— Все нормально. Найду себе другое место для сна.

Ее пальцы смыкаются на моей руке.

— Тебе не нужно никуда уходить. С тобой я чувствую себя в безопасности.

Я замираю.

— Ты уверена?

— Да, с тобой кажется, что все, что он сделал, не существует.

— Кэлли, о чем ты говоришь?

— Не важно. — Она зевает и чуть ближе придвигается ко мне, подкладывая руки под щеку и подтягивая к себе колени. — Я устала.

Слегка дрожащей рукой я тянусь и убираю волосы с ее лба.

— Все хорошо. Поспи.

Она кивает, и несколько секунд спустя меня окружает звук ее тихого дыхания. Даже не задумываясь, я наклоняюсь к ней и нежно целую в лоб. Интересно, что же я буду делать, когда наступит утро?



Глава 12

№ 12 . Посмотри, как далеко ты можешь зайти в том, чего боишься

Кэлли

Когда я открываю глаза, у меня ощущение, будто череп треснул, а мозг пульсирует. Я совершенно уверена, что нахожусь не в своей комнате. По полу разбросаны мальчишеские вещи, на полке рядом с плоским телевизором стоит ПлейСтейшн, а сама я завернута в одеяло, которое пахнет одеколоном Кайдена.

Мои глаза округляются, когда я сажусь на кровати, лихорадочно вспоминая все подробности прошлой ночи. Помню, что Сет спросил у меня, что я хочу делать, а я ответила, что весело провести время. Поэтому он вытащил меня на вечеринку, и мы напились. Все остальное было как в тумане, но я почему-то помню, как смотрела на звезды, пока кто-то меня нес.

Справа от меня скрипит дверь, и входит Кайден с двумя стаканами кофе. На нем черная толстовка с капюшоном, подчеркивающая его худощавые руки, и низко сидящие на бедрах джинсы.

Он не сразу замечает, что я проснулась.

— В какой-то момент я решил, что ты проспишь целый день.

В окно пробивается солнечный свет, когда я гляжу на висящие над кроватью часы.

— Твою мать, уже почти время обеда?

При мысли о еде у меня пищит в животе.

Он протягивает мне кофе, и я с радостью беру стакан.

— Сет сказал, что ты любишь латте.

Я киваю, делая глоток. Божественный вкус.

— Боже, у меня так сильно болит голова.

Он ставит на тумбочку другой стакан.

— Так обычно и бывает, когда выпьешь слишком много.

Я отвожу стакан от лица.

— Кайден... Я не могу... Я не знаю, что произошло.

Он садится на кровать рядом со мной, матрас под его весом прогибается.

— Что ж, мне посчастливилось стать свидетелем второй части ночи, но судя по тому, что я слышал, Сет сказал, что ты выпила тонну водки. К тому времени, когда я встретил тебя на вечеринке у Бена, ты была уже в стельку.

Я морщусь.

— Я делала что-то... странное?

— Не совсем. Тебе пришлось спать здесь, потому что я не нашел Сета, а на твоей двери висел красный шарф.

— А где ты спал?

С виноватым видом он напрягается.

— Рядом с тобой.

Я облизываю пену с губ и гляжу в окно на чистое голубое небо.

— Если я правильно помню, тебе пришлось меня нести?

Он кивает.

— Ты едва могла идти... Но я не возражал.

Я откидываю одеяло и спускаю ноги с кровати.

— Мне, наверно, лучше принять душ и попытаться поесть. Хотя мне кажется, что меня сейчас вывернет наизнанку.

Он кладет руку мне на ногу, обхватывая пальцами колено.

— Вообще-то я хочу, чтобы ты кое-куда пошла со мной. Мне нужно сказать тебе что-то очень важное... О том, что произошло в тот вечер у бильярдного домика. — В его глазах тяжесть, а в голосе напряжение.

— Хорошо, — говорю я. — Мне надо пойти с тобой сейчас? Или я сначала могу принять душ? Чувствую себя ужасно грязной.

Он смеется надо мной.

— Можешь сначала принять душ. Я подожду тебя на улице, на скамейке.

Я поднимаюсь на ноги с внезапным желанием его обнять.

— Хорошо, я быстро. — Я направляюсь к двери, но останавливаюсь, повернув ручку. — Кайден, спасибо, что прошлой ночью позаботился обо мне.

— Да ничего особенного. — Он медлит. — Я должен тебе куда больше ночей.

Кайден

Прошлой ночью я почти не спал. Я лежу в постели, слушая дыхание Кэлли, пытаясь подстроить свое собственное под его ритм. Часть меня хотела, чтобы она продолжала спать, а я мог и дальше лежать рядом с ней.

Когда солнце поднялось над горами, я решил, что пришло время рассказать ей правду, чтобы она знала, во что ввязалась. А потом она уже пусть решает, хочет ли быть со мной, потому что я, похоже, не могу держаться от нее подальше.

Я чертовски нервничаю, когда поднимаюсь в гору, туда, где мы в первый раз гуляли. Я припарковываю грузовик возле деревьев, и мы вылезаем, ступая к холмам под голубым небом.

