Она перестала плакать и каждое утро заставляла себя вставать с постели, умываться, одеваться и завтракать точно так же, как она делала всегда. Однако ничто уже не было прежним, особенно она сама.

Она скучала по Итану больше, чем могла себе представить. В моменты слабости даже собиралась пойти к нему и согласиться стать его любовницей, если тот захочет. Но гордость удерживала ее, а чувство собственного достоинства не позволяло сделать из себя покорную дуру. Поэтому всю последнюю неделю она оставалась дома, отказываясь принимать посетителей, — даже Давину, которая дважды заезжала справиться о ее здоровье. Она велела Ходжесу говорить, что простудилась, но, разумеется, любой, имеющий мозги, мог догадаться об истинной причине ее недомогания.

Вначале она задавалась вопросом, не заболела ли и в самом деле, такой разбитой и апатичной себя чувствовала. Ей с трудом удавалось встать с постели только лишь для того, чтобы поесть. Какое-то время она гадала, не забеременела ли, но однажды утром проснулась со знакомой тянущей болью и поняла, что волнения напрасны.

Ей следовало бы испытать облегчение, поскольку, видит Бог, не хватало ей еще оказаться с внебрачным ребенком на руках. Однако подтверждение, что она не беременна, как ни странно, лишь вызвало новый поток слез, словно это еще больше увеличило расстояние между Итаном и ею.

Снова вздохнув, она устремила взгляд в окно на холодный, но солнечный ноябрьский день. Обычно в такую прекрасную погоду она бы гуляла в городе. «И несмотря на мое скверное настроение, — вдруг подумала она, — именно это мне и надо сделать».

Предаваться унынию не в ее характере. Прежде она всегда встречала жизненные трудности энергичными усилиями по их преодолению. В этот раз не должно быть по-другому, несмотря на полученный ею жестокий удар в сердце. В конце концов, она не могла прятаться вечно.

«Жизнь продолжается, и я должна жить дальше».

Преисполнившись решимости, она встала из кресла и, покинув комнату, пошла по коридору. Она смутно слышала голоса, но была слишком погружена в собственные мысли, чтобы обращать на них внимание. Дойдя до лестницы, стала спускаться вниз.

— Ходжес, — крикнула она, — пожалуйста, распорядитесь, чтобы подготовили мой фаэтон. Я хочу поехать прогуляться.

— Отец небесный, так это ты! — раздался вкрадчивый голос, в котором чувствовалась скрытая угроза. — Для покойницы, должен сказать, ты выглядишь удивительно неплохо.

Ноги Лили поскользнулись на шерстяной дорожке, покрывающей лестницу, но, быстро схватившись за перила, она удержалась на ногах. Вцепившись в поручень, она посмотрела в лицо, которое надеялась больше никогда не увидеть, и сердце барабанной дробью застучало в ушах.

Гордон Чок. А рядом с ним Эдгар Фейлор с выражением торжества, сияющим в его жестоких черных глазах.

— Я же говорил тебе, что это была она, — сказал Фейлор.

— Ты прав, — отозвался ее отчим. Какая жестокая ирония, что под его лощеной привлекательностью кроется змеиная натура.

— Извините, мэм. Я сказал им, что вы не принимаете, — заявил Ходжес со своего места рядом с дверью. И она не могла винить его за то, что он впустил их.

Во рту у нее пересохло, появился металлический привкус страха. Если бы побег что-то дал ей, то она бы убежала. Но делать это, она знала, теперь уже слишком поздно.

О Боже, они нашли ее!


На следующий день Итан ухмылялся, стоя у себя в кабинете и перечитывая срочную записку, которую только что получил от графа Сатли. В ней граф с прискорбием сообщал «ужасную» новость: вчера поздно вечером его дочь Амелия убежала с мистером Робертом Хоксби, подлецом и негодяем, в которого она вообразила, что влюблена. Сейчас граф был в своей карете на Большой северной дороге, надеясь поймать парочку до того, как они доберутся до Гретна-Грин.

Чего граф не знал, так это что сбежавшие голубки едут в одной из самых быстрых карет Итана без герба и что все устроено так, что на протяжении всего пути на каждом постоялом дворе у них будет быстрая и легкая смена лошадей. Если парочка держала путь без каких-либо ночных задержек, то они должны прибыть в Шотландию гораздо раньше графа и пожениться к тому времени, когда он обнаружит их, — скорее всего на следующий день. Пойди же дела как-то иначе, Итан знал, что все равно может не беспокоиться, ибо Амелия к тому времени будет окончательно и бесповоротно скомпрометирована и графу не останется ничего другого, как позволить дочери выйти за ее возлюбленного Роберта.

Однако когда два дня назад Тони приехал вместе с ним, Итан поначалу не был уверен, что его план удастся. Умный и честный, с открытым взглядом серых глаз, Хоксби вначале с подозрением отнесся к предложению Итана о побеге. Он выглядел оскорбленным, полагая, что его подкупают.

— Я не могу принять от вас двадцать тысяч фунтов, — заявил Хоксби, расправив плечи с возмущенной гордостью. — Я буду ничем не лучше охотника за приданым.

— Но вы любите ее?

Что-то изменилось в лице Роберта, промелькнула какая-то тоска, которую нельзя было не увидеть.

