— Да ну тебя. — Она сжала его руку. — Я рада, что пришла. Спасибо.

— Я знал, что тебе понравится. Ну, что, помчишься домой, к «делам» или побудешь со мной? Наедине? Совсем-совсем наедине…

Она посмотрела на часы.

— Хм-м. Вообще-то пора идти.

— А может, не пойдешь? — Он потянул ее к лестнице. — Я тебе кое-что покажу… Наверху.

— Уж ты покажешь. Ладно. Я останусь, но при условии, что мне можно будет посмотреть «Джейн Эйр» — она начинается через сорок минут.

— Не обольщайся, — потащил он ее дальше, — четыре минуты и не больше. Мы друг друга так давно знаем, что на прелюдию время тратить не будем. — Он начал расстегивать ее платье.

— Хорошо, дорогой. Тогда я просто лягу, а ты делай свое грязное дело.

Платье упало на пол.

— Сорок минут, хм-м? Слушай, она все равно в конце концов его заполучит, что там смотреть? — Он притащил ее к ванной. — Пойдем лучше, примем вместе душ.


Стоя с ним под душем, Белла смотрела, как струи воды сбегают по его груди. Она намылила руки и принялась мыть его ноги, спину, ягодицы. Он обнял ее одной рукой, прижимая другой прохладный брусок мыла к ее груди. Его ладони заскользили по ее коже, обхватывая живот, лаская пупок. Он повернул ее и прижался к ней сзади, не переставая гладить ее тело. Белла подалась назад и положила голову ему на грудь, мокрые волосы разметались по его коже. Изогнув руку, она коснулась его, и его дыхание на ее шее вдруг стало горячим. Его ладонь опустилась ниже и, накрыв ее руку, направила ее меж ее бедер.

— Продолжай пока без меня. Я сейчас вернусь. — Уилл выпрыгнул из душа. Она услышала, как он в спальне гремит ящиками.

— Где эти чертовы резинки?

— Под подушкой!

Он прибежал обратно.

— Хорошо тебе там одной? Можно я присоединюсь?

— Залезай скорее, балда. — Она снова прижалась к нему.

— Так на чем мы остановились?


Они лежали в его постели, зарывшись в перепутанные полотенца, подушки и одеяла.

— Толстомордик, слышишь меня? — позвал Уилл.

— Хм-м? — она перевернулась к нему и коснулась рукой его щеки.

— Я, — он поцеловал ее в нос, — люблю, — еще, один поцелуй, — тебя, — поцелуй, — сильно-пресильно.

— Сильно-пресильно? — Она подкатилась к нему поближе и потерлась щекой о его грудь.

— Сильно-сильно-пресильно. Я знаю, у нас все получилось как-то очень быстро и интенсивно… Я не имею в виду только секс. Он хоть и интенсивный, но, надеюсь, не слишком быстрый… В общем, я…

— Что-то ты темнишь, Уилл.

— Нет-нет, просто я хочу кое-что сказать тебе, но боюсь напугать.

— Смелее же, мистер Генералдж, смелее! — произнесла Белла голосом персонажа из фильма Dad's Army.

— Не надо, не шути сейчас. — Он нежно взял ее за руки.

— Ой. Неужели мне придется прямо сейчас стать серьезной? — Похлопав себя по щекам, она добавила: — Вот. Вся внимание.

Уилл кивнул.

— Я правда не хочу тебя пугать. Ты сама знаешь, как я к тебе отношусь.

Он взял ее руку в свою, легонько сжал ее, опустил голову и, рассматривая ее так, словно видел впервые, провел рукой по костяшкам ее пальцев. Затем он поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза:

— Выходи за меня замуж.


На какую-то долю секунды ей показалось, будто ее захлестнула теплая волна. Наверно, лицо ее в этот момент сияло. А из глаз — на одно только мгновение — словно заструился свет.

Да, да. Люби меня, женись на мне. Да.

Но тут холодное дуновение коснулось ее шеи, пробежало вниз. Она поежилась. Кожа ее стала липкой, она побледнела, рот пересох. Белла прикрыла глаза и увидела Патрика. Тот стоял, повернувшись к ней спиной. Но она не отважилась прикоснуться к нему. Что увидела бы она в его глазах? Она лишь стояла рядом, сжимая и разжимая кулаки, впиваясь ногтями в ладони.


— М-м, твое молчание означает, что ты должна подумать? Или ты до того обалдела, что не можешь и слова вымолвить? А может, ты согласна, но хочешь меня помучить?

— Я бы не стала тебя мучить.

— Я тоже так подумал. Черт, так я и знал, что не надо торопиться. Какой же я все-таки придурок! Забудь обо всем, что я сказал.

— Как я могу такое забыть? Но ты не волнуйся, все хорошо. Правда. Я польщена. Просто я еще не уверена. Прости.

Почему, почему не может она сказать то, чего ей на самом деле хочется? Да, да. Люби меня, женись на мне. Да.

Он состроил вымученную улыбку.

— Но ты хотя бы подумаешь? Хоть когда-нибудь, как ты говоришь?

— Когда-нибудь. — Улыбнувшись, она поцеловала его в щеку. — Спасибо.

— Прекрати ты эти вежливости. Иди лучше сюда, обними меня. Желаю получить утешительный приз.

* * *

В понедельник они вышли с Вив пообедать: сидели на скамейке в парке и ели сэндвичи.

