Лиззи захныкала, почти всерьез. Ее «киска» все еще трепетала, но в ней рождался новый голод. Поэтому она вызывающе потерлась попкой о его член, чувствуя, как массивный стержень трется о ее анальную канавку.

– О, ты и это получишь, развратница! – пообещал он, почти вталкивая свою плоть внутрь промежности. – Но не сегодня днем. Подобные занятия требуют некоторой подготовки.

Он прав. Но она все-таки была разочарована.

– Не волнуйся… скоро.

Он опять читает ее мысли!

Она припала к нему, все еще не опомнившись от оргазма.

– С тобой все в порядке?

Теперь интонации были совсем другими, не принадлежавшими к их сексуальному мирку. Он беспокоится о ней, как настоящий любовник или друг.

– Да, спасибо. Все хорошо. Но если что-то пойдет не так, я всегда помню кодовое слово.

Он тихо рассмеялся и стал ласкать ее тело.

– У тебя такая мягкая кожа…

Она не успела опомниться, как он сжал ее плечи, повернул лицом к себе и заглянул в глаза. Неожиданно для нее сбросил пиджак и бросил на поваленное дерево подкладкой вниз.

– Садись.

Застигнутая врасплох Лиззи повиновалась, удивляясь такой странной учтивости. Они снова играли в рабыню и господина, и она была его покорным созданием. И все же он, подобно рыцарю прежних времен, позаботился о ее комфорте, предложив современный эквивалент плаща.

– Уверена, что все в порядке?

Его взгляд по-прежнему был обеспокоенным. Он сжал ее запястье, погладил по щеке.

– Ты покачнулась. Не хочу, чтобы ты потеряла сознание. То, что мы делаем, требует огромных нагрузок.

– Все хорошо. Честное слово.

Ей хотелось смеяться, но она видела, что он совершенно серьезен.

– А кто ты? Фельдшер?

Джон улыбнулся, похоже, поверив ей. Он сжал ее руку, но тут же отпустил.

– Хочу, чтобы ты знала: когда я был бойскаутом, всегда получал значки за оказание первой помощи. Так что я знаю, о чем говорю.

Она вдруг представила его подростком с гривой ангельски золотых волос. Наверное, он был неотразим. Да и сейчас просто божествен, и зрелость только прибавила ему привлекательности.

– Приятно это слышать. Честное слово! Звучит ободряюще! – добавила она, когда он вскинул брови. – И к таким ногам, как у тебя, очень подойдут шорты!

– Дерзкая кобылка!

Она нерешительно положила руку ему на бедро, наслаждаясь ощущением крепких мускулов. Скользнула внешней стороной ладони чуть повыше. Костяшки пальцев коснулись «петушка» сквозь ткань брюк, и она снова ощутила твердую плоть, которая дернулась как дикий зверь, когда она нажала сильнее.

– Что ты делаешь, Бетти? – спросил он тихо, прищурив лучившиеся теплом глаза. Он не коснулся ее. Не остановил. Руки лежали на древесном стволе. Похоже, он подстрекает ее или искушает выкинуть что-то неожиданное.

– Я… думала, что мы возобновим нашу обычную программу.

Не в силах устоять, она изогнула руку и положила ладонь на его член, наслаждаясь тяжестью, жаром, проникающим через легкую ткань брюк и трикотаж трусов.

– Хотела проверить, восстановился ли ты после минета, и… по-прежнему ли ты в настроении.

Она сжала его, пытаясь на ощупь определить форму массивного стержня.

– С тобой я всегда в настроении. Особенно когда ты такая же смелая, как сейчас. Вольничаешь со мной без позволения. Еще немного – и мне придется наказать тебя, надеюсь, ты это понимаешь?

«Ты вечно стараешься наказать меня».

Лиззи, не отвечая, расстегнула молнию его брюк, сунула руку внутрь и нашла его. Он был твердый, горячий и бархатистый. На кончике головки висела крошечная капля. У нее только что слюнки не потекли. Она хотела снова отсосать у него, на этот раз пустив в ход все свое искусство, а не становиться всего лишь сосудом для его семени. Она представила, как чуть сжимает зубами его головку, ласкает губами бороздку, играет с маленьким глазком любви, пытаясь просунуть туда язык, взвешивает на ладони яички.

Но когда она попыталась соскользнуть со ствола и встать перед ним на колени, он покачал головой.

– О, нет, теперь мне хочется чего-то другого. Может, повторим, когда вернемся в отель.

Она покорно склонила голову, ожидая приказаний, но не вынимая руки из его брюк. Пока он изучал ее с дьявольским блеском в глазах, первые огромные капли дождя обрушились на них с темнеющего неба.

Джон воспринял дождь как явление, происходившее с кем-то посторонним. Не с ним. Сейчас он был способен думать только о мягких пальцах Бетти, державших его «петушок». Она не сжимала его крепко. И в то же время ее прикосновение имело вес. Вес чувств, вес ощущений. Он так любил ее прикосновения. Какие-то очень правильные. Добрые. Чистые.

