Его интенсивный взгляд заставил ее живот трепетать. Он взял ее руку в перчатке и поцеловал, все придворные манеры.

– Ты абсолютно, поразительно великолепна, – сказал он.

– Спасибо тебе. И ты выглядишь невероятно красивым. Не говоря уже о том, что вся эта уверенность в тебе выглядит очень сексуально.

– Давай, Золушка. Есть бал, который нам нужно посетить.

Мардж не могла перестать улыбаться. Он положил ей руку на плечо. Проводил ее вниз на лифте и к их личному авто.

На месте проведения Мардж и Брэндон вошли в элегантное пространство, мягко освещенное золотыми и хрустальными люстрами, прозрачные кремовые драпировки висели с интервалами, создавая мечтательную, роскошную атмосферу. Нежный, ароматный бриз, возможно, тропического жасмина, приподнимал края скатертей и слегка колыхал драпировки.

– Ладно, я понимаю, что почти весь Дубай это вау, но это невероятно. Это так красиво, и это как … окончание зимней распродажи в JC Penney высокого класса, – сказала она с нервным хихиканьем.

– Ты нервничаешь, – поддразнил он.

– Я такая же, как они?

– Нисколько, – он подмигнул. – Ты не такая скучная.

– Почему я так волнуюсь?

– Возможно, ты немного более поражена, но только потому, что ты новичок во всем этом.

Она выдохнула:

– Ладно, пока я вписываюсь.

– Да. А сейчас, не хочешь выпить?

– Парень, как никогда, – она схватила его за руку. – Но подожди. Не слишком много. С моим послужным списком, я могу выйти замуж за другого миллиардера. И здесь есть из чего выбрать.

Он улыбнулся, когда пошел за бокалом шампанского.


***

Последовал сверкающий вечер, в котором Мардж почти ничего не понимала. Это не было вручение наград или благотворительность, и это не казалось в честь кого-то особенного. Это было не больше и не меньше, как большое количество очень богатых фешенебельных людей, смешавшихся в чрезвычайно шикарных условиях. Атмосфера была божественной, люди чудесные, но сдержанные. Брэндон познакомил ее с выдающимися гостями нескольких национальностей, и она пожала руки, даже один раз сделав реверанс, с неизменной улыбкой, в которой были наполовину недоумение и восторг.

Она попробовала инжир, завернутый в ветчину и какую-то разновидность дорогого, рыхлого сыра. Она ела грецкие орехи, пропитанные медом. Она поклялась завтра дважды сходить в спортзал, чтобы компенсировать весь мед и сыр. Когда оркестр отошел в сторону, и свет упал на другого музыканта, собравшегося играть, она сжала рукав Брэндона.

– Это та, кто думаю? – пробормотала она, трепет заставил ее замолчать.

– Да.

Брэндон был невероятно доволен собой, что скрыл это от нее. Это была одна из ведущих эстрадных певиц на международной сцене, женщина, чей богатый, мощный голос выиграл престижные награды.

– Я скачала все ее альбомы. Я тренируюсь под это. В смысле, это чертовски удручает, не так оптимистично, как то, с чем я раньше работала, но в этом есть смысл, потому что если я не буду работать, я закончу в одиночестве и грустной, как эти песни, – головокружительно прошептала она.

Мардж сидела, восторгаясь, когда слушала, как этот медовый голос поет знакомые скорбные баллады, которые оставили Мардж со слезящимися глазами своей измученной, известной секретной-любовью-на-Титанике. Брэндон безмолвно подал ей свой накрахмаленный белый платок, и она промокнула глаза. Когда последние ноты утихли, и аплодисменты иссякли, Мардж посмотрела на Брэндона, державшего ее за руку и сидящего рядом с ней, и поцеловала его в щеку.

– Спасибо, – сказала она, – за то, что поделился со мной всем этим.

– Должен сказать это тебе. Гораздо более увлекательно наблюдать, как ты открываешь такие чудеса, чем испытывать их самостоятельно. Боюсь, я немного испорчен, слишком привык к более изящным вещам. Я принимаю это как должное, эксклюзивные концерты и изысканные обеды и комнаты со свежими цветами в них. Приятно видеть, как ты критикуешь это.

– Серьезно? Тебе интересно смотреть, как я плачу на концерте и ем слишком много грецких орехов?

– Весьма. Я бы сказал, что это самое интересное, что у меня было с Вегаса.

– Даже лучше, чем в опере?

– Это был балет.

– Точно, танцы. Лучше, чем это?

– Да. И мы должны вернуться в отель. Завтра утром нужно рано вставать. Тур в Джумейра ровно десять.

– Куда?

– В мечеть Джумейра. Там есть на что посмотреть, могу сказать тебе, и это открыто для общественности. Мы увидим это в десять, и после этого день твой.

– Я никогда не был в мечети. Возможно, мне придется загуглить и предварительно просмотреть.

– Не смей. Это просто нужно увидеть лично. Это захватывает дух.

