И только тогда до нее внезапно дошло. В трудной ситуации легче приобрести необходимый опыт.

— Я делаю это! — выпалила она. — Я правлю!

— Да, — согласился он с явной улыбкой в голосе. — Не подлежит сомнению.

Впереди дорожка делала два плавных поворота. Держась твердо, она направила упряжку вокруг первого, затем следующего, делая каждый поворот так, словно она уже сто лет управляла лошадьми. Смех сорвался с ее губ. Скосив глаза на Итана, она встретилась с его взглядом и прочла в нем удовольствие, отражающее ее собственное. Пятна солнечного света играли на его лице и в волосах, пронизывая каждую прядь живым, мерцающим золотом.

Сердце ее забилось сильнее. Она заверила себя, что это просто волнение от езды, не имеющее никакого отношения к мужчине с ней рядом.

Лгунья!..

Внезапно появилась еще одна карета, двигающаяся навстречу им на приличной скорости. Потянув поводья, она дернула слишком быстро и под слишком резким углом, пытаясь отъехать с дороги. Экипаж сильно тряхнуло, когда правое колесо соскочило с мощеной дороги на траву, и упряжка остановилась, когда другая карета промчалась мимо.

— Достаточно для одного дня? — спросил маркиз мягким голосом.

Собравшись с духом, она покачала головой:

— Нет.

Он улыбнулся, и, не в силах остановить себя, она улыбнулась в ответ.

Секунду спустя мышцы руки пронзила резкая боль, давая ей знать, что, возможно, она поспешила с ответом.

— Ну, пожалуй, можно сделать небольшой перерыв. — Она бросила взгляд вокруг. — Бог мой, да я, похоже, завезла нас в какие-то дебри!

— Не волнуйтесь. Мы выберемся отсюда в два счета. Вы великолепно правили — для первого выезда. Лучше многих.

— Многих женщин, вы имеете в виду?

— Нет, лучше большинства людей обоего пола. Тепло растеклось у нее в груди от этих его слов похвалы.

— Хотите вывезти нас отсюда? — предложил он. Она на секунду задумалась над его предложением, затем протянула ему поводья:

— Спасибо, милорд, но я бы предпочла довериться вашим умелым рукам.

Его взгляд обежал ее лицо.

— Ах, если б только я мог убедить вас оставить все в моих руках, как бы чудесно мы провели время.

— Ну хватит, милорд, — укорила она. — Мне хочется отдохнуть.

Он усмехнулся:

— Итак, когда наш следующий урок? То же самое время завтра утром подойдет?

Завтра!

И хотя она знала, что должна отказаться, но соблазн был слишком велик. В конце концов, как еще она может научиться править?

— Пожалуй, — согласилась она. — Значит, завтра утром.

Его глаза светились удовольствием, когда он тихо щелкнул языком, ловко выправил коляску и пустил упряжку по дорожке.


Глава 10


Прекрасным солнечным июньским утром примерно две недели спустя Итан стоял, голый по пояс, перед трюмо. Водя хорошо заточенным краем бритвы, он сбрил последний ряд покрытой мыльной пеной щетины с левой щеки, затем положил бритву и чисто вымыл лицо в тазике с теплой водой. Когда он выпрямился, свежее полотенце появилось в поле его зрения. Взяв его, он промокнул свои гладко выбритые щеки.

— Спасибо, Уэлк, — сказал он, отдавая полотенце камердинеру.

Пройдя к противоположной стороне своей обширной гардеробной, он надел белую рубашку, которую слуга подал ему. Застегнув пуговицы, заправил края в темно-коричневые брюки, затем натянул серовато-коричневый жилет, прежде чем расположиться перед высоким зеркалом, чтобы повязать шейный платок. Какой бы плебейской ни находили некоторые аристократы эту привычку, он предпочитал одеваться сам, чем стоять, как манекен, пока камердинер облачает его. С тех пор как вырос из коротких штанишек, он перестал нуждаться в помощи, всегда обихаживал себя сам.

Итан как раз закончил затягивать последний узел, когда Уэлк вновь появился в дверях.

— Прошу прощения, милорд, — сказал он, — но вас хочет видеть его светлость герцог Уайверн.

— Проводи его сюда.

— Я уже здесь! — крикнул Тони из смежной гостиной, явно слышавший их с Уэлком разговор.

У герцога слух как у кошки, как узнал Итан, когда они еще мальчиками познакомились в Хэрроу много лет назад. И очень мало что ускользает от его внимания, несмотря на ленивый взгляд из-под полуприкрытых век и напускную внешнюю расслабленность.

Голубые глаза Уайверна казались слишком проницательными и блестящими этим утром, заметил Итан, когда вышел из гардеробной.

— Привет, Тони. Что привело тебя в такую рань?

Герцог уперся костяшками пальцев в бедро.

— Сегодня в «Таттерсоллз» будет выставлен на аукцион первоклассный жеребец. Я решил сделать заявку и подумал, не захочешь ли ты поехать со мной.

Вот еще одно, что Итан хорошо знает о Тони: он великолепный наездник, прекрасно разбирающийся в лошадях. Когда интересный экземпляр попадает в поле его зрения, он не колеблясь приобретает его для своей конюшни, которая, кстати, считается одной из лучших в стране.

