Лиззи сознавала, что, возможно, ведет себя не как настоящая профессионалка, которая сделала бы для клиента все и, возможно, вытворяла бы куда более шокирующие вещи, чем она только что сделала. Но факт остается фактом: как бы удачно она ни изображала профессионалку, на самом деле, никогда не была девушкой по вызову и не могла побороть того, что ей привили с детства.

– Все же для рабыни ты очень своевольна, – настаивал Джон, хитро улыбаясь. – Придется наказать тебя еще сильнее. Думаю, по телефону мы договорились, что ты нуждаешься в строжайшей дисциплине.

Почти угасшее возбуждение вспыхнуло с новой силой. Кожа горела, словно в предвкушении нового наказания. Она смотрела на его руки. Не на свои! Расслабленные, неподвижные… но она знала, какими жесткими и неумолимыми они могут быть. Ерзая на сиденье, она представила, как эта ладонь опускается на ее попку.

– Но я рабыня только, когда хочу быть таковой. Когда я на работе. А в свободное время я сама себе хозяйка. И делаю все, что хочу!

– Но сейчас я плачу тебе, Бетти! Если хочешь получить конверт, можно сделать это прямо здесь.

Он похлопал себя по груди. Очевидно, именно там был внутренний карман.

– Ты будешь делать все, что хочу я! А не то, что взбредет в голову тебе!

Искушение беспомощно болтаться в океане его воли было почти неодолимым. Куда легче сдаться, чем бороться! Она вообразила, как снова касается себя и представляет ему доказательство… почтительно склонив голову, протягивает мокрую руку.

«О, какая чушь иногда лезет тебе в голову, Лиззи Эйчисон!»

– Ну… это немного спорно. И, возможно, лучше, чтобы никто не видел, как вы платите мне в ресторане.

Она смело глянула ему в глаза, стараясь сохранить присутствие духа.

– Значит, ты мастурбируешь в ресторане, но не хочешь брать за это деньги. Неожиданное заявление для женщины твоей профессии.

Он подмигнул ей и кивнул официанту, принесшему меню.

«Нужно все ему рассказать! Так не годится».

Десерты, как выяснилось, содержали по миллиону калорий каждый, но сейчас были прекрасным способом отвлечься. Сладкое всегда помогало ей сохранить ясный ум. А в десертах было достаточно сахара, чтобы даже ее превратить в гения.

– Оооо, я возьму это, звучит божественно! – воскликнула она, показывая на безумное сочетание шоколада, бисквита, помадки и взбитых сливок.

– Шоколадный рай? Прекрасный выбор. Фирменный десерт нашего шефа, – пояснил официант с такой гордостью, словно сам сотворил это беззаконное чудо.

– Я тоже возьму его, – бросил Джон, даже не глядя в меню. – Мне нравятся путешествия в рай.

Он говорил обычным тоном, но Лиззи все еще различала лукавые, манящие нотки, обращенные прямо к ней.

Через несколько минут оба сидели перед огромными кусками шоколадного рая, снова оставшись одни в своем маленьком интимном мирке.

– Я рад, что ты не из тех женщин, кто отказывается от десерта.

Он с видимым наслаждением отправил в рот ложку шоколадного пудинга.

– Трудно устоять. Это еще одно чувственное наслаждение. Не так ли?

Лиззи прищурилась. Каким бы роскошным мужчиной он ни был, все же природу шовиниста не скроешь!

– Ты судишь всех женщин, потому что некоторые хотят питаться здоровой пищей и не толстеть, став, таким образом, постоянными пациентами врачей.

Его пальцы сжали ложку. Она оскорбила его? Может, он не ожидал подобных слов от женщины, которой платит?

– Я вовсе не это хотел сказать. Просто некоторые женщины, которых я знаю, не могут смотреть на десерт без содрогания. Я просто счастлив, что тебе нравится десерт… потому что он такой аппетитный.

– Я не одна из таких женщин, Джон.

Особенно если эти женщины – проститутки.

– Нет. Ты непохожа на других женщин. И на профессионалку тоже.

Он подался вперед, разглядывая ее, забыв о шоколадном пудинге.

«Нужно сказать ему. Сказать немедленно…»

Лиззи открыла рот. Слова «я должна кое в чем тебе признаться» трепетали на губах.

– Ешь же, – потребовал он, снова набрасываясь на пудинг. – Мне не терпелось прогуляться, но, погода, похоже, внезапно испортилась.

Она посмотрела в окно, на сад и парк за ним. Еще совсем недавно день был теплым и солнечным. Но сейчас набежали облака. Хотя пока что не совсем стемнело.

Но Джона, казалось, окружало солнечное сияние.

8. Ненастье

«Почему я не сказала ему?

Это свидание?

Мы сделаем это под открытым небом?

А если пойдет дождь»?

Вопросы теснились в голове Лиззи, пока она, выйдя из дамской комнаты, пересекала вестибюль. Джон обещал ждать ее за дверями, и она старалась не задерживаться, но увлеклась приведением себя в порядок, а потом трижды проверила содержимое сумочки, набитой презервативами, влажными салфетками, чистыми трусиками. Полный набор шлюхи.

