Жюльетта Бенцони - Слёзы Марии-Антуанетты

— А как же обед? — простонала Леонора. — Нам уже подают на стол!

— Вы можете остаться, дорогая! Машина будет ждать вас у входа. Мы возьмем такси.

Он быстро расплатился по счету, кивнул всем присутствующим и покинул зал ресторана. Секретарь следовал за ним, соблюдая почтительную дистанцию в три шага. Тем временем маркиза дала знак метрдотелю перенести на свой столик прибор Леоноры, которая рассыпалась в благодарностях:

— Как это мило с вашей стороны! Я терпеть не могу обедать в одиночестве, и Квентин это прекрасно знает!

— Он, конечно, понимал, что мы не лишим себя удовольствия насладиться еще немного вашим обществом…

В устах Морозини это был банальный комплимент, но Леонора тут же приняла кокетливый вид и шаловливо похлопала его по руке.

— Замечательно сказано! — промурлыкала она. — Нам следует познакомиться поближе, ведь пока мы встречались только в толпе… А я так много слышала о вас! Я безумно люблю…

Слегка приподнятые брови тетушки Амели и тень улыбки, скользнувшая по ее губам, были более красноречивыми, чем любая пространная речь. Альдо же лишь сухо спросил:

— В самом деле?

— В самом деле! Я безумно люблю драгоценности, особенно те, у которых есть интересная история, а вы — признанный авторитет!

— Князь прекрасный специалист и в других, более мелких вещах, — проговорила маркиза де Соммьер. — Но скажите мне, давно ли этот молодой человек служит у лорда Кроуфорда?

— Фредерик? Около пяти лет. Он очарователен, правда? И у него множество талантов!

Слушателям хватило такта не спрашивать, что это за таланты, но молодая женщина, желая продолжить явно дорогую ее сердцу тему, пустилась в объяснения. Она рассказала, что происхождение молодого англичанина никому толком не известно, но сам он «дает понять», что в жилах его есть несколько капель королевской крови — естественно, речь идет об английских монархах! Супруг Леоноры встретил его в казино Монте-Карло, точнее говоря, на прибрежных скалах, где он собирался совершить последний прыжок в Средиземное море, после того как вдрызг проигрался, оставив все свои деньги на зеленом сукне карточного стола…

— Как вы знаете, мой муж коллекционирует произведения искусства, а Фредерик, несомненно, относится к ним. Квентин спас ему жизнь и ввел в наш дом, где он быстро стал незаменимым. Он мастер на все руки, и у него такая прекрасная душа! — довольно неожиданно заключила она и тут же занялась шоколадной шарлоткой, которую поставил перед ней официант.

По лукавому взгляду тетушки Альдо догадался, что она умирает от желания выяснить некоторые подробности истории столь редкого образчика человеческой породы, но леди Кроуфорд, быстро расправившись с шарлоткой, взяла в оборот Альдо. Она стала расспрашивать его, сколько в точности украшений было у Марии-Антуанетты, хотя на этот вопрос никто не смог бы ответить, ведь какие-то драгоценности юная эрцгерцогиня привезла с собой из Австрии. Особо интересовали Леонору украшения из личной шкатулки, поскольку злополучная судьба драгоценностей Короны была известна всем.

Вопросов было слишком много, и Альдо отделался от любознательной особы, сославшись на то, что их с маркизой ждут ее старые знакомые. Он проводил Леонору к ее «Роллс-Ройсу», а затем поднялся в номер к тетушке, которую застал сидящей в кресле. Амели так глубоко задумалась, что даже не сняла шляпки с белыми шелковыми розами.

— Что-то не так?

— Да… или все же нет! Этот молодой человек… у него слишком обольстительная наружность!

— Странный способ выразить неодобрение.

— Он напоминает мне Люцифера. Который тоже был обольстителен… и ты знаешь, куда это его привело?

— Если верить традиции, он вроде бы не роптал на судьбу. Но если вдуматься, вы скорее правы. Надо бы поговорить с Мари-Анжелин. Она должна его знать, ведь ей приходится принимать участие в заседаниях комитета.

— Кого я должна знать? — спросила мадемуазель дю План-Крепен, войдя в гостиную именно в этот момент. Одета она была безукоризненно, но с трудом подавляла зевоту.

— Вы должны знать некоего Фредерика Болдуина…

— …восхитительного секретаря лорда Кроуфорда? Увидевший его хоть один раз больше не забудет, — со вздохом добавила она.

— План-Крепен! — вознегодовала маркиза. — Только не говорите мне, что вы влюбились!

Старая дева вспыхнула, стала искать платок в рукаве, не найдя его, порылась в подушках на канапе и также не нашла, шмыгнула носом, словно напав на след, и вышла из гостиной. Через несколько секунд она вернулась, уткнувшись в большой квадратный кусок батиста.

— Какие новости о полковнике? — невинно осведомилась она.

— План-Крепен, я задала вам вопрос.

— Правда? Ах да, припоминаю…

— Ну и?

— Ну и нет! Во взгляде этого молодого человека есть нечто… нечто невыразимое, но очень напоминающее падшего ангела… Вы сейчас поедете в больницу, Альдо?

