Но было ли это любовью? Когда-то она думала, что да. Стоило ей услышать его шаги за дверью, и у нее радостно замирало сердце. Но его измены оставляли глубокие раны в душе Алекс. Да и какой брак может держаться на одной лишь благодарности? Часто ей казалось, что она гостья в собственном доме и что в один прекрасный момент он посмотрит на нее поверх своей газеты и скажет, чтобы она уезжала.

Алекс взглянула через дорогу — на дом, который последние два года называла своим. Ее паспорт лежал в сумочке вместе с пухлой пачкой кредитных карточек. Можно хоть сейчас поймать огромное комфортабельное такси — одно из тех, которыми так гордится Лондон, — и уехать в аэропорт Гэтвик. А там остается лишь выбрать рейс, и через несколько часов самолет перенесет ее в любую точку планеты. Гриффин уже начал новую жизнь — о том свидетельствовала беременность Клэр Брубейкер. Быть может, теперь пришел черед Александры?

Но как ее начинать, эту новую жизнь? Она не имела понятия.

Интересно, что сейчас делает Гриффин? Он был из тех людей, которые умудряются втиснуть в сутки двадцать пять часов. Наверное, прорабатывает какую-нибудь сложную международную сделку — она никогда не могла постичь детали подобных операций. Все эти годы он мечтал о ребенке и, казалось бы, теперь, когда его мечта осуществилась, должен был забраться на самую высокую крышу и кричать об этом всему свету, но Гриффин вел себя так, будто ничего не изменилось.

А может, она поторопилась с выводами, может, на самом деле ничего не изменилось? Что, если Гриффин не имеет никакого отношения к беременности Клэр? Клэр — красивая женщина. Она запросто могла завести себе нового любовника или даже выйти замуж. С какой стати ей сидеть одной? К тому же на животе у нее не висела бирка с надписью «сделано Гриффином Уиттикером». Алекс немного приободрилась. Наверное, у нее просто разыгралось воображение и для паники нет оснований…

Следовало побыстрее это выяснить. Она бросилась к дому через залитый дождем парк.


Александра тщательно оделась к обеду, выбрав элегантный брючный костюм из светло-коричневого шелка и стянув волосы во французский пучок. Внешне она выглядела спокойной и уверенной в себе.

— Я сегодня видела Клэр, — как бы между прочим сообщила она за обедом. Они сидели в противоположных концах стола красного дерева, разделенные свечами, столовыми приборами и хрусталем. — В «Харродз».

— Клэр мне об этом сказала, — отозвался Гриффин. — Ты оставила на прилавке свою кредитную карточку.

Клэр ему сказала? У Алекс задрожали руки. Она поспешно убрала их на колени.

— Завтра заберу.

— Тебе надо быть повнимательнее, милая, — проговорил он ровным голосом. — Не во всех заведениях такие честные продавцы.

— У меня голова была забита другими вещами, — спокойно объяснила Алекс. — Я очень удивилась, увидев Клэр у прилавка с шарфиками.

— Я не приглашал ее в Лондон, — заявил Гриффин, наливая себе еще вина, — она сама приехала.

— Интересно… — пробормотала Алекс. Глядя на супругов со стороны, можно было подумать, что они обсуждают цены на яйца. — И давно она здесь?

Взгляды их встретились.

— А почему ты спрашиваешь?

— Потому что она беременна. — Алекс не хотела говорить об этом напрямую, но так получилось.

Он кивнул:

— Клэр сомневалась, что ты заметила.

— О Господи, Гриффин, надо быть слепой, чтобы не заметить ее живот! — Она едва узнала собственный голос — резкий и истеричный.

Гриффин внимательно посмотрел на жену и нахмурился. Он терпеть не мог скандальных женщин. За всю их совместную жизнь Алекс впервые сорвалась на крик.

— Это твой ребенок? — Она попыталась успокоиться, но не смогла.

Гриффин уставился в свою тарелку с жареной телятиной, но Алекс успела перехватить его взгляд — взгляд, преисполненный откровенной гордости. Лучше бы он вырвал сердце из ее груди! Это причинило бы меньше страданий. Неужели такое могло случиться именно с ней? Она дарила Гриффину свою преданность и любовь, но Клэр подарила ему будущее. В этом Алекс не могла с ней потягаться.

— И давно ты узнал? — с трудом выдавила она.

— Я был вместе с Клэр, когда врач сообщил ей, что она беременна.

Александра съежилась на стуле, точно испуганный ребенок. «Несколько месяцев, — промелькнуло у нее. — Он знает об этом уже несколько месяцев!»

— Я твоя жена, — сказала она, делая вид, что это очень много для нее значит. — Я не заслуживаю такого…

— Не надо читать мне нравоучения, милочка. Ты давно знаешь про Клэр.

— Да, но ты говорил, что у вас все кончено. Я думала…

— А ничего не изменилось, — сказал он, запивая телятину вином. — У нас с Клэр… случилось воссоединение, которое принесло неожиданные результаты. Эта ситуация не должна тебя беспокоить. — Гриффин был спокоен и уверен в себе, и ей очень хотелось ему верить. — Клэр и ребенок получат должный уход, а у нас с тобой все останется по-прежнему.

— По-прежнему? У тебя будет ребенок, Гриффин. Ты станешь отцом, а я…

— Останешься моей женой, — мягко проговорил он. — Останешься навсегда.


