«Ты останешься на ночь? Сегодня или еще когда-нибудь?»

«Какого цвета на тебе платье?»

«Помни, Анастасия, я жду, когда ты станешь очень сильной».

Разве можно забыть подобные фразы? Вот у меня и не получалось… Иногда они пришпиливали меня к стенке, приходилось закрывать глаза и сжимать губы, решительно перечеркивая все, что только можно!

В сентябре Лера встретила Шелаева на загородной вечеринке и случайно сболтнула об этом за завтраком: «Клим приехал к десяти и остался почти до утра. Гладко выбрит, в белой рубашке навыпуск… М-м-м, какой же он красавчик… – она подперла щеку кулаком и добавила с раздражением: – Шутил, веселился и звал всех к себе домой!» Эдита Павловна не остановила Леру и не проронила ни слова. Неторопливо поставив чашку на блюдце, промокнув губы салфеткой, она устало вздохнула и привычно дотронулась до крупных черных жемчужин ожерелья. Но я заметила в глазах бабушки всполох огня – один, второй, третий… Уверена, внешнее спокойствие далось ей нелегко. Клим не смел шутить и веселиться, он должен был плохо жить без Эдиты Павловны (не есть, не пить, не спать). Он должен был… скучать? Да, бабушка наверняка желала этого, но Шелаев уж точно не собирался огорчаться и впадать в уныние, даже представить его расстроенным совершенно невозможно, тем более расстроенным из-за Ланье.

Слова Леры и в моей растрепанной душе оставили корявый след. Целая неделя потребовалась на то, чтобы признать: я бы хотела оказаться на той вечеринке, хотела бы поймать взгляд Клима и… равнодушно отвернуться.

* * *

Симка сидела на подоконнике и уже минут десять размышляла о том, что осень – самое скучное время года. Подруга ругала дожди (их как раз можно было оставить в покое, потому что они закончились две недели назад), противный ветер, мрачные тучи, утреннюю и вечернюю темень, голые деревья и нелучезарные лица прохожих. Симка так и сказала: «нелучезарные», скривила губы и недовольно посмотрела на дверь библиотеки.

– Сколько мы уже ждем? Вот каторга… А тебе не кажется, что мы единственные студенты, которым за всю историю существования университета понадобилась библиотека? И никто никогда не объявится и не откроет эту пуленепробиваемую дверь!

На третьем этаже действительно было пустынно, здесь не проходили лекции, зато в половине кабинетов шел вялотекущий ремонт. Я сидела на стуле напротив Симки, вытянув длинные тощие ноги, и думала о Тиме, в связи с чем могла ждать библиотекаря хоть до утра.

– Вообще-то это была твоя идея, – начала я, но подруга посмотрела на меня как на лютого врага. – Молчу, молчу, молчу…

– Ждем еще пять минут и уходим. Я просто хотела как в старые добрые времена… Понимаешь? Правда, этих времен я не застала, но прабабушка рассказывала, – Симка улыбнулась. – Ладно, есть же на свете Интернет и книжные магазины! А скучно мне, потому что мы никуда не ходим. Учеба – дом, учеба – дом, и так до бесконечности. Личная жизнь моей прабабушки гораздо богаче нашей: у нее есть покер, два белых пуделя и доктор филологических наук. Давай сегодня отправимся в ночной клуб, а? – Симка соскочила с подоконника и скрестила руки на груди: – Только не говори «нет».

В отличие от Леры я не очень любила вечерние гуляния по ресторанам и клубам – моя двоюродная сестра могла до утра пить шампанское и танцевать, я же предпочитала книги и здоровый сон (хотя меня часто мучила бессонница, объяснение которой не всегда находилось). Да и без Тима подобное времяпровождение не казалось интересным.

– Хорошо, договорились, – согласилась я, выполняя долг дружбы перед Симкой.

– Бабушка тебя отпустит?

– Должна.

– Попроси, чтобы тебя забрал Тим. Это будет… опасно и волшебно!

Симка знала почти обо всем и при случае с удовольствием подшучивала над моим тяжелейшим положением. Ее оптимизм и неукротимая вера в светлое завтра весьма положительно сказывались на моем душевном состоянии. Не так-то просто жить в ожидании неминуемой погибели…

– Очень смешно, – хмыкнула я, сдерживая улыбку.

– О, смотри, кто идет.

Я повернула голову и увидела Лизу Акимову, сестру Павла, уверенно приближающуюся к нам. Приталенное черное платье подчеркивало красоту ее фигуры, каштановые волосы идеальными волнами лежали на плечах и чуть подпрыгивали в такт стуку каблуков, пухлые губы были сжаты (это скрытое презрение, бесспорно, относилось к нам).

Лиза иногда здоровалась со мной (всегда с явной усмешкой), но чаще подчеркнуто игнорировала, видимо, желая задеть. Внешне она слабо напоминала ту девочку, с которой я познакомилась в деревне около пяти лет назад. Пожалуй, если сравнить эту Лизу и ту, то общими окажутся лишь высокомерие и стильная дорогая одежда. Сестра Павла выросла, превратилась в утонченную холодную красавицу, знающую себе цену, считающую себя как минимум королевой. Мы с Симкой в ее глазах, наверное, были двумя букашками-альбиносами, по крайней мере, так казалось. «Ты не понимаешь! Наоборот, она пережить не может то, какая ты! Ты… настоящая, а она нет, – объясняла Симка. – Ну, красивая, и что? А мы? Да мы вообще бесподобные!»

Лиза не простила мне отношений с Павлом, и я даже не знаю, в чем, по ее мнению, состояла большая часть моей вины: в том, что ее брат встретил меня на своем пути, или в том, что я прекратила с ним общаться. Наверное, я была виновата абсолютно во всем и особенно в том, что живу на этом свете.

Лиза прошла мимо нас, не повернув головы, и Симка, смотря ей вслед, счастливо улыбнулась.

– Терпеть нас не может, – удовлетворенно выдохнула она и добавила: – Значит, мы – сила.

* * *

Я уже подходила к двери, когда во двор на своей белоснежной иномарке въехала моя двоюродная сестра. Эдита Павловна выполнила обещание и купила Лере машину, что автоматически потянуло за собой постоянные штрафы за нарушение правил дорожного движения и чуть ли не каждодневные траты на мойку. «Моя красотка не может быть грязной, она должна находиться в идеальной форме. Всегда!» – попыталась оправдаться Лера, когда бабушка указала на стопку счетов. «Попробуй ее мыть сама, Валерия, это наверняка пойдет тебе на пользу, – ответила Эдита Павловна и многозначительно подняла брови. – А если мне придется оплатить хотя бы еще один штраф, то…» Лера, закатив глаза к потолку, пообещала вести себя на дорогах правильно, однако слова так и оставались словами. Эдита Павловна, конечно, могла проявить жесткость и отобрать ключи от машины, но пока этого не делала, и я догадывалась почему: количество вечеринок и шампанского в жизни ее внучки наверняка бы вернулось на прежний уровень.

Бабушка пожелала, чтобы я тоже получила права по вождению, однако меня совершенно не тянуло за руль, и я отказалась. Чему Лера весьма обрадовалась. «Ты поступаешь верно, – мило улыбнулась она, скрестив руки на груди. – Рано или поздно ты вернешься в деревню, а зачем нужны права в колхозе? Если только на тракторе по полю кур гонять». Сжав губы и вздернув нос, она многозначительно молчала секунд пять, а затем прыснула от смеха.

Лера училась в Институте моды и, как я поняла (с большим трудом), изучала маркетинг. Я старалась поменьше с ней общаться, поэтому не выясняла подробностей, да, наверное, это было бы пустой тратой времени: моя двоюродная сестра постоянно путалась и говорила разное. То она являлась уже готовым продюсером, то журналисткой в области моды, то планировала заниматься чьим-то пиаром, то утверждала, что знает «все ходы и выходы, которые приведут любой проект к успеху».

– Ну и как дела в твоем занудном университете? – Лера усмехнулась и хлопнула дверцей.

– Спасибо, хорошо.

– Ты еще не присмотрела себе какого-нибудь ботаника-очкарика?

– Пока нет, – спокойно и стойко ответила я.

– Или какого-нибудь сгорбленного старикана, как наш многоуважаемый Федор Сергеевич Кожемякин? У тебя же наверняка все преподы стариканы, – Лера прищурилась и едко улыбнулась.

Эдита Павловна считала, что нам уже пора начинать знакомиться с миром Ювелирного Дома Ланье. Федор Сергеевич – ювелирных дел мастер – приезжал к нам раз в неделю и рассказывал о драгоценных камнях. Для меня эти встречи были интересным времяпровождением, для Леры – чудовищной мукой. Ее карие глаза вспыхивали лишь тогда, когда Федор Сергеевич приносил с собой особенные украшения, цена которых, наверняка, поднималась до небес.

– Пока еще нет, их так много, что и не знаю, кого выбрать, – сообщила я с уже профессиональной легкостью.

– Что ж, подождем.

С чувством выполненного долга Лера прошествовала вперед и нажала кнопку звонка. Я знала, что сейчас она привычно бросит сумку на пол и прямиком отправится в столовую, где потребует кофе со сливками и пирожное с кремом, а потом будет полчаса находиться в раздраженном настроении, потому что опять позволила себе лишних калорий.

В комнате меня ждал сюрприз – на кровати небольшой россыпью лежали шоколадные конфеты в серебристых фантиках. Стоило ли гадать, кто их принес? Конечно, нет! Быстро набрав номер Тима, я подошла к окну.

– Привет.

– Уже вернулась?

– Да. Спасибо за конфеты.

– Понравились?

– Я пока не ела, но уверена, они самые вкусные на свете.

– А знаешь, – Тим наверняка улыбался, – тебя совсем не сложно сделать счастливой.

– Это хорошо или плохо? – Я тоже улыбнулась и прижалась лбом к стеклу.

– Все, что связано с тобой, – хорошо.

– Когда ты приедешь?

– Через пять минут.

– Правда?

– Честное слово.

– А когда уедешь?

– Минут через десять.

– Плохо.

– Согласен.

С уходом Нины Филипповны работы у Тима прибавилось. Эдита Павловна пока не торопилась брать домашнего секретаря и каждое утро начинала с того, что громко и четко раздавала всем поручения. Но такое положение не могло продлиться долго: моя тетя делала слишком много, на ее место требовался опытный, трудолюбивый и терпеливый человек (способный работать с утра до ночи, выдерживая тяжелый характер властной Эдиты Павловны).