Порция смотрела на нее, не скрывая удивления. Ее поражало невысказанное желание само по себе, не его сила, а то, что она услышала эти слова от Фиби.

— Так, значит, ты испытываешь любовь к Кейто? — осторожно спросила Порция.

— Да! Да! Любовь, страсть… Назови как хочешь. — Фиби принялась ходить по комнате. — Когда я слышу его шаги, во мне словно что-то обрывается. Когда слышу его голос, когда он приглаживает свои волосы, во мне начинает звучать лютня… Я таю. Превращаюсь в горячее желе. В… не знаю во что…

— Боже, да это настоящая страсть! — воскликнула Порция.

Она снова прижала к груди уже уснувшего Алекса и свободной рукой пригладила волосенки не отходящей от нее ни на шаг дочери.

Откровенные слова Фиби, рельефность, с какой та нарисовала картину своего вожделения, не могли не произвести впечатления на Порцию.

— Теперь ты все знаешь, — произнесла Фиби. — Но можешь ли подсказать, что мне делать?

В голосе Фиби мешались отчаяние и настойчивость. Порция молчала, и подруга заговорила вновь:

— Ведь должен же быть выход… должен быть способ показать ему, что я чувствую… Не вызывая при этом его… неприятия… отвращения.

— О, не думаю, что это вызовет у него отвращение, — решительно сказала Порция. — Скорее он будет польщен.

— Ты так считаешь? Но ведь женщины моего… нашего круга и воспитания не должны позволять себе такого… Так читается по крайней мере.

— Чепуха! Воспитание не имеет никакого отношения к любви. К страсти.

— Ты уверена?

— Абсолютно! — Порция опять помолчала, изучая взглядом собеседницу, а потом произнесла: — По-моему, ты должна совершить нечто драматичное.

— Драматичное? — с сомнением переспросила та. — Что именно? Пьесу я уже пишу… Но ведь это не то…

Она с трогательной надеждой взирала на Порцию, словно ожидая услышать сейчас тот единственно верный совет, что сразу развяжет весь узел, разрешит все сомнения и противоречия. Но что, если Порция найдет и предложит вместо этого ключ, которым открывается ящик Пандоры, и оттуда посыплются одни лишь беды и невзгоды? Что, если так?

— Нужно не писать, а играть! — категорически заявила Порция.

— Как?

— Хотя бы так, как я с Руфусом. Ну, к примеру, если ему нравится, когда я одеваюсь… или раздеваюсь, да, да… определенным образом… Как бы представляя из себя кого-то другого… Иногда мы вместе перевоплощаемся в других людей, даже не нарочно, само собой получается. В общем, это трудно объяснить. Но что ты должна обязательно сделать, дорогая, — это привлечь его внимание. И не случайно, а продумать все действо до мелочей, понимаешь меня?

Фиби смотрела на нее широко раскрытыми глазами, остановившись как вкопанная посреди комнаты. Пожалуй, во всем этом есть здравый смысл. Даже интересно. Как будто она не только пишет пьесу, а сама играет ее. А что, если у Кейто такое ее превращение, напротив, вызовет стойкое раздражение или даже отвращение?

— Согласна, риск есть, — кивнула Порция, прочитав сомнение Фиби у нее на лице. — Не знаю, насколько твой Кейто пронизан пуританским духом… И к чему приучен другими женщинами. О Диане я не говорю.

— На Диане он тоже женился без любви, — пришла Фиби на защиту покойной сестры. — Только во имя более тесного союза с нашим отцом. Так же, как и в случае со мной. И тоже ради сына-наследника.

— Да, — согласилась Порция, — все это осложняет дело. Но все равно нужно попробовать! И посмотрим, как на него подействует.

— Что подействует?

— Начнем хотя бы с одежды, — направляясь с Алексом на руках к двери, объявила Порция. — Возьми Иви, ладно? Ей пора спать. А потом я покажу тебе, что имею в виду.

Подхватив девочку, Фиби зашагала вслед за Порцией, горя от нетерпения узнать, что же придумала подруга. Но та не раскрывала секрета до тех пор, пока не передала обоих детей на попечение няни. Потом повела Фиби к себе в комнату и заперла дверь на задвижку.

— А теперь скажи, — спросила она, вмиг посерьезнев. — У тебя есть деньги?

— Деньги? — переспросила Фиби. — Для чего?

— Чтобы покупать, — нетерпеливо пояснила Порция. — Не знаю, как тебе, а мне Руфус дает кое-какие деньги, хотя недостаточно для того, что я хотела бы купить. Вот, смотри. — Она открыла небольшой кожаный кошелек и вытрясла содержимое на покрывало. — Пять гиней. Нам пока хватит.

— Зачем? — испугалась Фиби. — Я не могу взять твои последние деньги. Тем более что не знаю даже зачем.

— Еще не поняла? — Порция бухнулась на постель. — На новые наряды, глупая. То, что на тебе сейчас, шили, наверное, когда у тебя не было ни груди, ни других мест!

— Наверное, — согласилась Фиби, не в силах отрицать жестокую правду. — Отец не считал нужным тратиться на мой гардероб. Да я и сама никогда не просила об этом. У меня было о чем думать, помимо нарядов.

— Плохо. Ты ведь рождена женщиной и, значит, должна быть ею. — Порция оглядела Фиби с головы до ног. — Тебе нужны платья по фигуре.

