— Ладно, что у тебя там случилось с этим гребаным сообщением? — Он натягивает пониже шапочку-бини и включает нагреватель сильнее. — Ты понимаешь, что мне вот-вот должно было повезти с Келли Аналло?

— Прости, — бормочу я. — Где ты был?

— У озера. — Он выворачивает руль вправо и едет по боковой дороге. — Там была вечеринка.

— Ты случайно не видел там брата Кэлли и Калеба Миллера?

Он останавливается у знака «стоп» и включает стеклообогреватель, когда лобовое стекло запотевает.

— Ага, они приехали как раз, когда я поехал за тобой.

— Тогда езжай туда. — Я машу ему рукой, чтобы он ехал. — Мне нужно кое-что сделать.

Мы едем молча, я дергаю коленом и стучу пальцами по двери. Грузовик качается, когда мы пробираемся сквозь деревья и выезжаем с другой стороны. Мы останавливаемся, и я замечаю возле костра у берега Калеба, болтающего с какой-то блондинкой в мешковатой куртке поверх обтягивающего розового платья.

— Мне нужно, чтобы ты кое с чем мне помог, — говорю я, когда Люк паркует машину и вылезает из нее.

Он замирает, высунув одну ногу наружу.

— Что такое? Ты как-то странно себя ведешь... меня это немного беспокоит.

Я не свожу взгляда с Калеба. Он ниже меня на пару-тройку сантиметров, но я помню, что на вечеринках он участвовал в нескольких драках и, определенно, мог затеять и свою.

— Мне нужно, чтобы ты меня подстраховал.

Вытащив сигарету изо рта, Люк изумленно смотрит на меня.

— Ты собираешься устроить драку?

Я решительно киваю.

— Да.

— Так ты хочешь быть уверен, что тебе не надерут твою тупую задницу? — Он прикрывает ладонью рот и щелчком открывает крышку зажигалки.

— Нет, я хочу, чтобы ты меня остановил прежде, чем я его убью. — Я поворачиваю ручку и выпрыгиваю из машины.

— Ты что? — Перед его лицом поднимается облако дыма.

— Останови меня прежде, чем я его убью, — повторяю я и захлопываю дверцу.

Он встречается со мной спереди у машины, стряхивая пепел с кончика сигареты на землю.

— В чем дело, приятель? Ты знаешь, я не очень хорошо действую в безрассудных ситуациях.

Я притормаживаю в конце ряда машин.

— Если кому-то... кого ты любишь, причинили боль самым ужасным способом, что бы ты сделал?

Он пожимает плечами, глядя на костер.

— Все зависит от того, что именно сделали.

— Что-то очень плохое, — говорю я. — И это оставляет шрамы на всю жизнь.

Он делает долгую затяжку, а потом поворачивает ко мне лицо.

— Хорошо, я тебя прикрою.

Мы поднимаемся к костру, ярость внутри меня горит так же ярко, как и огонь. Люди кричат, смеются, наливая себе пиво из бочонка, стоящего на откидном борту багажника. Из стереосистемы одной машины грохочет музыка, а возле озера идет оживленная игра в пиво-понг[8].

Передо мной возникает Дейзи с огромной улыбкой на лице и пластиковым стаканчиком в руке.

— Привет, тусовщик, я знала, что ты придешь.

С раздражением я качаю головой и отхожу в сторону.

— Уйди с дороги.

Она отступает назад и прижимает руку к груди, словно раненый олень.

— Что с тобой такое?

— Просто он понял, какая ты сучка, — радостно напевает Люк и выдыхает дым ей в лицо.

— Боже мой! Ты такой придурок! — говорит она, размахивая ладонью у себя перед лицом и выжидательно глядя на меня, чтобы я ее защитил.

Я отмахиваюсь от нее, уклоняюсь и шагаю прямо к Калебу. Пробираясь сквозь толпу людей, я выхожу на пустое пространство возле костра. Когда взгляд Калеба встречается с моим, его лицо сникает, но он не двигается с места. Он знает, что происходит, и ждет этого, будто хочет, чтобы оно произошло.

Я делаю к нему шаг, и его губы изгибаются в улыбке, когда он подкрадывается ко мне.

— Какого черта ты здесь делаешь? — спрашивает он. — И где же наша миленькая Кэлли?

Я наношу ему удар исподтишка в челюсть, чем совершаю ошибку, но уже не могу вернуть все назад. Толпа охает, а девушка в розовом платье роняет стаканчик, разливая пиво по земле, и отбегает в сторону.

Хватаясь за щеку, Калеб падает на землю.

— Какого хрена? — Он поднимается на ноги и вытирает кровь, капающую с носа. — Ты кем себя возомнил?

Без объяснений я снова замахиваюсь кулаком, но на этот раз он нагибается и ударяет кулаком меня в бок. Трещат ребра, но это не сравнится с тем, к чему я привык, так что я оправляюсь и бью коленом его в живот.

Согнувшись пополам, он кашляет и выплевывает кровь на землю.

— Клянусь, ты покойник, черт побери.

Я щелкаю костяшками пальцев и двигаюсь вперед, чтобы снова его ударить, но он вскакивает и набрасывается на меня. С опущенной головой он молотит меня в живот, выбивая из меня весь дух, наши ботинки скребут по земле, когда мы пытаемся удержаться в вертикальном положении. В толпе кто-то кричит, а за ним следом раздаются вопли, когда мы падаем на землю.

