— Все сложно, — вздохнул он и провел пятерней по волосам, — но ты сделала то, на что не решался сначала брат, потом и я. Я… я давно узнал о причастности отца, потом понял и то, что в смерти Богдана виноват он. Тогда я и предположить не мог, что Бо жив.

— Но ты все равно молчал? — хмыкнула я, поражаясь им всем.

— Я просто зашел с другой стороны. Я люблю отца, Рори, и все это тяжело… Да, люблю меньше, чем мать, и не буду скрывать этого, но так же меньше, чем братьев. Гибель Богдана я ему не простил. А потому начал работать над его отстранением от дела. Месяц за месяцем лишая его поддержки влиятельных знакомых, переманивая на свою сторону его личных бойцов.

— Где он сейчас?

— В клинике, — неохотно произнес деверь.

— И?

— Мне есть за что его посадить, не за смерть первого мужа матери. И даже не за вчерашнюю попытку убийства, там уже все концы в воду. Мужчина, которого ты вчера видела, — его нет в живых…

— Откуда ты? Я же тебе не гово…

— Мама сказала. Так вот, я могу его посадить, но честно признаюсь: не хочу. Потому, надеюсь, он выберет другой вариант.

— Какой?

— Закрытая клиника, из которой его просто так не выпустят.

— Господи. — Я растерла лицо ладонями, в который раз убеждаясь в жестокости Руслана. Правильно Лия сделала, что сбежала тогда. — Как же у вас все… — я осеклась, не сумев подобрать нужных слов. — Я уеду.

— Что?

— Ты забыл? У меня отпуск, — усмехнулась я. — Ты сам меня в него отправил и обещал не запустить мои рестораны. Так что разбирайтесь тут сами. Все, что могла, я сделала. Яне Юрьевне вроде лучше. Хотя… я даже не хочу представлять, каково ей… — Мое настроение менялось словно маятник. Туда… Сюда.

— А как же Богдан?

— С Богданом все хорошо, ну или будет хорошо, — пожала я плечами. — У вас сейчас, наверное, много бумажных проволочек будет по его воскрешению, но я уверена, уж ты-то придумаешь что-нибудь. Только одна просьба. Оформи нам с ним развод.

— Ты уверена?

— Как никогда.

Глава 25

На этот раз для отдыха я выбрала страну, в которой мечтала побывать уже давно. Я поехала в Китай на берег Желтого моря. Увидев его, я поняла, почему оно так называется: цвет был у него темно-коричневым, как у большой, просто гигантской лужи.

Но тут было хорошо. Много русских туристов, правда москвичей почти не было, в основном дальневосточники, говорящие так быстро, что мне иногда казалось, что и они изъяснялись на каком-то неизвестном мне языке.

На самом деле и у этой поездки была цель: я хотела переманить себе одного повара — для своей старой задумки. В планах у меня было открыть ресторан азиатской кухни. В Москве с поиском нужных поваров у меня возникли проблемы, и только тут я поняла, что ресторан азиатской кухни — это слишком широкое понятие. И либо мне надо было открываться только в одном направлении, либо искать несколько шеф-поваров. Но что это за ресторан, когда шеф-повар не один? Это все равно что несколько хозяек на малометражной кухне.

В общем-то, я довольно быстро определилась. Решила открывать в будущем году ресторан лишь китайской кухни и специалистов нужных нашла ещё до того, как Богдана выписали из больницы.

Да, я хоть и уехала, но не могла бросить все на самотек. Я и так поступила ужасно по отношению к своей дочери. Не присутствовала на ее первой встрече и знакомстве с собственным отцом. Рассказала я ей все еще до самолета, но, объяснив свой скорый отлет горящими путевками, извинилась за то, что не смогу остаться в городе, дожидаясь, пока ее отец очнется. На самом деле я не хотела присутствовать при этом. Слишком много боли ожидала от этой встречи. Боли для себя.

Решив все вопросы со своим будущим персоналом, я поехала к морю, причём не на самый большой курорт, как я думала. Недаром говорят, что Китай перенаселен. Это ни капли не преувеличение.

После того как мне позвонила дочь, и поделилась своими впечатлениями о своём отце, я расслабилась. Все прошло хорошо. Возможно, мне действительно в тот момент там было не место. Ещё через пару дней мне оборвал телефон Клеев, про которого я совершенно забыла. Он разбудил меня ночью и требовал от меня что-то бессвязное.

— Как это понимать? — кричал этот «банный лист к жопе» в трубку, а я пыталась проснуться и что-то понять.

— Клеев, у меня сейчас ночь. Я в Китае, а это плюс пять часов к Москве. Так что имей совесть и позвони мне завтра.

— Нет, это ты имей совесть и объяснись. Как давно ты мне морочишь голову? Твой муж жив-здоров.

— Он мне больше не муж, — флегматично отозвалась я и перевернулась на другой бок, утопая в мягкой белой подушке. Подушки в Китае были отличными — во всех трех отелях, в которых я останавливалась за время своего отпуска. На ломаном английском девочка-администратор объяснила мне, что они из бамбукового волокна.

