Словно мотылек, которого тянет к огню, ее взгляд то и дело возвращался к его губам.

Его рот завораживал. Он был невероятно красив. Она никогда не думала, что мужской рот может быть таким красивым.

Казалось, его губы высечены резцом хорошего скульптора — настолько совершенной была их форма. Она осторожно провела пальцами по его губам и нащупала крошечный серебристый шрам в уголке рта.

Когда он тут появился? Каким образом?

Он снова вздохнул, провел губами по ее пальцам и, взяв один из них в рот, легонько пососал. Она замерла. По ее телу пробежала дрожь, и она осторожно отобрала у него палец, странно тронутая его действием. Минуту спустя он снова расслабился, и дыхание его вновь стало ровным.

«О чем ты мечтаешь, красивый незнакомец? Может быть, тебе так же одиноко, как мне?»

Она сразу же прогнала эту мысль. Такой мужчина никогда не будет одинок. Он так хорош собой, так элегантно одет... одни эти морщинки, образующиеся от смеха, чего стоят! Перед ним ни одна женщина не устоит.

Нет, такие не остаются в одиночестве.

Но сейчас он был одинок, с ним случилась беда. И пока не поправится, он принадлежит ей.

Она наклонилась и легонько поцеловала его в губы. Губы были гладкие, теплые и на поцелуй не реагировали.

— Я о тебе позабочусь, — прошептала она, снова целуя его. — Ты не одинок.

Он спал, запертый в собственном мире, и ничего не чувствовал.

Пора было стряхнуть с себя соблазны утренней мечты и возвратиться в повседневную жизнь. Незнакомец принадлежит ей, пока нуждается в ее заботе, но это не навсегда. Глупо было мечтать о нем. Едва очнувшись, он уедет. Вернется к своим друзьям и семье, а о ней даже не подумает. И она снова останется одна.

Всю жизнь на ее попечении был кто-то, о ком она заботилась. Сначала мама, потом бабушка, потом папа, а теперь дети. И она отлично справлялась.

Но ей было одиноко. Ей всегда приходилось самой решать проблемы, самой принимать решения.

Она встала с кровати. Слава Богу, незнакомец не проснулся. Она провалилась бы от стыда сквозь землю, если бы он открыл глаза и увидел, как она прикасается к нему. Он не был ее Раулем Дюбуа. Он даже не знал, что она была рядом.

Однако когда Мэдди принялась за привычные повседневные утренние дела — развела огонь, нагрела воду, умылась, оделась, начала готовить завтрак, — она, как ни странно, продолжала чувствовать себя одинокой. Всегда так бывает, успокаивала она себя, когда от утренней мечты возвращаешься к реальности.

Мечта, конечно, помогает. Но иногда она лишь подчеркивает одиночество.

— Но сэр Джаспер обещал!

Его разбудил ее голос — то ли встревоженный, то ли сердитый.

Мужской голос — грубый, угрожающий — что-то прорычал в ответ. Он попытался сесть. Он должен помочь... защитить... он почувствовал тошноту, голова у него закружилась, и он упал снова.

До него доносились обрывки разговора.

— Проверьте документы. Сэр Джаспер и я... договорились... он обещал!

Каким-то образом он узнал ее голос... но не мог понять, о чем идет речь, не мог, черт возьми, вспомнить!

Он прижал к вискам руки, пытаясь остановить пульсирующую боль, и почувствовал, что голова у него забинтована. Забинтована? Он закрыл глаза. Голоса стихли.

Глава 3

— Он принц, — настаивала Люси. — И ему нужна принцесса, которая поцелует его; тогда он проснется.

— Это Спящая красавица, глупышка, — сказала ей Сьюзен.

— Это одно и то же, — заявила Люси.

— Нет, потому что Спящая красавица — девочка, а он мужчина.

— К тому же мужчина не может быть красавицей, — присоединился к разговору Генри.

— Это почему же?

— Потому что не может, — сказал Генри. — Только леди могут быть красавицами.

Мэдди незаметно усмехнулась.

— Мне все равно. Он спит почти два дня, а никто так долго не спит, так что его, должно быть, заколдовала злая колдунья. А колдуньи заколдовывают только принцев и принцесс. Поэтому кому-то нужно поцеловать его, чтобы снять колдовство.

— Это должна быть принцесса, — авторитетно заявил Джон. — А у нас в округе нет никаких принцесс, так что придется просто окатить его водой из ведра.

— Только не это! — в ужасе закричали девочки. — Только посмей облить его водой, Джон Вудфорд...

— Успокойтесь все, — вмешалась Мэдди. — Джон, перестань дразнить своих сестер. Этот человек не принц, Люси, а просто бедняга, у которого очень болит голова. Она болит еще сильнее, когда рядом с ним громко спорят ребятишки. А теперь отойдите все от кровати и, ради Бога, разговаривайте потише.

Дети, с виноватым видом поглядывая на незнакомца, отошли от кровати, продолжая шепотом спорить друг с другом. Мэдди постаралась скрыть улыбку: дети поразительно хорошо вели себя.