Положительно, она не хотела поддерживать эту тему!

— С вашего позволения, я хотел бы пару часов поспать. Предстоящая ночь будет долгой… Нет, Анжелина, — добавил он, увидев, как в ее глазах с белесыми ресницами вспыхнул огонек, — сделайте мне одолжение и останьтесь с тетей Амели. Мы с Адальбером вполне справимся… А новости о полковнике вы можете узнать по телефону. Его лечащий врач — профессор Дебре…

Уже собираясь выйти, он вдруг вспомнил:

— Главное же, позаботьтесь о мадемуазель Отье! Она уже проснулась?

— Я заглянула к ней в спальню: она спит, как сурок!

— Как любой человек, который ночью не сомкнул глаз! Что ж, это очень хорошо!

Поставив машину в саду Каролин под рябиной, чтобы укрыть ее от любопытных глаз соседей, Адальбер с Альдо направились к дому. Оба не чувствовали себя в должной форме, хотя и отдохнули днем. Перед визитом в дом мадемуазель Отье они заехали в больницу и узнали, что полковник вне опасности. Но мажорная составляющая этой новости была омрачена минорной нотой: вследствие удара, нанесенного по голове, Карлов потерял память. Он не узнавал никого, даже жену. И когда два друга подошли к его постели, он вежливо поздоровался, но не выказал при виде их никакой радости. Словно никогда не встречался с ними. И совершенно забыл собственное имя!

— Возможно, это временное явление, — ответил хирург на вопрос Морозини. — Но не исключено, что и надолго. Все зависит от того, как пойдет выздоровление.

— Вы оставите его в больнице или отдадите на попечение жены?

— Через несколько дней он сможет вернуться домой. Хотя он был захвачен насильно — на запястьях следы веревок! — на его физическом состоянии это не отразилось. Быть может, в привычном окружении он придет в себя быстрее.

— Что ж, остается только молиться! — заключил Адальбер.

Это уже усердно делали Люба и Марфа. Когда друзья проходили мимо их дома, до них донеслись те молитвенные песнопения, которые составляют особенную красоту православной службы.

Любопытно, что этот музыкальный речитатив, разносившийся в теплом воздухе сада, повлиял на обоих друзей благотворно. Дождь прекратился. И словно унес с собой все невзгоды последних дней. Память о них сохранялась только в запахе мокрой травы, смешавшемся с благоуханием жимолости и ароматом роз… Поэтому Адальбер, войдя в дом, сразу бросился к окнам, открыл их, чтобы быстрее выветрилась затхлая влажность, и с наслаждением вдохнул воздух сада. Альдо закурил сигарету и сел в кресло рядом с пианино. Он курил, откинув назад голову и стараясь ни о чем не думать, сосредоточившись только на доходивших до него звуках.

Под порывом ветра хлопнуло окно. Адальбер закрыл его и сел напротив своего друга.

— Ну, что будем делать? Ждем вместе в этой комнате или расходимся порознь? Один здесь, другой в спальне…

Альдо взглянул на стенные часы. Они показывали полдвенадцатого.

— Скоро полночь. Надо разделиться, ты прав. Оставайся здесь, а я пойду в спальню.

Адальбер кивнул, открыл захваченный с собой сафьяновый портфель и, вынув из него серебряную фляжку и пакет с кофе, протянул их своему другу.

— Возьми-ка и сделай нам божественный напиток! В этой халупе кофе такой, что пить невозможно. Сколько же людей не понимают одну простую истину: чтобы сварить хороший напиток, надо покупать хорошие зерна.

— Звучит почти как истина «Ла Палис»[60], но ты совершенно прав!

Вскоре из кухни донесся аромат, который так благотворно влиял на расшатанные нервы и делал честь талантам Морозини. Друзья выпили по две чашки, но полночь приближалась, и пора было расходиться по своим постам: Адальберу — в гостиную, Альдо — в спальню Каролин. Оба держали под рукой револьверы, а заодно и маленькие крестики, полученные в дар от План-Крепен, которая освятила их в церкви Нотр-Дам во время вечерней мессы. Они выключили свет и стали ждать…

Но ничего не происходило. В конце концов они просто заснули, и разбудил их хриплый крик петуха в соседнем курятнике. Заметив солнечный луч, Альдо встал и, не включая свет, прошел в гостиную к Адальберу. Тот уже сидел на канапе, заспанный и взъерошенный.

— Ну что? — спросил Морозини.

— Да ничего! У тебя тоже, полагаю.

— Полное спокойствие. Не будь я сам очевидцем того, что творилось здесь прошлой ночью, подумал бы, что Каролин это приснилось. Тем не менее…

— Тем не менее ты знаешь не хуже меня, что такие вещи случаются. Ты знаешь это даже лучше меня, ведь тебе выпала честь встретиться с призраком императора[61]. Но, может быть, загадочный дух нападает только на Каролин? И вообще, не отторгает ли ее этот дом?

— А такое бывает?

— Конечно! Слушай, уже совсем рассвело. Пойдем на кухню, ты сваришь нам кофе, а я расскажу тебе одну историю…