Глава 20

Артур пробыл у нас в гостях до самой ночи. Он сам уложил Лешку, хотя сейчас сына уже и укладывать было не обязательно, Алексей прекрасно сам справлялся с вечерними процедурами. Но погладить ему спинку или потрепать волосы было для меня святым. Причем складывалось ощущение, что этот ритуал был нужнее именно мне, а не сыну. Лешка же мне просто подыгрывал. Как знать.

— Как ты? — хмуро спросил Артур, выйдя из детской и прислонившись спиной к стене.

— Все хорошо. — Я обняла себя за плечи и улыбнулась.

Артур задумчиво кивнул и пошел на выход. Не оборачиваясь, он попрощался и сам прикрыл за собой дверь.

Так происходило всегда, тоже своеобразный ритуал: Артур спрашивал, как у меня дела, словно, если бы я ответила ему, что у меня все плохо, что-то изменилось бы. Я старалась не думать, что у него могли остаться ко мне какие-либо чувства, я же сначала вообще не замечала, что они были. А сейчас жутко боялась, что он может потерять все свое счастье и жену. Ведь я искренне желала ему всего хорошего, но без меня. Ведь это Артур разделил со мной и колики Алексея, и первый шаги, и первое «мама». Слава богу, что разъехались мы с ним до того, как Леша сказал «папа». Возможно, тогда стало бы все куда тяжелее.

Я повернула ключ в замке, закрывая дверь. Потом задвинула щеколду и пошла спать. Утром придет мама, и мне надо было выспаться, лишь бы она не заметила ни грамма усталости на моем лице.

Выспаться в итоге не вышло. Мама подняла меня в семь, хотя у нее и были свои ключи. Но я же закрылась еще и на щеколду! Сама виновата.

— Зря ты все-таки не захотела поехать со мной, — задумчиво произнесла мама и допила оставшийся на дне чашки зеленый чай.

— У Лешки был выпускной. И твой санаторий с пожилыми дядечками точно не стоил того, чтобы мы это все пропустили, — отшутилась я, округлив глаза, но те предательски опять начали закрываться.

Впервые мама приехала ко мне через два дня после того, как я получила тот самый пакет документов от Вострова. Ведь это значило, что теперь мне не нужно было скрываться, так же как и ей опасаться слежки. А маме очень не хватало общения со своим единственным внуком. Как выяснилось, приехала она ненадолго. Сначала я думала, что мама останется у меня жить, но она лишь постоянно пыталась уговорить меня вернуться в столицу, я же… я не хотела. Словно блок стоял какой-то. Москва ассоциировалась у меня со счастьем и с Русланом. Через пару месяцев бесплодных попыток у нее закончился отпуск, и мама опустила руки и уехала, обидевшись. Через два месяца, правда, опять вернулась, взяв четыре дня выходных за свой счет. Так и ездила она к нам в любое свободное время, но работу, на которую ей помог устроиться Руслан, не бросала.

— Я не понимаю, как он мог! — часто повторяла она. — И с похоронами мне помог, и с недвижимостью, и с работой, а родного сына бросил! Кота выкрал! 

Этого она ему никак не могла простить. Когда впервые увидела любимого пушистика, разгуливающего, задрав хвост, по моей квартире, долго ругалась на бывшего зятя. Я же закатывала глаза, ощущая, как теплело на душе. Всего на пару мгновений, потом приходило осознание, что по итогу Рус там, а мы с Лешкой здесь. Кота выкрасть проще, чем заняться воспитанием сына. 

— И тебя он как по-скотски бросил! Но работа-то хорошая. Хорошая…

Вот и сейчас. Мы совершенно неясными путями перешли с обсуждения санатория, в котором отдыхала мама, на Руса.

— Я его видела. Месяц назад. Он мне так вежливо улыбался. Интересовался моим здоровьем, работой. Даже про него, — она махнула рукой в сторону и недовольно прищурилась, указывая на кота, — спросил. А тебя словно не существовало в его жизни. Ни слова о тебе или Лешке!

— Я надеюсь, ты не начала сама ему ничего докладывать? — Я поджала губы. Это была далеко не первая встреча мамы с Востровым за все это время. И каждый раз одно и то же.

— Нет, — мама тоже поджала губы, в точности отзеркалив мое выражение лица, — я успела только твое имя произнести, как он тут же меня перебил и невежливо попрощался.

Я тяжело вздохнула и, облокотившись на стол, спрятала лицо в ладонях. Я слышала такую историю уже раз пять.

— В следующий раз начну с имени внука. Надо было давно.

Я молча поднялась и поставила свою чашку в кофемашину. Мне нужна была еще одна порция. Срочно.

Поведение Вострова было действительно странным. Оно никак не соответствовало тому Русу, которого я помнила. Даже наш спонтанный развод и то был более в духе этого мужчины, нежели глупые детские обидки. Ведь его нынешнее поведение виделось мне именно таким.

— Лешка проснется, я пойду с ним погуляю. Утром, пока пекло не началось. Тебе же в это время вечно некогда.

— Он в садике гулял постоянно. Когда тепло, они почти все время на улице.