— Разумеется, я люблю ее, больше, чем вы можете себе представить.

— Если это так, то вы должны сделать то, что я предлагаю. Если мы с Амелией поженимся, она никогда не будет счастлива… и уж точно никогда не станет вашей.

Печаль засветилась во взгляде Хоксби, страдание, которое Итан прекрасно понимал из-за собственной разлуки с Лили.

— Что касается денег, — продолжал Итан, — я не предлагаю вам этот солидный куш прямо сразу. Я разрешаю вам поселиться на моих землях в Суффолке, заботясь о тех, кто живет в соседних деревнях и городке. Нам нужен опытный медицинский практик, но вначале я жду, что вы окончите медицинский колледж. Насколько я понимаю, вы интересуетесь этой областью науки?

— Да. — Хоксби казался несколько ошеломленным, но в глазах его засветились явные искорки интереса. — Хочу убедиться, правильно ли я вас понял. Я могу изучать медицину, иметь практику после получения ученой степени и обладать денежными средствами, чтобы жениться на Амелии? Почему? Почему вы делаете это для меня?

— Я делаю это не для вас. У меня тоже есть та, которую я люблю. Бегите с Амелией, чтобы все мы могли быть счастливы.

Секунду спустя Хоксби с благодарностью тряс руку Итана и говорил «да», желая знать, когда сможет побеседовать со своей возлюбленной.

Убедить Амелию ослушаться отца тоже требовало усилий, но как только она услышала о предложении Итана и оказалась в кольце любящих рук Роберта, она не смогла заставить себя отказаться от шанса стать его женой.

После этого Итан с Тони позаботились, чтобы бегство влюбленных прошло без сучка, без задоринки, под покровом темноты. План удался, все прошло гладко. В какой-то мере так вышло потому, что всю предыдущую неделю Итан предусмотрительно играл роль послушного жениха. Он не хотел ни тени подозрений в том, что замышляет что-то иное, чем неизбежный брак с Амелией. Особенно со стороны Сатли.

Теперь, когда эта проблема решена, он вновь может вернуться к Лили и показать ей, что отнюдь не шутил. Вначале надо будет убедить ее довериться ему. Как только она сделает это, он уговорит ее отбросить в сторону страхи и согласиться стать его женой. Итан и до этого знал, что любит ее, но эти последние дни в разлуке лишь усилили его чувства.

Положив письмо на стол, он повернулся, чтобы идти наверх переодеться и ехать повидаться с Лили. Вскинув глаза, он обнаружил, что в дверях стоит дворецкий.

— Вас желает видеть некий мистер Росс, милорд, — объявил слуга.

Росс! Боже правый. В кутерьме последних дней он напрочь забыл о просьбе, с которой обратился к нему. Ну что ж, он появился как нельзя вовремя, поскольку Итан сможет что-то узнать о муже Лили до того, как отправится к ней. Наверняка эти сведения будут ему очень кстати.

— Веди его сюда скорее.

Меньше чем через минуту Росс вошел в кабинет, выглядя запыхавшимся и растрепанным, как всегда.

Итан поспешил обменяться с ним рукопожатием и тепло приветствовал гостя.

— Я не ждал тебя, но очень рад, что ты пришел. Присаживайся, а я налью тебе чего-нибудь выпить.

— Нет времени на выпивку, Весси, — сказал Росс, опускаясь в кресло.

Итан прислонился бедром к столу.

— Ну что ж, тогда какие у тебя новости?

— Некоторые из них довольно неожиданного свойства. Полагаю, ты согласишься. Вообще-то на поиски ушло у меня гораздо больше времени, чем планировалось.

— О! — Итан вскинул бровь. — Что же случилось?

— А то, что этот парень, которого ты попросил меня найти, этот Джон Смайт… короче говоря, он не существует.

— Что? Но это невозможно. Тут, должно быть, какая-то ошибка.

— Я тоже вначале так подумал. Но тщательно проверив все материалы и оказавшись с пустыми руками, я взял на себя инициативу написать командирам, которые потеряли людей в сражении при Виттории. Ни один из них никогда не служил с «Джоном Смайтом».

Итан почувствовал, что у него отвисла челюсть. Как такое возможно? — недоумевал он. Это бессмысленно. И все же его друг Росс в работе внимателен и методичен, не из тех, кто может что-то упустить. Если он говорит, что никакого Джона Смайта не было, значит, так оно и есть.

— Ты уверен что его так зовут? — поинтересовался Росс.

— Разумеется. Лили не раз упоминала его.

И все же, если как следует задуматься над этим делом, она всегда была очень сдержанна в разговорах о муже, сообщив лишь скупые подробности о его происхождении и своих отношениях с ним. Она даже никогда не рассказывала, как они познакомились, что довольно странно. В прошлом он всегда приписывал ее молчание скорби, сдерживая желание расспросить обо всем поподробнее. А что, если ее скрытность имеет совершенно иную причину?

Нет, этого не может быть, сказал он себе. Мысли проносились у него в мозгу, как камни во время обвала, но в конце концов в голове немного прояснилось, и все догадки и предположения встали на свои места. Единственный удививший его факт вышел на первое место: Лили Смайт — вдова, но она пришла в его постель девственницей.