Жюльетта Бенцони - Слёзы Марии-Антуанетты

— Ах, неужели вы наконец-то вернулись домой, месье?

— Обойдемся без ложных надежд, Теобальд, я заглянул сюда лишь на минуту: взять почту и узнать, что нового, — заявил Адальбер, но тут же принюхался, как собака, берущая след. — Чертовски вкусно пахнет! Ты что, ждешь гостей?

— Нет… разве что вы окажете мне честь… и бесконечное удовольствие, месье, пообедав вместе со мной. Я могу добавить омлет с грибами, салат и сваренный вчера персиковый компот с корицей.

— О да, вне всякого сомнения! Ты знаешь, что я скучаю по дому? И по тебе тоже, но пока я не могу уехать из Версаля: дела там идут все хуже и хуже. Что до кухни, она в гостинице превосходная, но начинает утомлять…

— Тогда я сейчас накрою на стол! О, какое счастье!

— Бог с ней, со столовой! Мы пообедаем на кухне, вместе. Мне столько надо тебе рассказать…

Прекрасный обед, вкупе с обещанием Ланглуа и бутылкой любимого бордо, стал для Адальбера подлинным отдохновением. Никогда еще собственная квартира не казалась ему такой привлекательной. Если бы не ужасная история с исчезновением Альдо, с каким блаженством он бы сменил лакированные туфли на домашние тапочки, сел бы в свое любимое старое кожаное кресло за письменным столом и нежно склонился бы над недавней находкой из царской гробницы в Верхнем Египте, который любил больше всего на свете!

Он уже стал подумывать, не перевезти ли ему свою картотеку в «Трианон-Палас», чтобы поработать с ней в редкие минуты отдыха, но тут в прихожей зазвонил телефон. Теобальд пошел снять трубку и почти сразу вернулся.

— Это миссис Белмонт, — возвестил он. — Что ей сказать?

— Ничего. Дай мне трубку!

Положительно, этот день был помечен белым камешком удачи, ведь ему позвонила Полина! Молодая женщина была встревожена. Полагая, что маркиза де Соммьер вернулась в Париж, она решила отвезти на улицу Альфреда де Виньи визитную карточку, но ей сообщили, что мадам все еще пребывает в Версале. Полина интересовалась: уж не заболела ли мадам?

— Нет. Только сильно беспокоится, как и все мы. Морозини исчез!

— Что вы говорите? Но это… это ужасно! Адальбер рассказал ей о случившемся, стараясь не слишком драматизировать ситуацию и заверив, что этим делом лично займется большой полицейский чин, что совсем не успокоило Полину. После небольшой паузы она спросила, есть ли еще возможность остановиться в «Трианон-Палас».

— Я очень привязалась к маркизе, и мне хотелось бы находиться рядом с ней в такие тяжелые дни!

— Надо просто позвонить в гостиницу! Я сам это сделаю, а потом перезвоню вам.

Через несколько минут он получил ответ: если миссис Белмонт удовлетворится одноместным номером, администрация будет счастлива принять ее.

— Прекрасно! — сказала Полина. — Я оставлю свою камеристку здесь. Вы ведь едете в Версаль? Не могли бы вы взять меня с собой?

— С радостью! Я заеду за вами через полчаса.

Он и в самом деле был так рад, что забыл спросить у своей спутницы, какой багаж она намеревается взять. И когда маленький «Амилькар» остановился у входа в «Ритц» на улице Камбон, носильщик, уже вынесший дорожный сундук и два чемодана, едва не заплакал.

— Мы это никогда сюда не уложим, — сказал он. — Если только не используем водительское и пассажирское сиденья, но тогда я не понимаю, как эта штуковина поедет…

— Но я же взяла лишь самое необходимое, — простонала Полина, которая, видимо, думала, что знаменитый египтолог может ездить только на автомобилях класса «Роллс-Ройс», «Бентли» или «Испано-Сюиза»…

— Нет причин для расстройства! — пресек ее сетования слегка задетый Адальбер. — Вызовем такси и на нем отправим ваш багаж в Версаль.

Итак, решение было найдено, и Полина вскоре забыла об этой неувязке, радуясь тому, что чудным июньским днем проносится по Елисейским Полям в машине с открытым верхом. Даже шумные выхлопы автомобиля показались ей забавными…

Они миновали Булонский лес и мост Сен-Клу, потом начался крутой подъем, и «Амилькар» с пыхтением благополучно преодолел его. Все шло как нельзя лучше, но на выезде из Виль-д'Авре они увидели, что дорогу загораживают грузовик и большая черная машина, которые врезались друг в друга. Около них стояли жандармы и двое полицейских, чуть поодаль толпились зеваки…

— Авария! — сказал Адальбер. — Нам нужно поискать другой путь…

В этот момент появилась машина «Скорой помощи» и встала прямо за ними — дорога была слишком узкой. Водитель жестом велел им съехать на обочину и больше никуда не двигаться.

— Черт возьми! — сказал Адальбер. — Должно быть, дело серьезное! Я пойду посмотрю…

Вернулся он через минуту с очень расстроенным видом, и Полина, естественно, встревожилась.

