Уилл извинился за то, что ушел тогда, не попрощавшись. По его словам, ему было неловко подойти, когда она разговаривала с той самой дамой в шляпе, над которой он так невежливо подшучивал.

— О, психоделический педикюр! — кивнул он на блестящий синий лак. — Или это редкое заболевание ногтей, и я опять не к месту со своими шутками?

О боже, голубой лак, он подумает, что в душе она неполовозрелый подросток! Белла заметалась в поисках тапок.

— Ты что, только что переехала? — махнул рукой Уилл в сторону громоздящихся в гостиной коробок.

Пришлось объяснять, что нет смысла распаковываться, пока не ликвидирована сырость:

— Это слово большими буквами навсегда начертано в моем мозгу, потому что я уже целую вечность пытаюсь от нее избавиться. Но мистер Боуман, кажется, еще более неуловим, чем ты.

— Значит, Боуман? Нда-а…

— Что ты этим хочешь сказать?

— Нет, ничего, надеюсь только, что ты не очень с этим торопишься.

Она объяснила, что с мистером Боуманом сплошные проблемы. Уже два месяца она ждет этого Неуловимого Джо, а он даже не звонит! Раз даже Уилл уже слышал про его подвиги, то он, наверно, местная знаменитость?

— Нет, просто он — мой родственник.

— Да неужели? — притворно изумилась Белла. Ее не проведешь, это шутка с бородой — у них в школе некоторые мальчишки постоянно так дразнились. Бывало, идешь с кем-нибудь из них в библиотеку, держишься за ручки, и тут вам навстречу какой-нибудь урод в парике. Только шепнешь своему Ромео — мол, какой дурацкий парик, — так он обязательно оскорбится до глубины души — это мой дядя, как ты могла! В каждой школе всегда есть свои словечки, шуточки и «классные штучки». Она помнит, как надо было изнутри обклеивать парту наклейками из мультиков и на все говорить «классно» и «классный».

— Истинная правда. Он брат мужа моей сестры. Значит, он мне…

— Кидала он — и тебе и мне. Он вообще придет когда-нибудь?


Они вышли в сад. Ник что-то забубнил себе под нос, одобрительно кивая на одни уголки сада, пощелкивая языком на другие. До Беллы долетало: «Так, старинная кирпичная ограда, — кремневые дорожки, — хм-м-м, бетонная заливка, — так, лужайка заросла, — а вот эти кусты ничего, — ломонос хороший, — ой, дикий виноград, — здесь надо выпалывать, — и здесь, — а это пересадить…»

Он продирался сквозь кустарник, опустившись на четвереньки, заглядывал под самые нижние ветки, просеивал землю сквозь пальцы и вообще вел себя как заправский садовник.

Рабочий альбом в его руках постепенно покрывался какими-то почеркушками, крохотными диаграммами, путанными заметками. Наконец он закончил черкать и сказал: «Приду еще раз, надо все обмерить как следует».


— Могу я задать тебе пару вопросов? — Уилл отставил кружку и извлек из оттопыренного кармана куртки записную книжку.

— Звучит как зловещее предзнаменование. Это не я. Господин полицейский, да хоть у кого спросите, меня там не было!

— Успокойтесь, мы все выясним. — Он посмотрел на Беллу, подняв взгляд от записной книжки. — Понимаешь, люди часто хватаются за садовые ножницы, так и не поняв, что же они хотят увидеть в результате.

Белла заерзала, заскрипела стулом и, испугавшись этого звука, уселась себе на руки.

— У меня такое впечатление, будто я на экзамене.

— А то, — закатал рукава Уилл. — Чем больше ты будешь метаться, тем на большую сумму получишь счет. Поэтому вопрос первый. Чем ты больше всего хочешь заниматься в своем саду?

— Спроси что-нибудь полегче.