— Позавтракаешь? — спросил Итан, подходя к квадратному столу красного дерева, стоящему под одним из трех окон, заливающих комнату солнечным светом. Лакей занимался расстановкой блюд с едой на белоснежной скатерти; от соблазнительного запаха яиц, ветчины и тостов желудок Итана заурчал.

Сев, он налил себе чашку крепкого черного чая, затем вторую для друга.

— Лукуллов пир… Повар всегда готовит больше, чем я в состоянии съесть. Велеть принести еще одну тарелку?

— Нет, чая достаточно, спасибо. — Тони опустился на стул с противоположной стороны. — Ну, так как насчет торгов? Ты едешь или нет?

— Боюсь, что нет. — Итан отрезал кусочек ветчины и медленно прожевал, наслаждаясь приятным копченым вкусом. — У меня уже назначена другая встреча.

Уайверн вскинул черную бровь:

— Правда? Что-то в последнее время у тебя слишком часто возникают дела. Интересно, какого свойства? А может быть, под этим подразумеваются свидания с некоей рыжеволосой вдовой, а?

Итан подцепил на вилку и съел кусок яичницы-глазуньи, затем откусил хрустящую корочку намазанного маслом тоста.

— Наши встречи не свидания. Я учу ее управлять упряжкой.

— А, так вот, значит, как теперь это называется, — протянул герцог поддразнивающим тоном.

Итан нахмурился:

— Она не моя любовница, если ты на это намекаешь. — «По крайней мере пока», — подумал он. Разумеется, он планирует исправить эту ситуацию в ближайшем будущем — самом ближайшем.

И все же по причинам, которые даже сам не вполне понимал, он оставался верен своему слову насчет того, чтобы сохранять атмосферу их с Лили уроков исключительно платонической Он мог флиртовать и поддразнивать ее, но дальше этого пока не предпринимал никаких шагов. Разумеется, он встречался с ней на нескольких балах, где они танцевали или в течение нескольких минут вели непринужденную беседу за бокалом вина или пунша. Но несмотря на свое неутихающее желание к ней, он не подбивал ее больше ни на какие встречи в полуночном саду и не предпринимал дальнейших серьезных попыток соблазнения.

Сказать по правде, он сам не мог понять свое поведение, заставляя гадать, уж не происходит ли его сдержанность из какого-то странного чувства чести, необходимости исполнить свое обещание относительно уроков, дожидаясь, когда совесть позволит ему возобновить попытки заманить ее в постель. Какова бы ни была причина, он хотел эту девчонку с отчаянием, граничащим с болью. Не раз он просыпался после ночи бурных, сладострастных снов о ней и обнаруживал, что вся постель скомкана и перекручена, кожа покрыта испариной, а плоть неистощимо твердая.

Но добровольно взятый на себя «обет воздержания» должен вот-вот закончиться, быть может, уже сегодня, поскольку этим утром он дает Лили Смайт последний урок.

Быстрая и смелая, она удивила его своей врожденной ловкостью и сообразительностью. В награду за ее успех она повезет их в Ричмонд-парк, где он планирует устроить пикник.

«А после этого, — размышлял он, — кто знает, что может случиться».

Тем не менее он не собирался делиться своими планами с Тони, каким бы близким и давним другом он ни был. Он съел еще кусочек ветчины.

— Ну так расскажи мне об этой лошади.


Лили твердо держала поводья и дала лошадям волю, позволив упряжке увеличить скорость до легкого галопа, когда они ехали по дороге к Ричмонду. Рядом с ней сидел маркиз, развалившись в ленивой, небрежно расслабленной позе.

Солнечный свет позднего утра лился на землю с почти безоблачного лазурного неба, смолистый воздух дразняще овевал кожу и заигрывал с тщательно заколотыми прядями волос, спрятанными под шляпку с узкими полями. Ее платье цвета лаванды гармонировало с настроением — бодрящее радостное возбуждение вкупе с чувством трепетного волнения.

Сегодня ее последний официальный урок по управлению экипажем. По крайней мере так лорд Весси заявил ей два дня назад, когда предложил эту прогулку в двойном качестве: заключительной проверки и празднования ее успеха. Он сообщил, что она освоила все, чему он мог ее научить, и больше в нем не нуждается. Ей нужна только внутренняя уверенность, которую даст продолжительная практика.

Он пообещал, что, когда они вернутся в Лондон, поможет ей приобрести собственный выезд, дабы она могла ездить по городу, куда и когда пожелает.

К своему ужасу, она поняла, что будет скучать по ежедневному обществу маркиза после того, как закончится их последний урок. За последние две недели она стала получать удовольствие от их разговоров и дружеского общения, предвкушала их утренние прогулки с нетерпением, которое могла бы счесть тревожащим. Она не должна была желать его компании, но в последние несколько дней сделала открытие: ей нравится Итан Андертон. И все же интуитивно Лили понимала, что он не из тех мужчин, с которым можно быть просто друзьями, во всяком случае, в строгом смысле этого слова. Он слишком дерзкий, слишком мужественный, слишком привлекательный.