— Если вы не возражаете, — сказал он, — мы последуем за машиной «Скорой помощи» в больницу I

Сен-Клу!

— Вы знаете пострадавших?

— Пострадал только один человек, но это дивизионный комиссар Ланглуа. Он ехал в Версаль, чтобы заняться делом об исчезновении Альдо…

— Он тяжело ранен?

— Именно это я и хочу выяснить…

Ланглуа с переломом тазовых костей находился в руках хирургов, когда Адальбер с Полиной вышли из здания больницы, испытывая громадное облегчение от того, что жизни комиссара теперь ничто не угрожает. Впрочем, Адальбер все равно был мрачен. Пройдет несколько недель, прежде чем парижский полицейский сможет вернуться к активной деятельности. Тем временем его версальский коллега успеет натворить столько глупостей, что Альдо навеки исчезнет с лица земли.

В Версале Адальбер решил хоть что-то выяснить у Лемерсье. Он высадил свою пассажирку у гостиницы «Трианон-Палас» и направился к полицейскому управлению. Увидев, что полицейский отдает распоряжения инспекторам, Видаль-Пеликорн ощутил новый прилив гнева и сразу бросился в атаку.

— Я принес вам новость, которая вас, несомненно, обрадует. Дивизионный комиссар Ланглуа попал в аварию, проезжая через Виль-д'Авре…

— А почему эта новость должна меня обрадовать? — осведомился Лемерсье, устремив на Адальбера холодный взгляд своих гранитных глаз.

— Потому что дивизионный комиссар направлялся именно к вам. Он хотел объяснить, что вы бесконечно ошибаетесь, принимая Морозини за мошенника! И вдобавок играете его жизнью!

Задержав взгляд на Адальбере, Лемерсье бросил:

— Уже пятеро! Следуйте за мной!

В три шага он достиг двери своего кабинете и широко распахнул ее, так что взору Адальбера предстали маркиза де Соммьер, Мари-Анжелин, Квентин Кроуфорд и Оливье де Мальдан, сидевшие в креслах перед письменным столом.

— Вот! Как видите, мне не хватало только вас! Входите же! Чем больше безумцев, тем смешнее!

— Речь идет о жизни моего племянника, месье, и я пришла сюда не для того, чтобы смеяться!

— Мне тоже не до смеха! Я обязан относиться к вам с уважением, дамы и господа, но вы путаетесь у меня под ногами и, главное, отнимаете драгоценное время. Поэтому прошу вас, оставьте меня в покое дайте мне возможность работать! Благодарю вас за визит!

Ответом на дерзкую отповедь комиссара стали возмущенные возгласы, но Адальбер этим не ограничился.

— Минуточку! Я хотел бы предоставить вам дополнительную информацию. Вы хоть знаете, что маркиз дез Обье был убит? Его племянница не желает подавать жалобу, потому что спешит получить наследство, но факт остается фактом: его убили.

— С чего вы взяли?

— Над его лестницей была натянута тонкая веревка. Опросите санитаров из больницы: один из них упал, наткнувшись на нее, и удовольствия большого не получил!

— И с какой целью это было сделано?

— С целью помешать его разоблачениям. Он пригласил присутствующую здесь маркизу де Соммьер на чашку чая и хотел убедить ее в том, чтобы она не позволяла мадемуазель дю План-Крепен встречаться с бандой профессора Понан-Сен-Жермена, которую считал опасной…

— Он бредил. Эти славные, большей частью пожилые люди встречаются либо во дворце, либо в парке, чтобы прославлять Марию-Антуанетту. Им нравится разыгрывать из себя заговорщиков.

— Вы ошибаетесь, там не только старцы! Надлежащий порядок поддерживают весьма мускулистые юноши. Спросите мадемуазель дю План-Крепен, она об этом кое-что знает! И это еще не все… Я хочу в вашем присутствии задать один вопрос лорду Кроуфорду!

— Мне? Разве мое поведение вызывает какие-то вопросы?

— Это мы сейчас увидим! На празднество в Деревушке и на ужин к леди Мендл ваша супруга пришла в изумительном алмазном ожерелье и не стала скрывать, что эта драгоценность когда-то принадлежала королеве.

— В самом деле, но…

— Вы располагаете только этим украшением королевы?

— Не понимаю, почему вы задаете мне этот вопрос, но я отвечу вам «да». По крайней мере, в настоящее время…

— Это означает, что у вас было еще одно. Какое именно?

Одутловатое лицо шотландца внезапно омрачилось.

— Одна из двух знаменитых алмазных «слез»…

— Вот как!

— У меня украли это украшение примерно год назад в Шотландии, из моего фамильного замка, расположенного рядом с Инверэри[98]. Вместе с ним пропала и миниатюра, вырезанная на слоновой кости, с изображением королевы в бальном платье, с двумя сережками. Она была мне бесконечно дорога! — добавил Кроуфорд дрогнувшим голосом.

Адальбер ничуть не растрогался.

— Резонно предположить, что это вы распорядились сделать копию «слезы», чтобы представить ее на выставке от имени мадемуазель Отье…

— Я? Таким образом вы дойдете и до обвинения меня в убийстве этих несчастных людей! Это оскорбление, месье, и я никому не позволю…