Клер, похоже, старалась держаться возле меня. На ее губах постоянно играла легкая улыбка. Она была само воплощение моего долга в отношении Эдварда.

Вечер был похож на большинство рождественских вечеров в Эверсли. Стол в зале был украшен серебряными канделябрами, выставлявшимися лишь по такому случаю; везде виднелись ветки падуба.

Стол был уставлен традиционными блюдами, обед затянулся, а потом мы отправились играть в карты, пока зал готовили к танцам.

Я сидела рядом с Эдвардом, когда подошел Джейк и пригласил меня на танец. Я отказала:

— Нет, я предпочитаю посидеть с мужем.

Но Эдвард не согласился с этим:

— Ты должна танцевать! Я люблю смотреть, как ты танцуешь!

— Спасибо, но мне не хочется… — Джейк взял меня за руку.

— Ей хочется, не правда ли? — обратился он к Эдварду.

И Эдвард настоял на том, что я должна пойти танцевать.

— Я буду смотреть на вас, — сказал он.

— Я буду очень внимателен к ней, — пообещал Джейк.

— Не сомневаюсь в этом, — ответил Эдвард.

Мне было не по себе, и я сердилась на Джейка. Он казался легкомысленным и, похоже, не хотел понимать моих чувств.

Я знала, что Эдвард следит, как я танцую, и могла представить себе, что он сейчас думает: как жестоко обошлась с ним жизнь, лишив его силы, мужества, возможности вести естественную жизнь, вынудив его сидеть, наблюдая за тем, как жена танцует с другим!

Не знаю, какое из чувств доминировало во мне: желание отдаться, которое был способен возбудить во мне только Джейк, или моя любовь к Эдварду и решимость сохранить тайну о том, что я преступила через данный мной брачный обет.

— Ты обязана сказать ему все, Джессика! — заявил Джейк.

— Как я могу это сделать? Ты же видишь, какой он!

— Уверен, он поймет!

— Может, и поймет, но как я смогу бросить его?

— Ты должна сделать выбор так же, как и он, как и я тоже! Ты должна выбрать, что в жизни для тебя важнее. Эдвард должен решить — удерживать ли тебя и бесконечно страдать от угрызений совести, что лишает молодую женщину радости в жизни, а я должен решить, как долго можно терпеть подобное неопределенное состояние!

— Решать не тебе, Джейк! А только мне. А я уже решила, что не смогу оставить Эдварда!

— Ты его любишь больше, чем меня?

— Конечно, нет! Я любила бы тебя безраздельно, если бы не было Эдварда, но он есть. Я вышла за него замуж и абсолютно убеждена в том, что никогда не оставлю его!

— А что будет с нами?

— Ты вернешься в Корнуолл и забудешь меня!

— В Корнуолл я, конечно, вернусь, но забыть тебя — никогда! И я никогда не оставлю тебя: я найду выход, Джессика. Поверь мне, мы должны быть вместе, чего бы это ни стоило…

— Нет, Джейк, это невозможно! Сегодня я поняла… Я никогда не сознавала этого так остро, как сегодня… Я обязана оставаться с Эдвардом, пока он нуждается во мне!

Мимо нас пронеслась Клер. Она танцевала с лордом Петтигрю, двигавшимся весьма неуклюже. Они были неподалеку, и я заметила, что Клер внимательно наблюдает за нами. О чем она сейчас думала? Она знала, что мы с Джейком любовники, письма выдали нас. Я была уверена в том, что Клер ненавидит меня за то, что я вышла замуж за Эдварда, отняла его у нее, а теперь, похоже, он мне уже не нужен.

Конечно, Эдвард должен был жениться на Клер. Она была бы преданной сиделкой, и этого было бы для нее достаточно. Наверное, она всегда смотрела на него как младший на старшего. Должно быть, Эдвард был очень добр к бедной сиротке, к несчастной родственнице, которую взяли в дом только из-за сострадания. Должно быть, он относился к ней с участием и симпатией, разделяя ее одиночество. Клер полностью предана ему: она из тех женщин, способных если полюбить, то навеки Наверняка Клер когда-то надеялась выйти за Эдварда замуж: это было бы для нее идеальным решением. Потом появилась я, отняла Эдварда и, завладев желанным для нее человеком, завела любовную связь с другим мужчиной! Конечно, Клер можно было понять и причину ее враждебного отношения ко мне тоже.

Я была рада, когда пробило полночь, и сообщила матери, что пора уезжать. Домой мы отправлялись все вместе: Эдвард, Джейк, Клер, я и Тамариск, которой было разрешено повеселиться с нами по случаю Рождества.

Здесь был и Тоби, поскольку без его помощи Эдвард не смог бы сесть в экипаж. У Джеймса все еще болела спина, так что услуги Тоби были очень кстати. Попрощавшись, мы отправились домой.

— Какое чудесное Рождество! — воскликнул Джейк. — Ничто не сравнится со старыми добрыми обычаями!

Все согласились с этим, а Эдвард рассказал нам, как праздновали Рождество у них, в Ноттингеме. Разговоры на эту тему продолжались всю дорогу до Грассленда.

Тоби с помощью Джейка отнес Эдварда в его комнату, Клер пожелала нам спокойной ночи и увела с собой уже сонную Тамариск.

Я столкнулась с Джейком, когда он выходил из комнаты Эдварда.