— Правда? — осторожно спросил Глеб. Я лишь размеренно вдохнула, решив, что помимо посуды, купленной на чайной церемонии, и одеял и подушек из магазинчика при шелковой фабрике, где я была на экскурсиях, я куплю еще и подушку из бамбука.

— Да, Глеб. Это правда. Но тебя это никак не касается. Я внезапно поняла, что полностью свободная женщина. И то, что было между нами, — это не те отношения, которые мне нужны. Прости, если дала тебе ложные надежды.

Слушать ответ я не стала, а на следующий день купила себе китайскую сим-карту и поделилась номером лишь с дочерью. Мне было необыкновенно легко. Впервые за длительное время. Пару раз я пыталась проанализировать ответ Клееву про не те отношения, что мне нужны. Оговорка ли это была? Или мое подсознание? Неужели мне действительно были нужны сейчас отношения? Казалось, что нет.

Я провела в Китае незабываемый месяц. Неделю пробыла в Пекине, где больше всего меня поразил Парк мира, в который я вернулась и на следующий день, потому что не успела его весь обойти. Там были уменьшенные достопримечательности каждой страны на нашей планете, а я ходила, фотографировала все и понимала, сколь мало я видела в этой жизни. Я добилась статуса и денег, пусть и не без помощи практически подаренного мне наследства, но все же деньги у меня были, а я пропадала все это время на работе и почти нигде не бывала.

Ещё пару дней я провела в Харбине, очень хотелось посмотреть на Софийский собор. К сожалению, изнутри он меньше всего был похож на православный храм, да и недействующим он был, но все же снаружи смотрелся потрясающе, особенно учитывая его место расположение здесь, в азиатской стране. Не зря Харбин называют русским городом в Китае. Город был даже основан русскими в самом конце позапрошлого века, и сюда сбежало много наших эмигрантов в послереволюционное время. Я бродила по старым улочкам и просто наслаждалась жизнью.

Весь остальной месяц я провела на море, но также ездила по разным экскурсиям, напитываясь эмоциями и впечатлениями, напитываясь своим одиночеством в этой массе людей. Шикарный отдых, добродушные азиатские люди, чей менталитет меня просто покорил.

У меня оставались считаные дни до отлета домой, и сегодня по списку была последняя экскурсия на «Голову дракона» — это начало Великой Китайской стены. На словах, казалось бы, ну что тут такого, но когда я оказалась там, увидела через стекло один из первых камней, то у меня что-то затрепетало внутри. Как нам объяснил экскурсовод, этот участок неоднократно реконструировался, а в начале прошлого века его и вовсе разрушил союз вражеских войск. Но китайцы были бы не китайцами, если бы не отстроили все вновь. А кусок первоначального фундамента положили под стекло, чтобы показывать туристам. Все же это место было безумно древним, и какая разница, что его чуть подправили по верхам. Сама суть….

И начало Великой Китайской стены действительно было похоже на голову, уж дракона ли — не знаю. Но явно виднелось животное, вытянувшее шею, чтобы опустить голову на берег моря.

— Девушка, — меня окликнули на английском, причем с акцентом, — можно попросить вас сфотографировать меня?

— Да, конечно, — ответила также по-английски, оборачиваясь, и только тогда поняла свою ошибку.

— Вас я уже сфотографировал, — нагло улыбаясь, произнес Богдан.

Я же… Я просто хлопала пару секунд ресницами, не зная, что ему ответить, но все же взяла в руки протянутый фотоаппарат.

— Смотрите, — уже на русском, — вы получились просто великолепно, особенно на этом фоне.

Он был прав: я стояла полубоком, на лице застыло настоящее наслаждение, а волосы развевались по ветру, придавая мне какой-то налет сказочности, но все же… Все же.

Кто посмел ему сказать, где я?

— Ну же, сфотографируете меня? — улыбнулся он, чуть приобняв меня, а я тут же вывернулась, отскочив от него.

— Вставайте, как вам надо, — недовольно пробубнила и, отключив на фотоаппарате экран, поднесла объектив к лицу.

— Давайте познакомимся, — начал болтать Богдан, не давая мне себя сфотографировать. — Я очень люблю все рыжее.

— А вот фотографироваться вы, видимо, совсем не любите, — ехидно ответила ему, щелкнула его в последний раз и, приблизившись, попыталась отдать камеру Богдану, только он накрыл мои руки своими.

— Ты будешь права, если откажешь мне. Я знаю, что во всем виноват. Особенно перед дочерью. Но все же ты можешь дать мне шанс, Рори. Хотя бы на нормальное знакомство. А дальше видно будет…

— Нет, — ответила тише, чем планировала, во рту моментально пересохло.

— Рыжик, ты можешь мне не верить. Но ты всегда была рядом со мной. Все эти годы. Моя девочка-солнце. — Бо улыбнулся краешком губ, а я отвела взгляд, потому что вспомнила ту самую песню десятилетней давности. — Да, я поступил по-скотски, но я верил в то, что у тебя все хорошо, — отчаянно проговорил он, нежно погладил мое запястье и отпустил. — Посмотри, чем я жил все эти годы, — шепнул у моего виска и отошел прочь.