Глава 17

№21 . Создай принадлежащие тебе воспоминания

Кэлли

Вчера вечером, по меньшей мере, было интересно. Кайден напился и говорил мне то, что в трезвом состоянии, наверно, не сказал бы, поэтому я все это остановила. Я не хочу, чтобы он мне что-то говорил, только потому что пьян. Я слишком много раз видела, как Сет нес околесицу, и большую часть из этого он не собирался говорить.

В конце концов, я уснула в углу дивана, а когда проснулась, то пережила мгновение «Вот дерьмо!». Телефон светится тысячами сообщений от мамы. Я даже не потрудилась прочитать хотя бы одно. Я спрыгиваю с кровати и несусь к дивану, где Кайден лежит на боку с закрытыми глазами и загородив лицо рукой.

Я оглядываюсь через плечо на Люка, который спит на полу, лежа головой на подушке, и сажусь на корточки перед Кайденом.

— Проснись. Меня надо отвезти домой.

Его дыхание спокойно, грудь поднимается и опускается, поэтому я кладу ладонь на его щеку и провожу большим пальцем по шраму под глазом.

— Кайден, пожалуйста, просыпайся. Моя мама очень волнуется.

Его веки открываются, зрачки сужаются, когда на них попадает свет, и кажется, будто он вообще не спал.

— Сколько сейчас времени?

Я смотрю на экран телефона.

— Почти одиннадцать. Ты все это время не спал?

Он пожимает плечами, садясь и вытягивая руки над головой. Его кофта задирается, и я стараюсь не смотреть.

— Я уже не спал какое-то время. Думал о всяком.

— А-а. — Я выпрямляюсь и обыскиваю комнату в поисках куртки. — Можешь меня отвезти? Или мне разбудить Люка?

— И вступить в опасную территорию, — говорит он, поднимаясь с дивана. — Люк не ранняя пташка.

Я просовываю руки в рукава куртки.

— Я даже не помню, как заснула. В одно мгновение мы лежали и разговаривали, а в другое я просыпаюсь в постели.

Он улыбается и берет с кофейного столика ключи Люка.

— Думаю, ты это сделала во сне. Ты лежала рядом со мной, а потом встала и ушла туда. По-моему ты была не в себе.

Он открывает заднюю дверь, и мы выходим в холодный дневной воздух. Светло-голубое небо местами покрывает дымка, и слева от себя я вижу бильярдный домик. Кайден закрывает дверь, и мы молча идем по траве. Я не знаю, что сказать. Я чувствую себя неловко после его слов, которых он не помнит.

Внезапно он останавливается на углу дома и проводит руками по взъерошенным волосам.

— Я помню.

Я оглядываюсь на него через плечо.

— А?

Он делает ко мне несколько неуверенных шагов.

— Я не настолько был пьян. И помню, что сказал. Почти полночи я лежал на диване, пытаясь придумать, что же тебе сказать, когда мы оба проснемся.

Я выдыхаю.

— Тебе не нужно объяснять. Я достаточно узнала Сета, чтобы знать, как это бывает на следующий день. Поверь мне, он делал и говорил столько вещей, о которых жалел.

С озадаченным выражением лица он качает головой.

— Но я не жалею. Просто я... я не знаю, как с этим справиться. Когда я сказал, что испытываю к тебе чувства, которых не испытывал никогда, то это я и хотел сказать, и меня это чертовски пугает. Тем более из-за того, что ты еще очень многого обо мне не знаешь — плохого.

Я сокращаю между нами расстояние.

— Я в это не верю. Я не верю, что в тебе есть плохое. Только то, что ты таковым считаешь.

Массируя затылок, он вглядывается в дорогу позади меня.

— Ты бы так не говорила, если бы знала.

— Ты всегда можешь мне рассказать, — предлагаю я. — И позволить самой судить.

Кайден встречается со мной взглядом.

— Если ты узнаешь, то я перестану тебе нравиться.

Я делаю глубокий вдох, готовясь сказать то, что меня пугает.

— Последние шесть лет я боялась практически всех, кроме Сета, но мы разделяли эту связь, и я довольно быстро поверила ему. То же самое было с тобой. В тот день, когда мы поднимались на утес, могло показаться, что я напугана — хотя так оно и было, — но просто отправиться туда с тобой и позволить тебе помочь мне взобраться на утес стало для меня огромным шагом. Я поверила тебе, а это имеет значение.

— Я хочу рассказать тебе, — тихо говорит он. — Правда, но не знаю, смогу ли.

— Ты рассказал мне о своем отце.

— Да, но это другое. Это...

— Где тебя черти носили? — Из-за угла вылетает отец Кайдена в темно-синем тренировочном костюме, с раскрасневшимся лицом и сжатыми в кулаки ладонями. — Ты должен был... — Он замолкает, когда видит меня, стоящую рядом с Кайденом. — А ты кто?

Я машинально беру Кайдена за руку.

— Кэлли Лоуренс.

На его разгневанном лице отражается узнавание.