— Все в порядке. Этот молодой человек, Тоби, весьма силен!

— Спокойной ночи, Джейк. Он взял мою руку и поцеловал.

— Пойдем со мной, — прошептал он. Я покачала головой.

— Просто проводишь меня и пожелаешь спокойной ночи!

Я поднялась вместе с ним по лестнице и вошла в его спальню. Там было очень уютно, в камине горел огонь, освещавший мерцающим светом красные шторы на окнах.

Джейк закрыл дверь и обнял меня.

— Останься со мной!

— Нет, я собираюсь посидеть с Эдвардом: я всегда прихожу к нему после того, как его укладывают в кровать.

— Вернись… потом?

— Нет, Джейк, только не здесь!

— Для тебя это имеет значение?

— Несомненно!

— Что за выдумки, Джессика: место и время… все это неважно! Все, кроме того, что мы вместе!

— Эдвард совсем рядом с нами!

Джейк взглянул на меня почти раздраженно:

— Ты останешься здесь со мной… на всю ночь, ну, пожалуйста!

— Не могу: мне все время казалось бы, что Эдвард тоже здесь, в этой комнате. Это было бы невыносимо!

— Но ты уже изменила своему мужу!

— По-моему, мы по-разному смотрим на одни и те же вещи. Возможно, неверность более естественна для мужчин? Общество ее приемлет, если удается все скрыть! Изменив, я поступила нехорошо. Этот поступок не украшает любую женщину, но из-за состояния Эдварда его можно назвать просто подлостью! Я ненавижу себя!

— За то, что ты любишь меня и любима мной?

— О нет, не за это. Это как раз всегда будет поддерживать меня. Я всегда буду любить тебя, Джейк, но я уже твердо решила для себя не оставлять Эдварда. Буду вместе с ним до тех пор, пока ему нужна! Я дала слово и собираюсь сдержать его: Эдвард и без того слишком страдает. Я не хочу доставлять ему новых, если этого можно избежать.

— Ты считаешь, я. должен уехать, оставив тебя и надежду на встречи, пусть даже украдкой?

— Ты уедешь, зная, что я люблю тебя так же, как ты любишь меня.

— Я люблю тебя и только тебя! Меня не касаются ничьи проблемы, кроме наших. Мы должны быть вместе!

— Ты же понимаешь как обстоят дела!

— Конечно, я понимаю, что Эдвард полагается на тебя. Он был бы очень опечален, если бы ты ушла от него. Но он не из тех, кто требует жертв.

— Эдвард очень самоотверженный человек!

— Да, у него есть черты, которыми я не обладаю! И все-таки ты любишь меня, помни об этом! Ты любишь меня достаточно сильно, чтобы нарушить все брачные обеты, которым ты придаешь такое значение!

— Да, но ты должен понять меня. Я обязана оставаться с Эдвардом, пока нужна ему. Мы слишком поздно встретились, Джейк!

— Никогда не бывает слишком поздно!

«А к тому же, — подумала я, — теперь кто-то знает о нас. Кто-то украл письма, которые ты писал мне. Клер или Ли?» Мне хотелось рассказать ему об этом, чтобы Джейк понял, как осторожно мы должны вести себя, но я колебалась. Он скажет, что это неважно: в один прекрасный день все равно все узнают, что мы любовники, поскольку Джейк не намерен сохранять дальше нашу тайну.

Я освободилась из его объятий:

— Я должна пойти к Эдварду, он ждет меня!

— Возвращайся! — попросил Джейк.

Я ничего не ответила, выскользнула из комнаты и тут же услышала, как тихонько хлопнула одна из дверей. Это могла быть комната Клер или Тамариск: Тамариск любила подслушивать у дверей. Я решила, что и Клер может посчитать себя вправе сделать это.

Я спустилась вниз в комнату Эдварда. Он лежал в кровати и ждал меня. Когда я вошла, его лицо осветилось радостью.

Я присела возле кровати. На небольшой тумбе, служившей ему столиком, стояло снотворное, которое он обычно принимал на ночь. Засыпал Эдвард с трудом, а доктор утверждал, что ему необходим полноценный отдых. Сегодня Эдвард выглядел усталым. Должно быть, за эти сутки он переутомился.

— Ты, конечно, устал, сегодня был трудный день, — сказала я.

— Рождество — это особый случай!

— Тебе понравилось?

— Очень! Наш гость уже лег?

— Думаю, уже уснул.

— Да и тебе пора.

— Поболтаем, а потом я пойду.

— Мне очень нравилось смотреть, как ты танцуешь. Как бы я хотел…

Я вздохнула.

— Извини, я начинаю жалеть себя, — заметил Эдвард.

— Ну, иногда можно немножко и пожалеть себя. Бог свидетель, ты этим не злоупотребляешь!

— Я не должен был ни на что жаловаться, поскольку у меня есть ты!

Я поцеловала его:

— Спи спокойно! Ты выпьешь на ночь снотворного?

— Да, я попросил Джеймса приготовить его мне. Оно хорошо действует.

Я подняла стакан и подала ему. Выпив, Эдвард поморщился.

— Неприятно?

— Горьковато…

— Ну что ж, пора пожелать тебе спокойной ночи, — я подошла и поцеловала его. В ответ он нежно поцеловал меня.