Я снова и снова бью его по лицу, видя красное, только красное, как если бы этот цвет многие годы сидел у меня внутри. Кто-то пытается меня оттащить, но я неоднократно отпихиваю его. Я не знаю, сколько времени проходит, пока я продолжаю бить его. Наконец, кому-то удается оторвать меня от него.

Я скидываю руку, думая, что это Люк, но красные и синие огни, отражающиеся в неподвижной воде, возвращают меня к реальности, когда офицер полиции защелкивает на моих запястьях наручники.

— Не двигаться, — кричит коп, и меня толкают вперед, отчего я падаю коленями на землю.

С окровавленными руками за спиной я смотрю на то, что сделал. Калеб все еще дышит, но его лицо все в крови, так что черт не различить. Не думаю, что меня это волнует, потому что в конечном итоге правосудие Кэлли свершилось.

***

Похоже, находиться в тюрьме было гораздо лучше, чем возвращаться домой, так что я отказывался звонить отцу. В конце концов, ему позвонил один из офицеров из-за его очень уважаемого статуса в городе. Мой отец всегда много жертвовал, отчего люди автоматически считали его отличным парнем.

Несколько часов спустя я нахожусь на кухне у себя дома и сижу за столом. Мама уехала забирать Тайлера из аэропорта и им придется брать такси, потому что никто из них не будет достаточно трезв, чтобы сесть за руль. В доме только мы с отцом. Что-то вот-вот закончится, но я не знаю что.

— Гребаная хрень! — Отец кружит вокруг стола и пинает ботинком низ стола, отчего в дереве остается дыра. — Мне позвонили посреди ночи, черт тебя подери, чтобы я вытащил твою задницу из тюрьмы, потому что ты избил кого-то. — Он останавливается, проводя пальцами по небольшому порезу под глазом — результат нашей драки. — Сегодня тебе действительно повезло, маленький засранец.

— У меня хороший учитель, — бормочу я. У меня ноют ребра, пульсирует рука, но я почему-то доволен как никогда.

Он хватает стул и швыряет его через всю комнату, попадая в полку и разбивая вазу. Я даже не дрогнул. Я лишь большим пальцем обвожу трещины на столе.

— Что я сделал не так с тобой? — Он топает вокруг кухонного островка, стоящего посреди кухни. — Ты все портил с тех пор, как тебе исполнилось два года.

Я гляжу на стену, представляя улыбку Кэлли, звук ее смеха, мягкость кожи.

— Ты меня слушаешь? — орет он. — Черт тебя подери, Кайден, перестань меня игнорировать!

Я закрываю глаза, возрождая в памяти ощущения, когда находился внутри нее, касался ее, целовал все ее тело, запах ее волос.

Руки отца с грохотом опускаются на стол, и мои глаза распахиваются.

— Вставай.

Я вскакиваю из-за стола, роняя стул на пол. Я готов. Когда он отводит локоть назад за плечо и посылает кулак вперед, я сжимаю свой кулак и бью его в челюсть. Боль пронзает нас обоих, когда наши кулаки встречаются с лицами. Повисает пауза, когда он смотрит на меня, будто впервые видит, а потом сжимает за плечи и швыряет о стену.

— Прекрати, говнюк! — Он бьет меня коленом в бок, а я в отместку ударяю его костяшками пальцев по щеке.

И он снова шокирован, ему требуется время, чтобы оправиться. Я лишь думаю о том, как он напуган, в его глазах отсутствует уверенность, а поза неустойчива.

Он хватает меня за кофту, отчаянно пытаясь вернуть контроль, и надавливает рукой на лицо, отталкивая меня спиной к шкафчику. Впиваясь ногтями в ладони рук, я сжимаю кулак и сильно бью его сбоку по голове. Он издает стон и оттпихивает меня назад, отчего я врезаюсь в стойку, ударяясь бедром о плитку и роняя на пол ножи. Я начинаю двигаться вперед, но он бежит на меня с опущенной головой. Я ускоряюсь, сгибая колени, чтобы перепрыгнуть через кухонный островок, но он ловит меня за низ кофты и дергает назад на пол. Я завожу руку назад, чтобы дотянуться до него, но он пригибается.

Я чувствую оцепенение. Полностью мертвым себя внутри, когда разворачиваюсь на пятках и толкаю его руками в грудь. Он не хочет меня отпускать, даже когда летит на пол, поэтому дергает за собой. Я пытаюсь перекатиться через него сверху, но несколько секунд спустя чувствую, как что-то острое проникает в бок, и все замирает.

Отец поднимается на ноги с окровавленным ножом.

— Почему ты никогда меня не слушаешь? — Он роняет нож на пол у моих ног, и тот звякает о плитку. У него бледное, как у призрака, лицо, когда он пятится назад. — Ты чертов... — Он проводит пальцами по лицу, а потом подлетает к входной двери, оставляя ее открытой позади себя, и врывается холодный ветер.

Болит каждая часть моего тела, словно тысячи ножей вместо одного вонзились в меня. Развернувшись набок, я ползу, прислоняюсь к столу и убираю руку с бока. Мои дрожащие пальцы покрывает кровь, которая сочится из дырки на толстовке, заполняя трещины на плиточном полу подо мной. Я закрываю глаза, стараясь дышать, но боль побеждает.