— О-о, какое у тебя непроницаемое лицо. — Глаза Вив сузились. — Что произошло? Ты случайно не поссорилась с Уиллом?

— Не-а, — помотала головой Белла. — Даже наоборот. Он сделал мне предложение.

— Предложение? Ты имеешь в виду выйти замуж?

— Нет, пробурить у меня в саду нефтяную скважину. Конечно, выйти замуж, что же еще? Просто смешно.

— Смешно? Да это же прекрасно! — Вив сжала Беллу в объятиях. — Я так рада, ты себе не представляешь. Боже мой, венчание, у вас будет венчание! Я сейчас заплачу.

Вместо этого она откусила от сэндвича кусок и принялась его с аппетитом жевать, потом спросила:

— Подожди-ка, а почему тогда ты не бьешься в экстазе? Ты ведь сказала «да», надеюсь?

— Не совсем.

Вив замерла с открытым ртом.

— Не поняла.

— Понимаешь, это все произошло так быстро. Я думала, хоть ты проявишь здравомыслие и поддержишь меня. Ты должна мне сейчас рассказывать, что не стоит торопиться, что надо поразмыслить, что это самое важное в жизни решение, и все такое. Бога ради, посмотри на себя! Сколько лет ты уже живешь с Ником? Четыре? Пять? А что-то я не видела у вас вышитых салфеток с вашими инициалами под подвенечными колокольчиками.

Вив покраснела.

— Извини, — сказала Белла. — Это я погорячилась.

Вив до сих пор не вышла замуж за Ника только потому, что ее родители ни за что не явились бы на венчание вместе. Со времени их шумного развода прошло уже около восемнадцати лет, но они до сих пор отказывались находиться в одной комнате.

Вив дернула плечом.

— Ладно, проехали. Но ты, почему ты ему отказала?

— Не знаю, мисс учительница. — Белла извлекла из сэндвича салатный лист и, уперевшись носком в пятку, скинула туфли.

— Бел? Это… Это из-за Патрика? Ох, моя хорошая. Ты извини меня тогда.

Белла замотала головой, крепко зажмурив глаза:

— Я не знаю, не знаю. Я просто не смогла, не смогла, и все.


— Белла, можно попросить тебя об одолжении? — позвал ее с кухни Уилл.

— Конечно. А почему таким официальным тоном? — Она сбежала вниз. — Ты что, хочешь попросить у меня взаймы все заработанные тяжким трудом сбережения?

— Нет. Не злись, только… Только не могла бы ты убрать отсюда фотографии Патрика? Перенести их в свою студию, например?

— О боже, Уилл, ты же не ревнуешь к покойнику? Я и не подозревала, что ты такой нервный.

— Спасибо. Я не ревную. Просто, знаешь ли, неприятно каждый раз, заходя в кухню, видеть тебя в постели с другим.

— Уилл, мы же в оленьих рогах! Это не очень-то похоже на эротический снимок, как ты считаешь?

— Ты нарочно уводишь разговор в сторону. Если уж говорить начистоту, я думал, что мне не придется просить тебя убрать эти фотографии, что у тебя достанет такта самой это сделать.

— Это у тебя не хватает такта, по-моему.

— Пусть так, но я не вижу в моей просьбе ничего странного. Я же не прошу тебя их порвать. Просто убери их, чтобы я не видел.

— Если тебе так хочется, я могу торжественно сжечь их на костре.

— Почему ты все время передергиваешь? Я не многого прошу. Но, поскольку мы уже практически живем вместе, я думал, что…

— Мы не живем вместе.

— Ах, вот как? Прошу прощенья. Какая досадная ошибка. А как же тогда назвать то, что мы вместе спим, вместе проводим выходные, то, что у тебя в шкафу лежат мои рубашки? Что в прихожей висит мой пиджак, а в ванной лежит моя бритва? Или все дело в Патрике?

— Не надо на меня орать. Ты меня просто обижаешь.

— Прости. Я не хотел. Она пожала плечами.

— Ничего. Я все равно хотела их убрать.

— Нет. Оставь. Пусть висят.

Она покачала головой и, осторожно вытащив булавки, сняла фотографии и понесла их наверх. Поднявшись в студию, поколебалась, выбирая между ящиком стола и каминной полкой. Взглянула на снимки еще раз: на одном они вместе, а на другом промокший до нитки Патрик стоит на берегу озера в Шотландии. Как странно, фотография — вот она, а человека, изображенного на ней, больше нет. Как будто вся его жизнь была лишь выдумкой, киношным сюжетом, а теперь в зале кинотеатра зажегся свет, и от нее не осталось и следа. Она подумала, что, наверное, надо съездить к нему на могилу, попрощаться окончательно. Но тут же отмела эту идею; не стоит так собой упиваться. Ей его — настоящего — на кладбище не найти; он ей становится гораздо ближе, когда она просто заказывает китайскую еду на дом. Однако мысль о кладбище заставила ее испытать чувство вины — она слишком давно не была на его могиле. С тех самых пор, как на ней установили надгробный камень.

* * *

Стоя у могилы, Белла чувствует себя немного неловко. Много раз она видела такие сцены в кино и знает, как и что она должна делать. Смотрит на памятник и пытается отринуть все лишние мысли, которые скопились у нее в голове, как выброшенные на берег обломки.