— Ничего подобного! Мне как раз нужно скрывать ее. У меня всего слишком много.

Порция посмотрела на нее с сожалением.

— Ничего-то ты не понимаешь! У тебя все на месте, поверь. Все округлости и выпуклости. Их нужно подчеркивать, а не скрывать. Это главное. И не сутулься при ходьбе, не стесняйся. У тебя достаточно красивая грудь, правда. Я всегда завидовала твоим формам, хотя сейчас, когда я кормлю Алекса, она тоже ничего.

— А Руфус… Он любит большую грудь?

— Думаю, да. Большинство мужчин любит. Но Руфусу приходится мириться с тем, что он имеет. Однако мы говорим не о нем, а о Кейто. Если хочешь, чтобы он обратил на тебя внимание, не нужно скрывать своих прелестей. И это возвращает нас к разговору о деньгах.

Фиби покачала головой:

— У меня их не было и нет. Я не нуждаюсь в них. Когда приходит бродячий торговец, мы с Оливией что-нибудь покупаем у него, и Кейто за нас всегда платит. А ярмарок сейчас нет из-за войны, ты знаешь. Так где их тратить? — Она слегка нахмурилась. — Можно бы, наверное, заказать портнихе новое платье. Не думаю, что Кейто такой же прижимистый, как отец. — Она вспомнила историю со свадебным платьем, перешедшим к ней от Дианы. — Хотя не знаю, по правде говоря.

— Это все не то, — поморщилась Порция. — Нужно не какое-то домашнее платье, а нечто особенное. Выдающееся. И для этого требуются деньги. Может, что-нибудь заложить? Какие-нибудь драгоценности?

Фиби призадумалась:

— У меня есть кольца моей матери.

Конечно, это ужасно — закладывать материнские кольца, просто стыдно, но в то же время внутренний голос ей подсказывал, что это единственный выход.

— Прекрасно! Почему ты сразу не сказала? — Порция вскочила с постели. — Какой тут у вас город поблизости?

— Байсестер или Уитни. Ты в самом деле хочешь? Но как мы туда доберемся?

— На лошади, конечно. Как еще?

У Фиби было много возражений против этого плана: во-первых, она не любит ездить верхом, во-вторых, без вооруженной охраны не обойтись, и, значит, придется обо всем рассказать Кейто. А как объяснить цель поездки?

Но с другой стороны, она уже загорелась мыслью о совместном, пусть и недалеком путешествии с Порцией — это наверняка будет интересно, развеет однообразие ее жизни. Тем более новые наряды — разве это может не волновать?

— Я поеду с тобой в дамском седле, хорошо? — сказала Фиби. — А в качестве эскорта надо взять людей Руфуса, верно? Экономке скажем, что отправились прогуляться по деревне. Только вернуться нужно дотемна.

Порция одобрительно кивнула.

— Иди за кольцами, — сказала она, — а я спрошу Оливию, не хочет ли она прокатиться с нами.

Оливия отнеслась к предложению с большим воодушевлением. За свои шестнадцать лет она считанное число раз бывала в близлежащих городах.

— Лучше всего купить ей платье из б-бархата, — сказала она, — из черного бархата. Это очень к-красиво.

— Тебя тоже волнуют такие вещи? — спросила Порция.

— П-почему нет? А в общем, не знаю… Но обязательно черного цвета, — повторила она.

— Пожалуй, ты права, — согласилась Порция.

Глава 6

Фиби невольно стиснула зубы, когда конюх подсаживал ее в дамское седло позади Порции. «Все будет хорошо, — твердила она себе, — лошади нас не скинут и не укусят». Эти слова она мысленно повторяла все пять с лишним миль пути до города Уитни.

Оставив своих стражей и лошадей на постоялом дворе, Фиби и Оливия под предводительством Порции двинулись пешком по городу в поисках вывески с изображением золотых шаров, что означало лавку ростовщика. Ради такого случая и чтобы не привлекать излишнего внимания, Порция надела длинную юбку поверх своих бриджей, однако этот наряд не мог скрыть ее резкой, почти мужской походки.

Фиби, как ни странно, чувствовала себя так, словно только тем и занималась все предыдущие годы, что ходила в поисках ростовщика. И когда наконец они его обнаружили, она спокойно вошла в полутемное помещение и, развязав платок, выложила на крошечный, весь в трещинах прилавок свои кольца.

— Хочу за них двадцать гиней, — решительно произнесла она звенящим голосом.

— Вы так считаете?

Ростовщик вгляделся в нее, не отнимая от глаза лупы. Потом перевел взгляд на сопровождавших ее молодых женщин. «Кто они такие, эти трое? Может, скрывающиеся от солдат Кромвеля аристократки? Дочери ярых сторонников короля? Собираются удрать подальше и потому нуждаются в деньгах? А, собственно, какое мне дело? Для меня главное — их товар».

Он вгляделся в кольца. Они были старинные и стоили куда больше двадцати гиней. Интересно, почему она не назвала другую сумму? Или кольца краденые? В этих случаях клиенты обычно занижают цену, стремясь поскорее избавиться от драгоценностей. Впрочем, опять же, ему-то какое дело? Хочет двадцать гиней, двадцать и получит. И ни на грош больше.

Ростовщик деловито кивнул, соглашаясь с названной суммой, и полез в железный ящик за деньгами.