— Именно поэтому я без сомнений согласилась подвезти вас. Иначе мне пришлось бы прийти к вам в гостиницу…

— Что-то произошло, когда вы были в спальне леди Кроуфорд?

— Да. Когда мистер Болдуин положил Леонору на постель, казалось, она все еще не могла избавиться от терзавших ее кошмаров. Ей надо было помочь. Поэтому я послала молодого человека за горничной, которая ее раздела и укрыла одеялом. Сначала я подумывала вызвать врача, но острая фаза кризиса постепенно проходила. Наверное, под воздействием усталости. Тогда я попросила служанку сделать ей отвар из ромашки, а сама пошла в ванную комнату, чтобы заглянуть в аптечный шкафчик. Он был набит до отказа и, можете мне поверить, более подходил для какой-нибудь нелегальной аптеки, потому что я увидела одно наркотическое средство, которому там быть не следовало. Но это еще не все! Перебирая пакетики и пузырьки, я нашла коробочку, спрятанную под ватой и бинтами, которыми, в принципе, не так уж часто пользуются. Это было нечто вроде белого лакированного ларчика с надписью «яд». Слово, способное отпугнуть праздное любопытство… но только не мое. Я вынула этот ларчик и открыла его. Внутри были украшения…

— Что?

— Да-да, именно то, что вы услышали! Уточняю: бант для корсажа, усыпанный бриллиантами и изумрудами, — я бы отнесла его к XVIII веку! — и серьга.

— Одна?

— Да. Великолепная прозрачная «слеза» с синеватым отливом…


Глава 11

ВСТРЕЧА

Словно не веря своим ушам, Альдо повторил:

— Корсажный бант… и сережка… которая может быть только парой к исчезнувшей «слезе», в аптечном шкафчике? Но это невероятно!

— Вы полагаете?

— У этой женщины есть ожерелье с алмазными подвесками, которое Мария-Антуанетта получила в наследство от Марии-Жозефы Саксонской[90]. Она уже появлялась в нем, мы все были тому свидетелями. Ожерелье должно находиться где-то в ее спальне, потому что она, по словам мужа, не хочет с ним расставаться ни на минуту и не желает хранить его в сейфе. Зачем же прятать в аптечке то, что обнаружили вы?

— Ответ напрашивается сам собой: чтобы об этом не проведал муж! Не скрою, с этого момента мое мнение о чете Кроуфордов заметно изменилось! Хотя я давно их знаю… точнее, мне казалось, что я их знаю. Квентин обожает Марию-Антуанетту, в этом сомнений нет. Он принес в жертву этой страсти целое состояние. Сама идея «Магии королевы» принадлежит ему. К тому же выставка встретила такой благосклонный прием со стороны коллекционеров только потому, что он великодушно уступил Трианону почти всю свою коллекцию — за исключением ожерелья Леоноры.

— Когда надеешься на хороший улов, нужна серьезная приманка. Он прекрасно подготовил выставку в надежде на баснословный выигрыш. И получит его в самом ближайшем времени, ведь предоставленная нам отсрочка истекает сегодня вечером. Полночь миновала, наступил пятый день.

— Прежде я согласилась бы с вами, но мое сегодняшнее открытие меняет дело. Леонора не любит королеву, но драгоценности сводят ее с ума! Возможно, она просто манипулирует своим супругом и возглавляет преступную банду?

— Вы же видели, в каком состоянии она была сегодня вечером! Для такого рода штучек нужна очень устойчивая нервная система! К тому же я считаю ее глупой. И все, что мы сегодня наблюдали, показывает, какую власть имеет над ней муж. Он может усыпить ее и приказать ей все, что хочет…

— Если вы хотите знать мое мнение, его власть не так велика, как он думает. Только что Леонора чуть его не покинула, и он совершенно потерял голову: приступ ужаса — а это был самый настоящий криз! — не входил в программу…

Восхищаясь в душе ясным умом этой женщины, Альдо сдался.

— Вероятно, вы правы, хотя при нынешнем состоянии дел мы не можем знать это наверняка. Понятно, что ваше открытие дает нам возможность перейти в наступление. Что вы предлагаете?

— Вести себя так, словно ничего не случилось, и держать в тайне то, что я вам рассказала, пока нам не вернут малышку Отье.

— Возможно, она находится совсем рядом. Дом у Кроуфорда большой, старинный: там есть множество местечек, где можно спрятать человека. Не говоря уж осаде…

— Я тоже об этом думаю! — вздохнула леди Мендл. — Пока ее жизнь в опасности, у нас связаны руки… Но вот вы и добрались, дорогой князь, — добавила она, когда машина беззвучно остановилась перед освещенным входом в гостиницу. — Желаю вам спокойной ночи и хорошего сна. Сейчас это самое разумное, что можно сделать.

Вернувшись к себе, Альдо увидел, что Адальбер курит сигару, развалившись в кресле и положив ноги на низенький столик рядом с вазой, в которой стояли белые пионы.

— Ну что? Как прошел этот ужин?

— Необычно, в некотором смысле даже безумно, но зато очень познавательно. Элси Мендл обнаружила алмазную «слезу» и еще одно украшение королевы в аптечном шкафчике…

Ошеломленный Адальбер снял ноги со стола, а сигару забыл в пепельнице.

