Йорг Кастнер - Смертельная лазурь

Роверс залился своим блеющим смехом, я же тем временем уставился на вход в дом ван Рибека. Я не забыл, как Луиза отчитала меня, не соизволив даже впустить в дом. В конце концов, а чем я ей был обязан? Лишь тем, что пообещал ван дер Мейлену не любопытствовать особо по поводу натурщиц? Но сейчас мне оставалось уповать исключительно на любопытство, ибо без него мне ни за что не разузнать того, что хотел.

Достав из кармана куртки записную книжечку и карандаш, я вырвал листок и написал на нем следующее:

Башней Чаек называли старую сторожевую башню на Принсенграхт, расположенную в пределах видимости из окон особняка ван Рибека. Эта городская достопримечательность лежала на полпути от дома купца до церкви Ноордеркерк. Над башней постоянно кружили чайки, именно им она и была обязана названием.

Еще раз пробежав глазами текст послания, я спросил себя: а не переборщил ли я, взяв подобный тон? Ведь упоминание о помолвке вполне могло быть расценено как скрытая угроза. С другой стороны, как еще я мог склонить строптивую особу встретиться со мной? Решив ничего не менять в тексте, я вырвал листок из записной книжки, сложил его вчетверо и подал своему собеседнику.

— Старина Хенк, сделайте одолжение, передайте это Луизе ван Рибек. Причем вы непременно должны передать ей записку лично в руки. И ни в коем случае не говорить, от кого она. Просто скажите, что вас послал человек, вам неизвестный.

Физиономия моего знакомца удлинилась почти до неузнаваемости.

— Ай да Корнелис! Неужели всерьез надумали волочиться за этой красоткой! Или насмехаетесь над старичком Хенком Роверсом?

— Клянусь всеми кораблями под голландским флагом в нашем порту и на всех морях и океанах, что все это серьезнее некуда!

Выражение искреннего изумления на обветренном лице вмиг сменилась понимающей ухмылкой, а еще мгновение спустя Хенк Роверс улыбался во все свои тридцать два прокуренных зуба.

— До сих пор я считал вас канцелярской крысой, Зюйтхоф, человеком, который только и знает, что в кабак забежать, а оттуда непременно со всех ног домой. Но вижу, что ошибся. Задуманное вами, откровенно говоря, убило меня наповал. Эк куда хватили — увести из-под носа красавицу невесту, и у кого? У богатейшего из женихов Амстердама! Это вам не фунт изюму, клянусь Нептуном! Только все одно — не совладать вам с ним!

Ничего, пусть разоряется на здоровье, подумал я. В конце концов, пусть уж лучше верует в то, что я вознамерился крутить шуры-муры с этой рыжеволосой Луизой ван Рибек. И с наигранной наивностью спросил:

— А что в этом такого?

— И он еще спрашивает? Да вы в сравнении с этим Константином де Гаалем сущий вертопрах без гроша в кармане! Голь перекатная!

В ответ на это я загадочно улыбнулся:

— А может, я могу ей дать нечто такое, чего даже этот денежный мешок дать не в состоянии.

— Ого-го! Нет уж, от скромности вы точно не умрете, дорогой мой Зюйтхоф. Ну, Корнелис, в конце концов, вы парень что надо. А для канцелярской крысы, за которую я вас поначалу принял, вы очень даже здоровенный. Лицо гладкое, молодое, без оспин, без морщин этих проклятых, волосы густые, и ни одного седого в них не обнаружишь, сколько ни ерошь. Словом, загляденье, а не жених. Если уж на такую разруху, как я, и то бабы кидаются, то вам уж сам Бог велел попытать счастья у нее. Но этот Константин де Гааль, хоть и годков ему поболе, да и не такой он видный, все ж побогаче вас будет. Поэтому Луиза подумает, подумает, да спросит себя: а какой прок менять первого в городе богача, хоть имя ему — урод, на молодого парнягу, хоть и видного, но у которого в кармане пусто?

— Ну, знаете, палки в колеса я им ставить не намерен — пусть себе женятся! Я и потерпеть могу.

— Ах вон вы, значит, о чем, — протянул Хенк Ровере. — Думаете, молодая женушка ради вас муженьку рога наставит? Кто его знает, может, вы и правы. Во всяком случае, попытка не пытка. Три кувшина пива ставлю, если у вас все выгорит! А если нет, то уж милости прошу — три кувшина вы поставите мне!

— По рукам!

Час спустя я уже стоял в тени Башни Чаек, подумывая о том, как буду ставить старику Хенку Роверсу три обещанных кувшина пива. Вдоль берега канала тянулись упряжки волов и лошадей, тащившие за собой по водам канала грузовые баржи; дети пугали чаек, и те, с шумом хлопая крыльями, стаями взмывали вверх. Башня Чаек испокон веку служила местом тайных встреч влюбленных. Но та, с кем у меня было назначено свидание, все не появлялась. Я мерил шагами берег канала, то и дело бросая нетерпеливые взгляды на юг, в сторону дома купца ван Рибека.

