, лезу в вашу личную жизнь, но, работая в этом месте, вы никогда не задумывались о том, чтобы усыновить или удочерить ребёнка?

— Думала... Да, я думала, конечно, только мой муж хочет своих детей. Думаю, он не одобрит эту идею, — угнетённо, еле-еле проговорила Лоес.

— Вы знаете это наверняка? Неужели прожить всю жизнь без ребёнка лучше, чем взять чужого? — я задал вопрос, который не требует ответа, но вскоре он всё же прозвучал.

— Конечно не лучше. Но я даже не знаю...

— Лично я уверен, что вам стоит поговорить с вашим мужем по этому поводу. Будь я на его месте, я бы цеплялся за любую возможность иметь ребёнка.

— Вы бы согласились забрать к себе чужого ребёнка?

— Да, если бы ситуация того требовала. Родители сами делают детей своими.

Я молча продолжил смотреть в окно. Пауза заметно затянулась. Мне стало немного жаль эту женщину, совсем немного.