— Как же ей удалось порыться в аптечке?

— Сейчас расскажу. А что у тебя?

— Скажем так, я не зря потратил время, но это пустяки в сравнении с тем, что узнал ты.

В точном, но не лишенном поэзии рассказе Альдо странный вечер приобрел экстравагантные очертания. Продолжая говорить, Морозини наблюдал за своим другом и готов был держать пари, что угадал его наиболее вероятную реакцию… Так и произошло!

— Скажи-ка, дружище, — произнес Адальбер, чуть не облизываясь в радостном предвкушении, когда рассказ был завершен, — ты случайно не отметил каким-нибудь дальним уголком своего сознания, каковы нравы и обычаи в этом замечательном доме, каким образом можно в него проникнуть? Мне кажется, я с большим удовольствием познакомился бы с ним… детально!

Альдо засмеялся.

— Я мог бы поставить свой фамильный дворец против горстки вишен, что ты предложишь мне пойти туда и использовать все твои таланты. Мы подумаем об этом позже! Теперь твоя очередь. Ты что-нибудь нашел?

— Кучу бумаг, карт, книг, заметок, окурков и начало — весьма многообещающее, поскольку написано уже шестьсот тридцать две страницы! — полной истории Марии-Антуанетты, призванной доказать святость королевы-мученицы. Все покрыто пылью и засыпано крошками табака. И еще кое-что, — добавил Адальбер, вынув из кармана листок бумаги. — Это не оригинал. Пришлось сделать копию, потому что он может хватиться этого списка.

Это был перечень членов ассоциации. Таковых насчитывалось около семидесяти, и имена их большей частью ничего не говорили Альдо, если не считать покойного маркиза дез Обье, которого профессор не успел вычеркнуть. Зато одно имя было подчеркнуто — некий Сильвен Делоне.— Ты подчеркнул имя или так было в оригинале? — спросил Альдо.

— Да, я. Тебе это имя ни о чем не говорит?

— Возможно… Дай мне подумать!

— Не стоит труда: так зовут кузена Каролин. Тот самый, знаешь ли, о котором она ничего не знала, когда мы познакомились, и который тем не менее писал ей прекрасные письма из Буэнос-Айреса, откуда никогда их не отправлял. Если ты забыл, это дурной знак: ты переутомился!

— Ничего я не забыл! Тут и адрес есть: улица Бон Авантюр[91], дом десять! Не адрес даже, а целая программа! Не наведаться ли нам туда?

— Уже сделано. Я пошел туда сразу после Понан-Сен-Жермена. Дом в развалинах. Похоже, там был пожар…

— Значит, надо расспросить старого безумца.

— Под каким предлогом? Сообщив ему, что я обшарил его берлогу, пока он отсутствовал?

— Нет, конечно! Но мы можем поручить это План-Крепен, раз уж она состоит членом этого общества… Ты же видел, ее имя вписано последним. Значит… -…значит, займемся этим завтра. А сейчас я страшно хочу спать! Спокойной ночи!

И Адальбер, зевнув так, что чуть не свернул себе челюсть, оставил Альдо предаваться размышлениям, которые заняли почти весь остаток ночи. Лишь около пяти утра Морозини погрузился в сон, полный самых абсурдных кошмаров. И проснулся в поту от стука в дверь: грум принес ему записочку на маленьком серебряном подносе.

— Срочное послание для его превосходительства, — возвестил мальчик. — Привез полицейский на велосипеде!

Это было письмо от комиссара Лемерсье. Или скорее — учитывая стиль! — вызов. Морозини просили явиться в Малый Трианон в полдевятого вечера, имея при себе пропуск. Далее следовали другие инструкции без единого вежливого слова. Хорошим манерам Лемерсье был явно не обучен.

Альдо заключил, что комиссар получил какие-то известия от похитителя и что ему предстоит дать официальное разрешение от лица владельцев — его самого и Кледермана — использовать их драгоценности для выкупа. Лемерсье требовал, чтобы он пришел один и, сверх того, сохранил предстоящее свидание в полной тайне даже от членов комитета.

— Я думаю, — проворчал Адальбер, — что некоторые члены означенного комитета знают об этом деле гораздо больше нас!

— Ты имеешь в виду Кроуфорда?

— Естественно. Твой вчерашний ужин кажется мне ловко разыгранной комедией, призванной убедить всех в его полной невиновности.

— Ты забываешь о недомогании Леоноры. Поверь мне, это не было театральной постановкой!— Возможно, случилось что-то непредвиденное, я даже уверен в этом, иначе леди Мендл не имела бы возможности обследовать ванную комнату. В любом случае история становится все более запутанной…


В четверть девятого Альдо, в смокинге и с сигаретой в руке, вышел из гостиницы, где в самом разгаре шла подготовка к ужину, и неторопливым шагом человека, вышедшего подышать свежим воздухом, прежде чем отправиться на очередную вечеринку, проследовал к калитке, ведущей в парк. Бесшумно притворив ее за собой, он скрылся в тени деревьев, чтобы подойти к Трианонам незаметно. Следуя полученным инструкциям, он сказал тетушке Амели и Мари-Анжелин, что собирается поужинать вдвоем с леди Мендл. Те ничего не заподозрили и согласились отпустить его тем более охотно, что Адальбер остался с ними.