Я прождал уже довольно долго, когда передо мной вдруг возникла служанка в надвинутом на лицо капюшоне и с необъятной корзиной в руках.

— Это я, господин Зюйтхоф, — услышал я. — Объясните, почему вы преследуете меня?

Под белым капюшоном я разглядел Луизу ван Рибек. Те же рыжеватые локоны, то же милое лицо, но с выражением озабоченности.

— Должен признаться, в вас гибнет актриса, — признался я. — Не заговори вы со мной, никогда в жизни не подумал бы, что это вы.

— Понятно — вы ведь не служанку дожидались. А я вот решила для надежности принять облик служанки, и моя кухарка Беке страшно удивилась, когда я вдруг решила позаимствовать у нее на время платье.

— А она вас не выдаст?

— Не думаю. В конце концов, я ее задобрила, дав ей целый гульден. Не такие уж малые деньги для нее.

Я не стал спорить.

— Пройдемтесь немного, на ходу, знаете, как-то лучше вести разговор, — предложил я. — И дайте мне вашу корзину.

— Незачем.

— Давайте, давайте, — настаивал я. Но, взяв в руки эту с виду тяжеленную корзину, я с изумлением убедился, что она легка как перышко. Приподняв холщовую ткань, я увидел, что она пуста.

— Говорила же, незачем вам таскать ее. — Луиза, вздохнув, взяла у меня свою ношу.

— Нет, вы на самом деле талантливая актриса.

— Жизнь и не тому научит. — В голосе ее слышалась неподдельная горечь.

Прикрываясь деревьями, мы пошли вдоль канала, моя собеседница, невзирая на маскарад, не поднимала головы из боязни быть узнанной.

— Простите меня, что я вам доставляю столько хлопот, Луиза, — перешел я к делу. — Но без вашего содействия мне никак не разобраться в этой путанице. Надеюсь, вы не оставите без ответа мои вопросы.

— Задавайте ваши вопросы. А там посмотрим, отвечать мне или нет.

— Вот и прекрасно. И пусть они не покажутся вам, как бы это деликатнее выразиться, слишком уж бестактными, что ли. Есть нечто такое, что мне просто необходимо знать. Начнем лучше с того, почему вы вчера вечером в компании ван дер Мейлена отправились на Антонисбреестраат.

Луиза остановилась как вкопанная. Подняв голову, она гневно посмотрела на меня:

— Так, выходит, вы за мной шпионите!

— Не стану этого отрицать. Вы не из тех женщин, о которых вмиг забываешь, стоит только распрощаться.

Впервые за время нашего разговора на ее губах мелькнуло что-то вроде улыбки.

— Неплохой ответ. Тем более если предположить, что сочинено с ходу. У вас недурно подвешен язык, господин Зюйтхоф. И в голове явно не мякина. Что ж, перечисляйте, какие еще тайные грешки за мной водятся?

— То, что вы помолвлены с Константином де Гаалем — не грешок, тем более не тайный.

Улыбка исчезла с лица Луизы.

— Ах вот, оказывается, в чем дело! Я должна купить ваше молчание, не так ли?

— Отнюдь. Я упомянул о помолвке лишь для того, чтобы уговорить вас встретиться со мной. Дело в том, что я не был уверен, что вы согласитесь.

— Должна сказать, ваша неуверенность была вполне оправданной. Что касается моего жениха, тут уж я вынуждена просить вас о полной секретности. Если семейству де Гааль станет известно то, что известно вам, то ни о какой свадьбе речи быть не может, как вы сами понимаете. А это мне совершенно ни к чему.

— Вы так любите того, за кого собрались замуж?

— А кто здесь говорит о любви? Нет, речь не о ней. Дело в моей семье. Без денег семейства де Гааль ван Рибекам не протянуть и года — разорятся.

— Да-да, я наслышан о неприятностях, выпавших на долю вашего отца. Но говорили и о том, что некто выручил его, предоставив ему кредит.

— Кредиты полагается возвращать. С процентами.

— Вот оно что! Значит, именно для этого вашему отцу нужны деньги семейства де Гааль. А вы что же? Готовы запродать себя?

— Ну, знаете, я не одна такая, — тихо произнесла в ответ Луиза, старательно избегая моего взгляда.

Теперь все складывалось в довольно стройную картину. Помедлив, я спросил:

— Ради вашего отца вы и оказались в этом заведении, верно? Чтобы он смог получить желанные денежки?

Все еще уставившись в землю, Луиза произнесла:

— Да, и это лишь часть процентов. Мой отец смог получить кредит исключительно на таких условиях. И не только он один. Есть много дочерей, жен, сестер, чьи отцы…

— …вынуждают их отдаваться за деньги в номерах увеселительных заведений богатеньким господам, готовым заплатить за удовольствие, — докончил я за нее.

— К чему уточнения? Все, по-моему, и без этого ясно. Если бы наше знакомство с Константином произошло чуть раньше, моему отцу не пришлось бы соглашаться на подобные условия. Но что поделаешь? Мы запоздали.

— А кто же ссудил вашему отцу деньги? Какой-нибудь банк?

Луиза покачала головой: