Граф протянул к ней руки, и Минелла бросилась ему в объятия.

— Сегодня мы испробуем твой план, — сказал он, прижимая ее к себе, — а завтра, если тебе захочется чего-то другого, скажи мне, и мы что-нибудь придумаем. Однако, мое сокровище, я хочу, чтобы ты доверяла мне.

— Конечно же, я доверяю! — сказала Минелла.

Она произнесла это так, словно ее удивили его слова, и граф понял, что она действительно не догадывается, что он имеет в виду.

Выйдя в гостиную и закрыв за собой дверь, граф подумал, что ни к одному мужчине судьба не могла быть более благосклонна, чем к нему.

Он не смел и надеяться найти в высшем обществе, где он вращался, не говоря уже о гейети герлз, столь чистую и непорочную и в то же время такую образованную и интересную девушку, как Минелла.

Беседуя с ней в замке, граф был поражен ее начитанностью и точностью суждений. У него не укладывалось в голове, почему девушка такого ума хочет сделать карьеру на сцене.

Гейети герлз, такие, как Герти и Нелли, были красивы и очаровательны, но образованному и умному мужчине не могли предложить ничего.

Ни с одной женщиной за всю свою жизнь граф не мог завести разговор о вещах, о которых он говорил с Минеллой.

Он подошел к иллюминатору и, глядя на далекий берег, подумал, что она обогатит его жизнь и откроет ему новые горизонты, которых он не знал прежде.

Все это казалось тем более удивительным, что она была так юна.

Однако граф знал, что ни одна женщина прежде так его не пленяла.

Он желал ее страстно и не уставал восхищаться ее красотой.

Вместе с тем привлекательность Минеллы заключалась не только в физической красоте, но и во врожденной одухотворенности, которая означала такую чистоту помыслов, о которой граф мог только мечтать и уже почти отчаялся встретить в реальной жизни.

«Я люблю ее!»— сказал он себе и с мукой подумал, сколько пройдет времени, пока он сможет жениться на ней.

Граф как раз переоделся в пижаму, когда Минелла позвала его из спальни.

Войдя, он увидел, что она погасила все лампы, кроме той, что стояла у самой кровати. Светлые волосы Минеллы рассыпались по ее плечам точно так, как в ту ночь, когда граф проник в ее спальню через скрытую дверь.

Еще тогда, глядя на нее, он понял, хотя не осмеливался признаться в этом даже себе самому, что хочет, чтобы она стала его женой, хочет видеть собственного ребенка, прижимающегося к ней во сне.

Он подошел к кровати и увидел, что Минелла очень смущается. Ома старалась не встречаться с ним взглядом, и щеки ее слегка порозовели.

— Я… Я положила подушку посередине, — неуверенно проговорила она. — Папенька говорил мне, что так делают в Швеции… Я подумала, что вам будет удобнее…

На губах графа мелькнула улыбка, но он ничего не сказал.

Он просто сел на кровать рядом с Минеллой и взял ее руку в свою.

— Ты знаешь, что я люблю тебя, моя красавица, и настанет день, когда ты станешь моей целиком. Он будет не только радостным для нас обоих, но и священным, и мы будем помнить его всю нашу жизнь.

Граф говорил очень торжественно и почувствовал, как пальцы Минеллы сжали его запястье.

— Я… Я боюсь, — прошептала она. — Я… совсем ничего не знаю об этом… Маменька никогда не говорила мне, как это бывает, но… если это похоже на твои поцелуи, значит, это самое лучшее и изумительное, что дал людям Бог.

— Именно так, — сказал граф. — А теперь спокойной ночи, моя дорогая, и обещай, что будешь видеть во сне меня.

Минелла рассмеялась.

— Иначе и быть не может!

— Граф поцеловал ей руку, потом взял лампу и, обойдя кровать, лег с другой стороны.

Лежа на одеялах, он чувствовал подушку, которую Минелла положила между ним и собой. Граф накрыл себя половиной ватного одеяла, и Минелла с тревогой спросила:

— Вы не замерзнете?

— Не волнуйся, — успокоил ее граф. — Поверь, что будучи в полку, мне частенько приходилось спать на земле, и я готов снова это сделать, если ты захочешь, чтобы я перешел в другую каюту.

— Мне нравится, что вы рядом, — сказала Минелла. — С вами я чувствую себя в безопасности, хотя и боюсь, что сделаю что-то не правильно и вы рассердитесь.

— Я никогда не буду на тебя сердиться, — ответил граф и погасил лампу.

— Нелли сказала, что вы страшный мужчина. И я тоже так думала, когда впервые увидела вас.

— А теперь? — спросил граф в темноте.

— Теперь я думаю, что вы самый замечательный, самый лучший мужчина! И я буду благодарить Бога в своих молитвах за то, что вы любите меня.

— Тогда помолись и спи, — тихо сказал граф, — Спокойной ночи, моя любимая.

— Спокойной ночи, — шепнула Минелла. Она начала молиться, но, еще не закончив молитвы, уснула, потому что очень устала.

Граф долго лежал с открытыми глазами, слушая ее нежное дыхание, и думал, что он, хотя и не заслужил этого, сейчас стоит у райских врат.

Глава 7

В Бискайском заливе море было неспокойно, и Минелла была рада, что граф рядом. С ним было не так страшно.

Она заметила, что он ни разу не коснулся ее, если не считать того, что поцеловал ей руку на ночь.

Она решила, что таким образом он хочет показать ей, что любит ее и уважает, как свою будущую супругу.

Однако Минелла сама безумно любила его и каждую минуту мечтала о его поцелуях.

Она знала, что, как только они останутся в гостиной одни, она вновь будет таять в его объятиях и унесется в рай, существующий лишь для влюбленных.

Волны тяжело били в корабль, заставляя его вздрагивать всем корпусом. К счастью, Минелла не страдала морской болезнью, но была очень испугана.

За обедом капитан сказал, что ветер усиливается и спросил у Минеллы:

— Вы хороший моряк, миледи?

— Надеюсь, — ответила Минелла. — Только я первый раз в море.

— Тогда мы должны сделать все, чтобы у вас не осталось неприятных воспоминаний, — улыбнулся капитан.

После обеда Минелла и граф некоторое время беседовали с офицерами, а потом пожелали всем спокойной ночи и отправились к себе в каюту.

Впервые за время плавания Минелла почувствовала, что ей трудно идти, и взяла графа под руку.

Как только они уединились в своей гостиной, граф усадил Минеллу в кресло рядом с собой и целовал ее до тех пор, пока она не забыла и о море, и о качке — обо всем, кроме того, какой он восхитительный.

Но когда они легли спать, море разбушевалось еще сильнее. Волны теперь не просто раскачивали судно, а швыряли его, словно щепку, из стороны в сторону. Корабль то взлетал на высокий гребень волны, то стремительно падал вниз, и Минелла не на шутку испугалась.

Она коснулась руки графа и прошептала:

— Вам не кажется, что мы можем перевернуться и… пойти ко дну?

Он нащупал в темноте ее руку и, сжав пальцы Минеллы, ответил:

— Нам ничто не грозит, мое сокровище. Эти корабли способны противостоять штормам гораздо более сильным, чем этот.

— Мне так страшно… Я ничего не могу с собой поделать!

— Я тебя понимаю, — сказал граф, — но наш капитан — мастер своего дела, и я совершенно уверен, что если нам суждено умереть, то не от того, что мы потонем.

Минелла не отняла руку, и он очень нежно обнял ее за плечи.

— Я так счастлива, что вы здесь, рядом со мной, — шепотом сказала Минелла. — Если бы вас не было, я бы, наверное, от страха забралась с головой под одеяло и молилась бы без перерыва.

— Вместо этого мы лучше поговорим о нас, — сказал граф, — и это даст тебе пищу для размышлений.

— Мне трудно думать о чем-то другом, кроме вас.

— Я рад это слышать, — отозвался граф. — А теперь позволь мне посвятить тебя в мои планы.

Его тон встревожил Минеллу, и она взволнованно спросила:

— Каковы же они?

Она больше не боялась, потому что граф обнял ее, и хотя он не поцеловал Минеллу, она чувствовала его лицо совсем рядом.

— Я сказал капитану, — начал граф, — что у меня есть важное сообщение для нашего посла в Италии от ее величества королевы. Он не собирался заходить в Неаполь, но согласился сделать это, чтобы я мог выполнить поручение.

Минелла внимательно слушала, но пока не совсем понимала. А граф продолжал:

— На самом деле я собираюсь увидеться с моей женой и просить ее, чтобы она дала мне свидетельство, необходимое, чтобы начать бракоразводный процесс сразу, как только мы вернемся в Англию.

— Это значит, что газеты напишут о нем? — спросила Минелла. Граф вздохнул.

— Боюсь, что так, и я очень тревожусь насчет того, что сочинят наши ретивые репортеры. Однако нельзя допустить, чтобы ты оказалась вовлечена в эту историю, а значит, нам нельзя будет встречаться какое-то время.

Минелла невольно вскрикнула.

— О нет, я этого не перенесу!

— Больше нам ничего не остается, — негромко сказал граф. — И я думаю, не лучше ли было бы тебе уехать к своей тетушке или, если это невозможно, остаться в Каире с моей матерью.

Минелла молчала, и граф, словно размышляя вслух, продолжал:

— Слушание начнется лишь через несколько месяцев, и к тому времени люди, которые будут видеть нас вместе в Каире, непременно решат, что мы поссорились и расстались.

Голос его стал резким:

— Не могу выразить словами, как мне ненавистна сама мысль о том, что кто-то может приписать тебе недостойное поведение моей настоящей жены.

Он сделан паузу и быстро добавил:

— Однако в настоящее время единственное, что мы можем сделать, это постараться поменьше попадаться людям на глаза. Разумеется, я найму самых лучших адвокатов.

Воцарилось молчание. Потом Минелла сказала чуть слышно:

— Если все это вам так ненавистно, может быть… вам лучше не жениться на мне.

Рука графа, лежащая на ее плечах, напряглась.

— Ты действительно думаешь, что я позволю себе тебя потерять? — спросил он. — С каждой минутой я влюбляюсь в тебя все больше, и до встречи с тобой я не знал, что такое счастье.