— О, так ты дочка тренера Лоуренса?

Дежа вю.

— Да, мы встречались несколько раз.

Какое-то время он смотрит на меня, как будто пытается заставить съежиться. Наконец, он переводит взгляд на Кайдена.

— Сегодня утром мы должны были тренироваться. Помнишь?

Рука Кайдена сжимается на моей кисти.

— Да, прости. Я проспал, а еще должен отвезти ее домой, так что пока не могу прийти.

Мистер Оуэнс разжимает и сжимает ладони, вены на его шее пульсируют.

— Как долго тебя не будет?

Кайден пожимает плечами.

— Не знаю, может, минут двадцать или около того.

Мистер Оуэнс в раздражении смотрит на меня.

— А почему она не может сама доехать домой? У нас есть расписание.

— Нет, это у тебя расписание, — говорит Кайден, а потом напрягается, когда лицо отца искажает гнев. — Просто ты считаешь, что я должен ему следовать.

— Прости, ты сейчас со мной разговариваешь? — Угроза, исходящая от него, чертовски пугает, и мне хочется нырнуть за Кайдена и спрятаться. — Потому что, похоже, ты забываешь о правилах здесь и о последствиях этой забывчивости.

— Мне надо идти. — Кайден дышит прерывисто, когда крепче сжимает мою руку и обходит отца, таща меня за собой.

— Кайден Оуэнс, — кричит тот. — Лучше бы тебе вот так не уходить от меня.

Мы с Кайденом бросаемся к грузовику, припаркованному под деревьями на подъездной дорожке.

— Черт тебя подери! — кричит нам вслед его отец.

Кайден помогает мне залезть в грузовик, потом запрыгивает сам на водительское сиденье и заводит двигатель. Стоя посреди двора, его отец с мрачным выражением лица наблюдает за нами. Я мысленно возвращаюсь к тому ужасному вечеру и тому, что этот мужчина может сделать.

Шины визжат, когда мы выезжаем на дорогу, и Кайден увеличивает скорость, по бокам дороги мимо проносятся размытые силуэты деревьев. Проходит затянувшаяся пауза, и Кайден говорит:

— Можешь отправить Люку сообщение? — Он протягивает мне свой сотовый. — И сказать ему оставаться внизу, пока я не приеду?

Я киваю, беря его телефон, и пролистываю список контактов, пока не нахожу имя Люка.

— Думаешь, он спустится вниз и накричит на Люка? — спрашиваю я, отправляя сообщение.

Он качает головой, пальцы крепче сжимают руль.

— Так он поступает только со своими детьми.

Я кладу телефон на приборную доску и придвигаюсь к нему.

— Кайден, я не думаю, что тебе следует туда возвращаться. Что если он что-то с тобой сделает?

— Все будет хорошо. Нет ничего, что я не смог бы пережить. — Его голос звучит резко, и я отшатываюсь, отодвигаясь от него. — Нет, подожди. — Он быстро кладет руку на мое бедро. — Прости. Я не должен был на тебе срываться. Просто так все и есть. Я целую вечность с этим маюсь. Такова моя жизнь.

— Тогда сделай так, чтобы это больше не было твоей жизнью, — говорю я, в моем голосе звучат умоляющие нотки.

Он поворачивается ко мне с сомнением в глазах, как будто это не выход.

— И что мне делать? Никогда не возвращаться? Каким бы чертовым придурком он ни был, но он мой отец. В этом доме я вырос — это мой дом.

— Так больше не может продолжаться. Уезжай, — говорю я, пытаясь понять, что же мне сказать, чтобы убедить его. — Останься со мной. Ты не заслуживаешь такого обращения. В тебе столько хорошего, и ты заслуживаешь лучшего. — У меня дрожит голос. — Пожалуйста, пожалуйста, останься со мной.

Он с трудом сглатывает, его глаза расширяются.

— Ты мне это позволишь?

Я киваю, мое сердце разрывается из-за него, поэтому я тянусь и дотрагиваюсь до его руки.

— Конечно. Я не хочу, чтобы ты к нему возвращался. Он... почему он такой?

— Думаю, так с ним поступал его отец. — Он направляет грузовик к моей дороге. — Когда мы были маленькими, все было не так уж плохо, хотя все равно отстойно. Он мог просто взбеситься на что-то, закричать, иногда шлепнуть или ударить нас ремнем. Все стало хуже, когда мы повзрослели, как если бы он знал, что мог... — Он скрежещет зубами. — Бить нас сильнее, при этом не убив. Мои братья начали давать сдачу, когда стали достаточно взрослыми, но когда они съехали... и я остался один... Все рухнуло. Вся его злость сконцентрировалась на мне.

У меня горят глаза, когда я моргаю несколько раз, чтобы сдержать слезы, думая о том, как он находился один в этом доме с этим ужасным человеком.

— Больше не живи с этим. Оставайся со мной. Тебе не нужно там находиться.

Когда его глаза ищут мои, он выглядит испуганным, смущенным и словно маленьким потерянным мальчиком.