Ему так хотелось, чтобы она снова отсосала у него, но вид роскошного нагого тела возбудил иные желания. Изгиб ее бедра. Идеальная округлость попки.

Он представил ее на этом стволе, лицом вниз, с открытой его взгляду великолепной попкой, которая так и просилась отшлепать ее. Ладонью, а возможно, и розгой. Вокруг было полно подходящего материала – тонкие гибкие ветви могут стать идеальным орудием наказания.

Он мысленно представил красную полосу на белых ягодицах, представил, как горят ее ляжки, когда она борется с болью и наслаждением. Она так божественно реагирует на наказание. Она естественна, несмотря на отсутствие опыта, которое так старалась скрыть от него.

Но ему было все равно. Ее страсть к игре была очевидна. Она и не пыталась сделать вид, будто это не так. Он надеялся, что Бетти больше расскажет о себе, о своей жизни… когда настанет время. И возможно, они сумеют… он не совсем понимал, что именно, но, может, придут к какому-то соглашению.

Дождь становился все сильнее, и капли на коже Бетти были подобны драгоценным камням, бриллиантам на черных, разметавшихся по плечам волосах и таких же темных завитках треугольника внизу живота.

– Наверное, нам лучше уйти? – предложила она, глядя на мрачные облака, видимые в прогале между деревьями, и на секунду закрыла глаза, словно наслаждалась дождем. Но по-прежнему держала его, бережно, но твердо. Словно пронизывая электрическим током. Не ударом молнии, которая могла поразить их в любой момент, если погода еще ухудшится, но более мягким, пробуждающим энергию свечением, заставлявшим его чувствовать себя сильным, счастливым и молодым, как мальчишка, чуть старше того скаута, о котором он ей рассказывал.

Сейчас, рядом с Бетти, под проливным дождем, годы, обиды и раны, камни на тропе его жизни уносило потоком воды. Все казалось новым, свежим, ярким и полным возможностей.

– Нет, давай побудем еще. Ты ведь не боишься дождя? – поддел он, с некоторым трудом отрывая ее руку.

«Ты не боишься меня. Я это знаю».

Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал, ощущая собственный запах возбужденного мужчины.

Выражение ее глаз, когда он положил ее руку ей же на колено, подтвердило его мысли. Она взволнована, готова на все. Очарована. Все кажется ей волшебным.

«Нет, боюсь именно я. Боюсь того, что могу почувствовать».

Но он не собирался прекращать игру или делить с кем-то это великолепное, короткое приключение, тем более что в его жизнь свалился прямо с небес прекрасный ангел…

– Нет, конечно, нет. В конце концов дождь все равно ничего не испортит, верно?

Лиззи оглядела свое обнаженное тело и рассмеялась. Господи, она сидит здесь, голая, в бурю, и чувствует себя великолепно! Влага на коже испарялась от жаркого взгляда Джона, образуя восхитительный мощный афродизиак. Она хотела его больше, чем раньше. Либо в себе, либо как жестокого повелителя, готового определить ей пока еще неизвестное, но безжалостное наказание.

– Ничто не сможет тебя испортить, – усмехнулся он, проведя ладонью по ее мокрому бедру. – И да, нам нужно вернуться к прежней программе. Меня просто пожирает безумное желание выпороть твою великолепную попку.

Он сжал упругую ягодицу.

– Но сначала давай уложим тебя на это удивительно подходящее бревно, пока я выберу орудие.

Орудие? Какое орудие?

Она уставилась на тонкий ремень его брюк. Этим можно сильно покалечить. Но больше нет ничего, если не считать его ладони. Может, он опять хочет ее отшлепать?

Он взял ее за руку, поднял с бревна и снова уложил так, что груди и живот прижимались к коре, жесткость которой почти не смягчал его расстеленный пиджак. Голова свисала с другой стороны, но, к счастью, там было углубление, иначе она мучилась бы мыслью о том, что в ее волосах ползают жуки и пауки. Может, попросить Джона снова их скрепить? Но, похоже, у него было другое назначение для ленты. Он связал ее руки за спиной.

– Превосходно! – провозгласил он, сжав ее ягодицу и тут же отпустив. – Теперь лежи смирно и не шевелись Я сейчас вернусь.

«О, нет, он меня бросил!»

Джон исчез среди деревьев в направлении, откуда они пришли, и Лиззи осталась одна, голая, в дождь и бурю…

9. Проливной дождь

Где ты? Где ты?

Минуты тянулись, как часы. Дождь продолжал лить. Лиззи, казалось, промокла до костей. Низ живота ныл от желания. Джон приказал ей не двигаться, и она удерживалась из последних сил.

Возможно, если немного изменить позу, она сможет тереться о кору «киской», особенно клитором?

Она шевельнула бедрами, раздвинула ноги и стала раскачиваться. Но результат был плачевен. Она еще больше возбудилась, желание все росло. Если бы он не связал ей руки, она бы уже мастурбировала.

Лиззи попробовала освободить руки, но лента держала крепко. Джон знал, что делает. Скольких женщин до нее он связывал? Скольких женщин наказывал?