Выйдя из вестибюля, она замедлила шаг и стала искать глазами Джона. Что, если он ушел? Его настроение постоянно меняется. В конце концов, он клиент…

«Что, если мне все это привиделось? Совершенное безумие…»

Но тут она увидела Джона, стоявшего на каменной террасе. Сунув руки в карманы голубого пиджака, он смотрел на длинную линию газонов. Она думала, что найдет его на скамейке, в расслабленной позе, но увидела на его лице выражение легкой тревоги. Похоже, он видит больше, чем траву, деревья и затянутое облаками небо.

Она хотела окликнуть его, но почти отпрянула, когда он повернулся к ней, словно излучая свет. Как само солнце в этот хмурый день.

Его улыбка была воплощением приветливости, и он, казалось, искренне рад видеть ее, словно тоже боялся, что его спутница передумает и сбежит.

Глянув на небо, он заметил:

– Думаю, что все обойдется, и кроме того, небольшой дождь еще никому не повредил. Пройдемся?

Он предложил ей руку: старомодная вежливость, и Лиззи с радостью ее приняла. Прикосновения, пусть и платонические, восстанавливали чувство равновесия, которого ей так не хватало в обычной жизни.

Они пошли рядом, к тому, что выглядело началом заросшей тропинки, вьющейся через густую рощицу. Лиззи гадала про себя, проходили ли здесь время от времени любовники, решившие на время уйти от уютного ситцевого интерьера «Уэйверли» или духоты номеров.

Когда они достигли рубикона между парком и лесом, Джон остановился, отнял руку, вынул из кармана толстый конверт и протянул ей.

– Боюсь, что потом увлекусь и забуду.

«Ну признайся же ему!»

– Джон, мне нужно кое-что тебе сказать.

Она нервно теребила конверт. Какой толстый! Сколько здесь, черт возьми?

– О, сейчас я не хочу слышать ничего серьезного.

Он нахмурился, между бровями пролегла морщина.

– Я жду не дождусь, как бы поскорее перепихнуться и, наконец, позабавиться немного.

Он подмигнул и бросил на нее взгляд завзятого волокиты.

– Понимаешь, о чем я? Горячо, горячо…

– Понимаю, но видишь ли…

Но он заставил ее замолчать, прижав палец к губам.

– Нет… не стоит. Ничего грустного. Я здесь главный, – вкрадчиво, но неумолимо промурлыкал он. Перед ней снова был господин. Никаких споров.

– Да… да… конечно… прости.

– Не стоит извиняться. По крайней мере, пока.

Прежде чем она успела возразить, он взял у нее сумочку, открыл и заглянул внутрь.

Лиззи покраснела. Сверху лежали трусики и презервативы. Джон ухмыльнулся, но ничего не сказав, взял у нее конверт, бросил в сумочку и снова защелкнул замочек.

– Возьми. Теперь все в порядке.

Он был явно доволен собой и, взяв ее за руку, повел по тропинке.

Они не могли идти рядом, потому что тропинка была узкой и неровной. Но он не выпускал ее руки, и она ощущала себя в безопасности, хотя едва знакомый человек вел ее в самую чащу, подальше от любопытных глаз. По обе стороны тропинки возвышались древесные стволы. Деревья были старые, высокие, и вскоре газоны и отель пропали из виду. Они словно отправились в экспедицию, в поход за неизведанным. Птицы пели, ветви деревьев шелестели под ветерком. Лиззи невольно сжала пальцы Джона, заставив того остановиться и обернуться.

– Надеюсь, ты не боишься? Вряд ли здесь водятся дикие звери.

– Если не считать вас, мистер Смит.

Он снова ухмыльнулся.

– Совершенно верно. Пройдем еще немного. Я нашел прекрасное уединенное местечко, когда бегал сегодня утром.

Бегал, вот как?

Она попыталась представить, как он бежит по дорожке, в кроссовках, шортах и жилете. Неудивительно, что он в такой хорошей форме!

Очень скоро они добрались до того самого местечка, открытой, но уединенной лесной поляны, где возле маленького пруда с берегами, поросшими сорной травой, лежало поваленное дерево. Наверное, в ясный день солнце отражалось бы от воды, освещая поляну, казавшуюся идеальной волшебной ареной – все равно, для плотских наслаждений или священных ритуалов.

Джон немедленно повернулся к Лиззи, снял с ее плеча и отшвырнул сумочку на поросшую мхом землю, схватил девушку за руку, крепко прижал к себе и стал целовать. Она обняла его, приоткрыла губы, чтобы впустить язык. Он стиснул ее попку и прижался к ее промежности своей.

Боже, какой он твердый! В самом деле твердый!

Он продолжал наслаждаться ее ртом, пробуя на вкус, врываясь внутрь языком, вдавливая свою окаменевшую плоть в ее живот.

– Вот чего я хотел с того момента, как ты появилась в ресторане, – пробормотал он, целуя ее шею. – Этого и в сто раз больше.