Леди Дэрент смешалась.

Хейзелмер, едва сдерживаясь, чтобы не начать аплодировать, поспешил на помощь Доротее:

— Мисс Дэрент, как мне кажется, моя матушка пытается привлечь наше внимание. Леди Дэрент, прошу нас извинить. — Кивнув возмущенной даме, он увел Доротею прочь.

Отойдя на несколько шагов, он произнес, глядя на нее сверху вниз:

— Вот хорошая девочка! Если бы вы ее не осадили, мне пришлось бы вмешаться, и я, боюсь, наговорил бы ей гораздо менее приятных вещей. Хотя мне придется многому вас обучить, в уроках искусства ставить людей на место вы точно не нуждаетесь.

Глядя на маркиза сияющими глазами, Доротея рассмеялась его остроумной реплике, но тут же осадила себя. Леди Хейзелмер, к которой они направлялись, наблюдала за их общением со странной улыбкой на губах. Ей еще никогда не доводилось видеть своего сына влюбленным.

Разговоры продолжались, в комнате становилось все жарче. Наконец Меллоу объявил, что ужин подан. Будучи самым старшим из присутствующих пэров, Хейзелмер должен был вести леди Мерион к столу, но Герберт Дэрент избавил его от этой обязанности, предоставив маркизу возможность сопровождать мисс Дэрент. Сесилия пошла под руку с лордом Фэншоу, остальные потянулись следом.

Ужин имел огромный успех, не омраченный, к огромной радости леди Мерион, никакими неприятностями. Гости степенно беседовали, и даже Марджери нашла себе собеседника по душе в лице тугого на ухо адмирала. Как и ожидалось, Хейзелмер с Доротеей не замечали никого вокруг, впрочем, как и Фэншоу с Сесилией. Но это обстоятельство никого не заботило, так как леди Мерион, будучи опытным тактиком, очень грамотно рассадила своих гостей. Лорд и леди Дэрент, к счастью, сидели так далеко от молодых, лучащихся счастьем пар, что были лишены возможности действовать на них удручающе.

Когда последнее блюдо было съедено, леди встали из-за стола и удалились в гостиную, оставив джентльменов наслаждаться портвейном. На ужине, предшествующем балу, это традиционное разделение общества обычно сводилось к нескольким минутам. При этом леди Мерион заручилась поддержкой лорда Эглемона, который обещал проследить, чтобы Герберт не утомил всех своими скучными речами.

Лорд Эглемон подходил для этой роли как нельзя лучше. Он знал, что ни один из присутствующих молодых джентльменов не горит желанием пить портвейн. Да и кто стал бы их в этом винить? Ужин и бал — это время развлекаться, и даже он сам предпочел бы наблюдать за действиями Тони и Марка и также Ферди и лорда Харкота, чем выслушивать напыщенные речи Герберта Дэрента.

Герберт в самом деле пытался завязать разговор о методе севооборота, но лорд Эглемон пресек это начинание и пригласил джентльменов вернуться в гостиную.

Леди Мерион облегченно вздохнула. В комнате царил приятный гул молодых и старых голосов. Лорды Хейзелмер и Фэншоу, заметив, что сестры Дэрент оживленно болтают с приятельницами, не стали пытаться прервать их разговор, но нашли себе другие занятия.

Хейзелмер подошел к матери:

— Мама, давно хотел у вас поинтересоваться. Вам известно, намерены ли мои достопочтенные старшие сестры почтить этот бал своим присутствием?

Старшие дочери леди Хейзелмер, придерживающиеся пуританских взглядов на жизнь, являлись для нее постоянным источником огорчений.

— Очень надеюсь, что нет, дорогой. — Повернувшись к Салли Джерси и леди Мерион, она поинтересовалась: — Гермиона, ты же не приглашала Марию и Сьюзен, не так ли?

К разочарованию матери и сына, леди Мерион кивнула:

— Приглашала. И обе ответили согласием.

Посмотрев на сына, леди Мерион состроила гримасу. Склонившись к самому ее уху, Хейзелмер произнес чуть слышно:

— В таком случае вы поступите, мудро, если шепнете моим любящим сестрицам на ушко предупреждение о том, чтобы не смели и близко подходить ко мне или мисс Дэрент.

Маркиза посмотрела на сына с удивлением, а тот лишь поклонился и с дьявольской улыбкой покинул комнату. Поразмышляв над этой загадкой, леди Хейзелмер решила, что сын намерен совершить какой-то поступок, который выведет его старших сестер из себя. Она представления не имела, что он задумал, но, повернувшись к Салли Джерси, обнаружила, что та думает о том же.

— Антея, ради всего святого, что замышляет твой сын?

Они с Тони Фэншоу ведут себя уж очень сдержанно.

— Не имею ни малейшего представления, Салли. Матери все всегда узнают последними. Смею заметить, — добавила она, — что я с тобой согласна. Они явно что-то затевают.

Приближалось время открытия бала, и леди Мерион пригласила всех в бальный зал. Флористы и декораторы превзошли сами себя, вызвав восторги гостей. Начали прибывать новые гости, и зал заполнился веселым гулом.

Доротея и Сесилия стояли на верхней площадке парадной лестницы вместе со своей бабушкой, приветствуя многочисленных представителей высшего света, почтивших их прием своим присутствием. Через полчаса поток гостей начал редеть, превратившись в тоненький ручеек, а роскошно украшенный бальный зал до отказа заполнился лондонской элитой. Леди Мерион была рада такому успеху. Обменявшись взглядами с Меллоу, она подала знак открывать бал. Гости расступились, освобождая место для первого вальса.