— Мы, правда, снова собираемся туда лезть? — спрашивает она, глядя на вершину утеса, когда мы подходим к нему. Ее волосы струятся по спине, а руки сложены на груди.

Я взбираюсь на валун в стороне от тропинки и гляжу на открывающийся вид.

— Сегодня тихо. — Я сажусь на камень и хлопаю по месту рядом с собой. — Садись рядом.

Она движется ко мне, и я протягиваю ей руку, чтобы помочь забраться. Она устраивается рядом со мной, откидываясь на руки, и смотрит на холмы перед нами. На мгновение я закрываю глаза, чувствуя все, понимая, что будет либо плохо, либо хорошо, когда все ей скажу.

— Тот вечер, когда ты появилась, а мой отец избивал меня, — начал я, прежде чем успел передумать, — был уже не первый раз, когда он меня бил.

Она не выглядит удивленной.

— Сколько раз он тебя бил?

Я наблюдаю, как перед нами парит листок, дрейфуя вверх и вниз, а потом летит над огромным пространством.

— Не знаю... В возрасте семи лет или около того я сбился со счета.

Она резко втягивает воздух, ее голова склоняется набок, когда она смотрит на меня.

— Он так же тебя бил, когда ты был маленьким?

Я пожимаю плечами, будто в этом нет ничего серьезного.

— Знаешь, он просто это делал. Чаще в пьяном состоянии, хотя и трезвым — тоже. Ему не нравилось то, что мы делали, и вместо того, чтобы запирать нас или забирать игрушки, он бил и орал на нас.

Долгое время она молчала, пока изучала облака на небе.

— Чем же ты так взбесил его в тот вечер?

— Повредил руку. — Я сгибаю пальцы перед собой, не говоря, что сделал это специально. Для этого я еще не готов. — Он взволновался, что я разрушу свою футбольную карьеру.

Она снова замолкает.

— Почему ты никогда ничего с этим не делал? Не говорил никому? Не давал сдачи?

Вот оно. То, чего я ждал. Она понимает, насколько ужасна ситуация.

— Не знаю. Сначала я думал, что все это потому, что я слишком молод, чтобы понять, а к тому времени, когда повзрослел, чтобы что-то делать, мне уже стало все равно. Порой мне кажется, что я просто умер внутри. — Я пожимаю плечами, потом еще раз, заставляя себя посмотреть на нее.

Она смущенно вскидывает брови, но в ее глазах нет осуждения.

— Тебе было все равно, что он бил тебя?

Я закрываю глаза и вдыхаю прохладный воздух.

— Вот почему я рассказываю тебе об этом. Я просто не очень хорошо выражаю эмоции, возможно, закроюсь и совершу множество дурацких вещей. Тебе просто нужно держаться от меня подальше.

Повисает тишина, и я открываю глаза, отчасти ожидая, что она уже ушла, но Кэлли смотрит на меня, ее грудь с дыханием вздымается и опадает. Она глядит на меня, а потом переносит вес, пододвигаясь ко мне, и я напрягаюсь. Подняв колени, она перекидывает ноги ко мне и обхватывает меня руками за шею, положив голову мне на плечо. Она крепко меня обнимает, и мои глаза расширяются, все тело сжимается, когда я пытаюсь держать свои руки подальше от нее, не зная, что делать или как реагировать. Спустя какое-то время ее аромат и тепло накрывают меня, и мои руки скользят к ее пояснице. Закрыв глаза, я обнимаю ее в ответ со всем, что есть внутри меня.

Кэлли

Когда кто-то доверяет тебе свои секреты, тебе самому легче доверять ему. Как если бы он открыл тебе сердце, и ты должен в ответ сделать то же самое.

Кайден открылся мне, и мне хотелось открыться в ответ, но я не могла. По крайней мере, не полностью. Я хочу. Я так сильно его хочу, что даже не знаю, что с собой делать.

Я хочу его. Я хочу его. Я хочу его.

Неважно, сколько раз я напишу это, оно все равно не кажется реальным. Ничего не кажется, потому что я никогда не думала, что такое произойдет.

В дверь кто-то стучит, и я вылезаю из кровати, чтобы ее открыть. На пороге стоит Кайден с футбольным мячом под мышкой. Вместо формы на нем милые джинсы и серая футболка. Его каштановые волосы торчат из-под черной бейсболки.

— Хочу попросить тебя об одолжении. — Прошло две недели с тех пор, как он рассказал мне про своего отца, и мы много общались как друзья, но сегодня вечером в его глазах что-то другое, какое-то просветление.

— Хорошо... — Я отхожу от двери и впускаю его внутрь. Его взгляд тут же устремляется к открытой тетради на кровати. Я бросаюсь к ней и сую ее под подушку.

— Это дневник? — Он ухмыляется, когда перекладывает мяч под другую руку.

— Можешь сделать вид, что не видел этого? — Я выставляю перед собой сложенные вместе ладони. — Очень прошу.