Я косо улыбнулась и глянула на часы. Сегодня у меня не было записей. Сегодня у меня опять был выходной. Вчера в честь выпускного сына, сегодня в честь первого свидания за последние семь лет. Хотя нет. Наверное, восемь. Ведь после свадьбы с Русом у нас больше не было романтических свиданий.

Я нервно выдохнула и опять натянула на лицо улыбку, которой мама не поверила ни на йоту. До так называемого свидания оставалось четыре часа. Я долго не решалась вообще ни на что, поэтому решила начать с малого — дневного похода в кинотеатр. Роман был барбером и работал на одном этаже со мной. Я арендовала небольшой зал, в котором занималась макияжем, у Романа же был зал побольше, в котором их работало трое. Их барбершоп считался самым новомодным и крутым в нашем маленьком городке. Знали мы друг друга три года. Как раз с тех пор, как Руслан прислал мне документы и я переехала с прежнего места, не желая объяснять арендодателю, почему у меня вдруг изменился не только паспорт и его данные, но и даже отчество.

Четыре часа пролетели довольно быстро. Сначала проснулся Лешка, прошлепал босыми пятками до кухни и громко закричал, увидев бабушку.

Да, я не предупреждала его, что именно сегодня приедет мама, желая устроить ему сюрприз. Сын шумно распаковывал привезенные ему подарки, а затем не менее шумно собирался с бабушкой на прогулку. И, проводив их, я начала собираться сама. Нанесла дневной неяркий макияж, уделив особенное внимание, как и всегда, бровям.

Не зря Руслан когда-то заметил, что они стали толще. Именно с них и началось мое увлечение макияжем. Сначала я отучилась на бровиста, а потом, заинтересовавшись, пошла на разнообразные курсы по макияжу. Особо много не зарабатывала, беря небольшое количество клиентов, но мне нравилось.

Я отправила поцелуйчик собственному отражению и тут же скисла. Сама того не заметила, как вспомнила о Руслане. Вспомнила тогда, когда собиралась на свидание к другому.

Казалось, что я никогда не смогу забыть этого мужчину. Понятно, что это было невозможно: у меня от него единственный и самый любимый на свете сын. Но все же хотелось думать поменьше. Думать и не болеть. А сердце все еще болело. Особенно одинокими ночами.

В дверь раздался звонок, и я, вздрогнув, метнула взгляд на часы. До одиннадцати оставалось двадцать минут. Я даже переодеться еще не успела, но все же поспешила открыть дверь Роману. Лишь сильнее запахнула полы короткого, но плотного халата и, не глянув в глазок, отворила незапертую дверь, а потом чуть не умерла от шока. Часто-часто заморгала, но наваждение так и не прошло.

— Здравствуй, Лия, — спокойно произнес Востров.

— Рус… — я запнулась и быстро себя поправила, кивнув ему. — Руслан.

Сейчас мужчина на моем пороге был меньше всего похож на просто «Руса».

— Разрешишь? — Он кивнул мне за спину, интересуясь, можно ли ему пройти в мою квартиру, а я все еще никак не могла осознать, что действительно вижу Вострова перед собой. Закивала как болванчик и отшатнулась с порога, пропуская бывшего мужа. Конечно же, пропуская. Не выгонять же.

— Где можно поговорить? — Его челюсти напряглись, на скулах заходили желваки, а я во все глаза пялилась на его лицо. Такое родное и далекое, такое знакомое и в то же время совершенно другое, неизвестное мне. Он так изменился. Стал еще взрослее и серьезнее…

Выше и крепче.

Волосы подстрижены короче, чем прежде, но все равно словно взъерошены, на щеках проступила минимум трехдневная щетина.

— А? — Я мотнула головой, стараясь прогнать туман из нее, и не смогла. — На кухне, — все, что я смогла выдать ему. И тут же, обхватив себя руками за плечи в защитном жесте, быстро отвернулась и сбежала на кухню. Да, именно так! Я сбежала от него.

Он, конечно же, догнал. Медленно, неспешно и… не разуваясь. Наверное, лишь это немного привело меня в себя.

У меня лежал ламинат во всей квартире, еще Артур укладывал, и потому в обуви, особенно с каблуком, а у Вострова, скорее всего, были именно туфли, звук шагов разносился по квартире громким эхом.

— Разуйся, пожалуйста. — Я круто развернулась и опять уставилась на Руслана во все глаза.

Зачем он пришел? Взыграли родительские инстинкты? Решил проводить Лешку в первый класс? Так сентябрь еще не скоро.

— Да, прости. — Он нахмурился еще сильнее, но тут же разулся.

Я же засмотрелась на его смуглые удлиненные пальцы, он ловко ими развязал узлы на шнурках и скинул черные лакированные туфли, оказавшись в кипенно-белых носках. Тут же к его стопам подошел Снежа и начал о них тереться. Я даже взгляд поднять не успела, так и смотрела не отрываясь.

Поджала губы и тут же зажмурилась.

Не смотреть. Не смотреть. Не смотреть. Держать себя в руках. Это же несложно, правда?

Тогда, три года назад, у меня все мысли перекрыло от его вида. От его прикосновений, оттого, что он оказался настолько рядом и не отталкивал. Самое главное — не отталкивал. Я была дурой. Безнадежной. Но до ужаса влюбленной. Кажется, влюбленной и по сей день. В единственного мужчину всей своей жизни.