– Я привыкла рано вставать, так что не думаю, что мне нужно ложиться спать прямо сейчас. Мы могли бы пойти выпить или… – она замолчала. – Думаю, что понимаю твое предложение. Мы определенно должны вернуться в отель. Сейчас.

Они уехали на машине обратно в отель и поднялись на частном лифте. Множество пушистых подушек грозило поглотить огромную кровать.

– Наш старый заклятый враг подушечный дворецкий был здесь, – пошутил Брэндон.

– Думаю, что это множество подушек можно считать угрозой.

– Похоже мы собираемся задохнуться?

– Они определенно на моем пути. Я еще даже не в кровати, и они у меня на пути, – рассмеялась Мардж.

Брэндон поднял на нее бровь и злобно полу улыбнулся. Он схватил ее и бросил на груду подушек. Она взвизгнула, столкнувшись лицом с тафтой ее платья, которое она отбросила вовремя, чтобы принять Брэндона. Он присоединился к ней на куче подушек, и поцеловал ее, целовал ее, пока ее голова не закружилась, и все, что она могла сделать, это удержать его. У нее пронеслось в голове, что ее платье было идеальным для приема, но было бы настоящей болью в постели.

До того, как она это осознала, его руки были на ее голой спине. Он как-то справился с крючками и молнией. Сел и стянул платье вниз по ее ногам, с размаху сбросив его с кровати. Мардж скинула туфли и распахнула руки, притянув его к себе.

Ей нравилось ощущение его сильного тела в ее руках, его вес над ней. Он заставил ее чувствовать себя женственной и маленькой и невероятно драгоценной. Было ощущение, что она будет в этом нуждаться. Дрожь прошла через нее, не из-за желания, но из опасения. Потому что она не сомневалась, что может полюбить этого мужчину. Мардж может влюбиться в своего мужа в мгновение ока.

Даже сейчас она была на грани этого, и ей пришлось бы позаботиться о том, чтобы избежать этого. Она не хотела разрушиться к окончанию шести месяцев. Она хотела весело уйти со своим чеком на миллионы и по мановению с ее новым бывшим в качестве друга на всю жизнь. Потому что она хотела быть в его жизни. Она не думала, что чек существенно поможет разбитому сердцу, поэтому ей лучше начать защищать себя гораздо более усердно. Он уже ослабил ее повседневную броню, ее сарказм и ее легкомысленное отталкивание. Теперь он нашел ее без боевой защиты, открытую и надеющуюся на куче подушек в Дубае. Она не могла этого допустить.

Когда он коснулся ее лица, ласкал ее щеку так нежно, что она хотела вздохнуть, Мардж взяла его запястье и отодвинула руку от своего лица. Она перекатила его на спину, перехватив контроль, и задала тон их занятию любовью как физический контакт. Она не могла с этим справиться. Это было слишком личное, слишком интимное, слишком много именно того, чего она хотела. Это может быть весело, но это не может быть серьезным. Так что пришло время вытащить ее метафорический мешок трюков и убедиться, что ничего не стало слишком реальным.

Она поцеловала его, прижав руки по обе стороны от его головы, чтобы удержать его. Он ухмыльнулся и позволил ей. Мардж целовала, лизала и ласкала его, исследуя каждый дюйм его тела и делая его отчаянным. Когда он был на грани безумия, его пульс ускорился и глаза потемнели, она забралась на него верхом, опустившись по его длине и принимая его. Брэндон сразу же оживился внутри нее, и она позволила ему схватить ее за бедра, держать неподвижно, пока он толкался на пути к освобождению, ее собственные руки были между ее ног, поглаживая себя до самого пика удовольствия.

Когда она взмывала на краю со своими ласками, его мощный натиск сводил ее с ума, она закричала его имя. Ей захотелось прикрыть рот руками, смущаясь, что в такой момент думала только о нем. С любым другим мужчиной она думала бы о Скотте Иствуде, Ченнинге Татуме, каком-то мускулистом актере с ироничным мужским совершенством. Но это был весь Брэндон Кейтс. Никто другой никогда не поглотил ее так. Она никогда, ни разу, не называла мужское имя на пике.

Это заставило ее отвернуться от него, от смущения, от мысли, что даже если он не знал, что это что-то значит, она это знала. И это были только плохие новости. Она повернулась и дернула одеяло на себя. Он поцеловал ее голое плечо, и она улыбнулась.

– Я замучил тебя?

– Да, вымотал меня полностью. Полагаю, я еще не подстроилась ко времени Дубая. Я разбита, – сказала она, зная, что он хочет вернуться к своей работе.

– Ладно. Спокойной ночи, милая. Если я тебе понадоблюсь, я буду в кабинете.

– Здесь есть кабинет?

– Здесь? Здесь есть все, – сказал он со смешком.

Он вышел из комнаты, выключив свет для нее, чтобы она могла отдохнуть. Черт побери его за то, что был таким внимательным. Мардж потерла руками лицо, сильно моргнула и плотно закрыла глаза. Она собиралась уснуть, черт возьми, и не думать о нем или не мечтать о нем. Ни капельки.

Помимо того, что она мечтала о нем.


Глава 10