На протяжении следующих нескольких недель ее настроение постоянно менялось: то ее душил гнев, то она почти спокойно воспринимала сложившуюся ситуацию. Временами ей хотелось надавить на Гриффина — заставить его выбирать между бесплодной женой и плодовитой любовницей. Но Алекс бьша не глупа и понимала, что может остаться в проигрыше.

В середине октября они устроили ужин в честь французских партнеров Гриффина. Александра надела довольно простенькое платье от Оскара де ла Рента, удостоившееся, однако, почти такого же количества комплиментов, как вино и закуски. Но самым примечательным было одобрение на лице Гриффина. «Вот видишь? — говорил его взгляд. — Наша жизнь ничуть не изменилась».

Она хотела в это верить, но из головы никак не шел образ сияющей Клэр Брубейкер.

Гости ушли незадолго до полуночи. Гриффин заказал частный самолет, чтобы они могли без труда вернуться в Париж и вовремя лечь спать.

— Антуан нашел тебя очаровательной, — сказал Гриффин, запирая дверь квартиры.

— Я польщена, — отозвалась Александра, скидывая туфли на высоких каблуках.

— Я говорил тебе, что ты прекрасно выглядишь?

— Нет, не говорил. Спасибо.

Когда-то этих слов хватало, чтобы согреть ее сердце.

Гриффин отвел Алекс обратно в гостиную и указал на диван.

— Сядь, милая. Выпьем коньяку.

Он налил ей и себе по рюмке «Драмбуйе», и они устроились перед камином.

— Слава Богу, у нас есть этот очаг, — сказал Гриффин, разбивая кочергой тлеющие поленья. — Я сомневаюсь, что англичане когда-нибудь освоят центральное отопление.

— Вот и хорошо. Если бы они его освоили, в нашей квартире не было бы трех красивых каминов.

Он подсел к ней на диван.

— Давно мы с тобой не любовались огнем.

— Я все время была здесь, — проговорила она небрежным тоном. — А вот где был ты?

В глазах Гриффина промелькнуло раздражение.

— Видишь ли…

Его прервал телефонный звонок.

— Уже полночь, — заметила Александра. — Кто может звонить в такой час?

Гриффин поставил рюмку на столик.

— Бейтс, похоже, никак не усвоит, что существует разница во времени между Лондоном и Лос-Анджелесом. — Он направился к телефону.

Алекс также поставила рюмку на столик и расположилась в углу дивана. Она слышала низкий голос Гриффина, но слов не могла разобрать. Алекс старалась держать себя в руках — в последнее время у нее случалась сильнейшие приступы гнева, причем в самые неожиданные моменты, Александра пугалась этих вспышек, она понимала: нужно что-то предпринять, возможно, требовались решительные перемены. Однако перемен она боялась больше всего на свете. Первые семнадцать лег жизни Алекс провела в поисках надежного убежища — родители ей так и не предоставили его. Она вышла замуж за Гриффина и решила, что нашла такое убежище.

Александра глубоко вздохнула, усилием воли заставив себя расслабиться. Гриффин мог разговаривать с Сэмом Бейтсом часами. С годами она привыкла к его одержимости работой. В конце концов, именно эта одержимость избавила ее от финансовой катастрофы после неожиданной смерти родителей. Она откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Интересно, что думала Клэр, когда Гриффин во время свидания звонил по делам или назначал встречу?

Огонь в камине тихонько потрескивал. А когда Гриффин выходил из комнаты, он бушевал вовсю. Сколько же можно висеть на телефоне?

— Гриффин! — позвала Алекс, но не дождалась ответа.

Она встала и вышла в холл. Его не было ни в кабинете, ни в спальне, ни в ванных комнатах. Заглянув в шкаф, она увидела, что исчезло его пальто из верблюжьей шерсти и ключи от «мерседеса».

Прошел час, другой… Огонь в камине совсем погас. Александра плотнее запахнула шаль, чтобы согреться, но холод по-прежнему пробирал до костей.

«Клэр!» — думала она со все возраставшей уверенностью. Плодовитая Клэр с большим животом. А куда еще он мог уйти? Лондон — цивилизованный город. Редкие бизнесмены проводят деловые встречи после полуночи, да еще в субботу. Гриффин сказал, что беременность Клэр ничего не изменит в их отношениях, но он оказался не прав. Клэр стояла между ними каждый день, каждый час, и будет стоять до конца их дней.

Понимал это Гриффин или нет, но их с Клэр связывали узы, которые ничто не сможет разорвать, даже его брак с Александрой. Первый крик, первые зубки, первые слова — у них впереди столько общего! С годами Алекс превратится в тень, в тень без будущего. Гриффин полюбит своего ребенка, а что останется ей, Алекс?

Как-то на прошлой неделе Александра заставила себя сесть и трезво оценить ситуацию. Она не владела ни недвижимостью, ни акциями — все было записано на имя Гриффина. Ее же имущество состояло лишь из нарядов, висевших в платяном шкафу, и драгоценностей, которые муж дарил ей все годы совместной жизни; у нее были браслеты с изумрудами и рубинами, кольца с сапфирами — целая шкатулка с драгоценными камнями и золотом. О да, Гриффин проявлял редкую щедрость, покупал только самое лучшее. Где-нибудь на аукционе в Нью-Йорке за ее украшения дадут хорошие деньги. Их хватит, чтобы начать новую жизнь вдали от Гриффина, от Клэр и их ребенка. Можно купить маленький домик — домик, который будет принадлежать только ей одной и который у нее никто не отнимет.