В то утро снова приехал доктор и осмотрел незнакомца.

— Пока он спит спокойно и его не лихорадит, мы едва ли можем что-нибудь для него сделать. Пусть спит сколько захочет. Если он проснется от боли, дайте ему капель, которые я вчера вам оставил. Если появятся признаки лихорадки, делайте холодные обтирания и дайте ему вот это. — Он протянул ей конвертик с порошком. — И не забудьте отвар ивовой коры. Пусть принимает понемногу, но не больше четырех чашек в день. Надеюсь, у вас имеется ивовая кора?

Мэдди кивнула.

— Если начнется жар, как у маленького Генри, когда он болел прошлой осенью, посылайте за мной. Но самым лучшим лекарством является сон.

Шел дождь, и дети устали сидеть дома и соблюдать тишину. Они десятки раз перечитали все свои книги, сыграли во все игры, какие знали, и поработали над поделками, которыми занимались всю зиму. Но теперь, когда они почувствовали весну, все эти занятия их больше не привлекали.

Тем более когда на кровати Мэдди спал загадочный незнакомец.

Но заворожены этим обстоятельством были не только дети, Мэдди не могла забыть, какое чувство ее охватило, когда она проснулась в объятиях незнакомца, прижавшегося к ней всем телом.

Она не хотела, чтобы у нее были такие чувства. Она не должна их иметь, тем более к незнакомому человеку, который словно упал с неба.

Она высушила и отчистила от грязи его одежду, выстирала сорочку и нижнее белье. Все это было самого лучшего качества. Его жилет был мастерски вышит шелками нежных тонов и посажен на шелковую подкладку. Сюртук был из тончайшей мериносовой шерсти и застегивался на серебряные пуговицы — каждая из них стоила, должно быть, столько, что ей и детям этого хватило бы, чтобы прожить целый месяц.

Даже его руки были из другого мира. Она взглянула на свои руки, печально отметив мозоли и огрубевшую от работы кожу.

Леди узнаешь по ее рукам, говаривала бабушка. Бабушкины руки всегда были красивыми. Но бабушка не занималась работой по дому или на огороде — это делала Мэдди.

Она делала это до сих пор. Ее руки были чистыми и сильными и поддерживали целую семью. Их нечего было стыдиться.

Тем не менее, когда она увидела свои руки рядом с длинными, сильными, элегантными пальцами спящего незнакомца, ей стало стыдно.

Да, смешивать реальность с утренними мечтами было чрезвычайно глупо.

— Генри, вы с Джоном, кажется, собирались мастерить кораблики из ореховых скорлупок, которые мы специально для этого хранили. А вы, девочки, я думаю, должны сделать новую книгу для Люси, — предложила Мэдди. — Люси расскажет историю, Джейн ее запишет, а Сьюзен нарисует картинки...

В глухую зимнюю пору Мэдди пришла в голову хорошая мысль: заставить девочек писать и иллюстрировать собственные книги. Они с удовольствием этим занимались, а книжки эти очень любили и по многу раз перечитывали.

Даже книжки Джона, хотя они были посвящены исключительно лошадям. И хотя Люси еще не умела читать, свои три книжки она знала наизусть.

— История о спящем принце, — сразу же сказала Люси.

— Почему бы не о принце-лягушке? — усмехнулся Джон. — Если бы я окатил его водой, незнакомец мог бы превратиться в принца-лягушку. Лягушки любят воду.

— Как тебе не... — начала было Джейн, но Мэдди ее остановила:

— Не заводи его, Джейн. Конечно же, Джон не станет окатывать нашего гостя водой.

— Но я могу это сделать, если они не прекратят разговоры о принцах и красавицах, — сказал Джон. — Тем более что незнакомец весь горит, так что ему это было бы приятно.

— Что ты сказал? — встрепенулась Мэдди. — У него жар?

— Да, — кивнул Джон. — Прикоснулся к его руке, и она была очень горячая. Но, Мэдди, я не буду обливать...

Однако Мэдди уже не слушала его. Она бросилась к кровати и приложила ладонь ко лбу незнакомца. Он весь горел.

Схватив салфетку, она обмакнула ее в холодную воду и начала обтирать его тело. От жара его кожи вода почти сразу же испарялась.

— Он заболел? — спросила стоявшая за ее спиной Джейн.

Мэдди торопливо натянула простыню на те места, которые не следует видеть.

— У него началась лихорадка. Принеси мне уксус и побольше тряпок.

Дети с любопытством сгрудились вокруг.

— Держитесь подальше от кровати — это касается всех. Вы можете помочь мне, если не будете путаться под ногами, а будете тихо играть.

Шум едва ли обеспокоил бы его, когда он в таком состоянии, но ей самой не хотелось, чтобы ее отвлекали.

Она обтерла его уксусом, обернула тряпками, смоченными в холодной воде, и наблюдала, как они высыхали. Занимаясь всем этим, она слышала, как играют дети.

— У нас много скорлупок. Можно построить целый флот.

— Жила-была девочка, которую звали... звали Люсиэлла...

— Два флота. Тогда можно устроить морское сражение.