Традиционно первая часть первого вальса исполнялась только той дамой, в честь которой давался бал. Сегодня эта часть принадлежала Доротее и Сесилии, а остальные пары должны были присоединиться позднее. При неукоснительном соблюдении строгого протокола Доротее пришлось бы танцевать с Гербертом Дэрентом, а Сесилии — с лордом Уигмором, кузеном леди Мерион. Однако при содействии ее светлости лорд Уигмор с радостью уступил свое право партнерства другому джентльмену. Узнав, кто это будет, он лишь добродушно рассмеялся. Герберту, который не умел танцевать вальс, просто сообщили, что ему найдут замену. Это обстоятельство его очень расстроило, но шум он поднимать не стал. Мудрая леди Мерион отказалась сказать ему, кто займет его место.

Доротею и Сесилию она также не поставила в известность о смене партнеров во время первого, самого важного танца. Сами девушки не подозревали о планах бабушки и полагали, что их партнерами будут Герберт Дэрент и лорд Уигмор. Музыканты приготовились играть вальс. Стоя между двумя своими внучками и приветствуя гостей, леди Мерион, испытывая небывалый внутренний трепет, объявила:

— Идите же, мои дорогие! Ваши партнеры уже ждут вас внизу. Желаю вам отлично повеселиться!

Сестры стали спускаться по ступеням. Доротея, гордо расправив плечи, шла на шаг впереди, притягивая к себе взгляды присутствующих. Зная, что Герберт танцевать не умеет, она страшилась этого вальса, предчувствуя несколько весьма неприятных минут. Ее сверкающие зеленые глаза расширились, когда она увидела подходящего к ней маркиза Хейзелмера, улыбающегося и великолепного, как всегда.

Он отвесил ей поклон, и Доротея машинально присела в реверансе. Маркиз протянул ей руку, и она, забыв обо всем на свете, приняла ее. Ее взгляд лучился счастьем, а на губах играла лучезарная улыбка. Бросив мимолетный взгляд через плечо, она увидела, что партнером Сесилии стал Фэншоу. С облегчением вздохнув, Доротея произнесла чуть слышно:

— Вы представления не имеете, как я рада вальсировать с вами!

Медленно ведя ее в танце, маркиз улыбнулся:

— Мы с вашей бабушкой сочли, что ужасный Герберт — совсем неподходящий для вас партнер, как и степенный лорд Уигмор — для Сесилии.

Осознав, что вокруг стало очень тихо, Доротея, не смея поднять глаз на Хейзелмера, спросила:

— Мы являем собой скандальное зрелище, не так ли?

Маркиз, не переставая улыбаться, негромко ответил:

— Боюсь, что да. Хотя и по иным, чем вам кажется, причинам.

Она вопросительно посмотрела в его глаза.

— То, что первый вальс я танцую с вами, а Тони — с Сесилией, не вполне правильно, но все же приемлемо в данных обстоятельствах. У вас нет иных родственников мужского пола, кроме Герберта, а всем известно, что он танцевать не умеет. — Пояснил он.

— То есть нас могут порицать, но не заклеймить позором?

— Именно так.

Они достигли края танцевальной площадки, и Хейзелмер, совершив сложный поворот, увлек Доротею в противоположную сторону, лавируя между другими парами, уже присоединившимися к танцу.

— По счастливому стечению обстоятельств, — продолжал Хейзелмер, — мне также будет позволено безнаказанно пригласить вас на вальс еще раз. Этот первый вальс особенный, он не указан в программе и потому в расчет не принимается. Итак, моя дорогая мисс Дэрент, не окажете ли вы мне в двойном удовольствии потанцевать с вами вальс перед ужином, в затем сопроводить вас к столу?

Думая о том, каким восхитительным получится вечер, Доротея с радостью согласилась. Когда отзвучали последние аккорды вальса, Хейзелмер подвел ее к леди Мерион. Поцеловав Доротее руку и улыбнувшись так, что сердце у нее в груди совершило головокружительный кульбит, он неохотно оставил ее и растворился в толпе.


На первый вальс леди Хейзелмер отреагировала примерно так же, как и остальные гости. Когда Доротея оказалась в объятиях маркиза, все затаили дыхание, готовясь разразиться осуждениями. Однако все поборники морали одновременно осознали, что в происходящем нет ничего скандального. Подумав немного, светские львицы сочли, что маневр леди Мерион обернулся огромным успехом. Джентльмены же нашли ситуацию забавной.

Что особенно развеселило леди Хейзелмер, так это негодование, которым вскипели почтенные матроны, заметив, как именно ее сын и красавица Доротея танцуют. Общество полагало, что привыкло видеть мисс Дэрент, вальсирующую в объятиях лорда Хейзелмера, но ведь раньше вокруг них всегда вращался водоворот других пар, а сейчас они были одни на площадке. Первый шок все испытали, увидев, с какой готовностью Доротея приняла руку маркиза. Но то, как они двигались вместе, породило немалый переполох. Маркиз и Доротея чутко и грациозно реагировали на каждое движение друг друга, выдавая владеющее ими чувство. Их танец балансировал на грани непристойности, но при этом ни единое их движение, ни единый взмах ресниц не были Неподобающими. Леди Хейзелмер сочла это обстоятельство еще более восхитительным, так как знала, что ни одна поборница морали не посмеет злословить на этот счет из опасения подвергнуть сомнению собственный вкус. Маркиза не сомневалась, что ее распутный сын прекрасно знал, какое впечатление произведет их танец. А вот. Доротея даже не подозревала, сколь обличительным станет этот вальс. Возможно, светской даме вообще не следовало соглашаться на подобное.