— Ни в коем случае. Итак, быть может, ты садовод со стажем и хочешь засадить сад редкими растениями? Или мечтаешь устроить там уголок для уютной трапезы на открытом воздухе? А может, сад тебе нужен для того, чтобы загорать в одиночестве? Ну, что из вышеперечисленного? А может быть, все вместе?

— Что там было в середине? Ну, даже не знаю. Но уединенность — это главное. Хочу, чтобы в саду был уголок, полностью укрытый свисающими ветвями от посторонних глаз. Ненавижу, когда на меня смотрят. Как ты думаешь, это паранойя?

— Это сильно усложняет жизнь, — ответил Уилл, добавляя что-то к своим записям.

— Что, паранойя?

— Нет, что на тебя все время смотрят.

— Следующий вопрос?

Он так на нее взглянул, что Белла, смешавшись, сначала опустила взгляд на свою кружку с кофе, а потом на его руки. Чего он уставился? Это просто невежливо. И зачем было говорить, что на нее все всё время смотрят? Наверняка издевается. Она не такая уж красавица. А сегодня утром особенно — выскочила к нему в старых засаленных джинсах и мешковатом джемпере, голова нечесаная, без помады. Обычно, чтобы почувствовать себя хоть наполовину привлекательной, она тратит на макияж кучу времени.

— У тебя есть дети?

— Не-а. А зачем тебе знать?

— Если есть дети, в саду должно быть место для игр. Знаешь, песочница там, качели. И не ожидаются в ближайшем будущем?

— Если вдруг у меня появятся дети, меня можно будет официально объявить святой, как Деву Марию.

— А что, ты вообще не хочешь детей?

— А что, это обязательно знать садовнику?

— Нет, просто я очень любопытный, — он снова посмотрел на нее.

Белла расхохоталась. По крайней мере, парень честно признает свои недостатки.

— Да нет, я не против детей. Просто… — она пожала плечами. — Просто… Слушай, может, еще кофе?

Белла застучала дверцами шкафа, засуетилась вокруг чайника.

— Не надо, не беспокойся, — Уилл поднялся со своего места. — Я и так засиделся. Ну, ты пока подумай, для чего тебе сад и что там должно быть. Лучше всего — приготовь мне список.

— Ну, в этом я мастер. А ты что, действительно можешь учесть все мои желания? Все-все?

— Еще чего. Я сделаю вид, что согласен, а сделаю все равно по-своему.

Он протянул ей свою визитку.

— Позвони, когда будешь готова. Вот, возьми несколько штук, раздашь знакомым.

Белла улыбнулась:

— Ты их что, слишком много напечатал?

— Чем больше заказываешь, тем дешевле. Советую всегда заказывать по тысяче.

— По тысяче? Обалдеть. Выдай мне пачку побольше, у меня список длинный, я буду записывать на обороте.

— Не могу, они мне нужны. Вдруг в ресторане мне попадется шатающийся столик? Тогда пачку визиток можно подложить под ножку — очень удобно.


На пробковой доске не оставалось свободных булавок, и она засунула визитку за уголок одной из пришпиленных там фотографий. Они с Патриком. Белла на мгновение задержала палец на булавочной головке, ощущая под мягкой плотью ее холодную и твердую сталь.


Когда она узнала о Патрике, она тоже была на кухне.

* * *

Помешивая соус, она хихикает над рассказом Вив о каком-то напыщенном участнике конференции, которого той пришлось терпеть целый день.

— Ну вот, а когда она предложила ему кусочек бри, он говорит: «А я и сам из Стилтона[14]» — и смеется, просто ухахатывается, как будто мы должны восхищаться его чувством юмора. Мы с Джил просто умерли. А одет он был в блейзер! С якорями на пуговичках!

— В блейзер? Конечно, мы с ним и рядом не стояли.

Раздается телефонный звонок.

— Сними, пожалуйста. Я взбиваю, а то пузырьки. Это, наверное, Патрик, опаздывает. Будет ныть, чтобы ему оставили еды. Скажи, что у нас тут запеченные бананы, он сразу прибежит.

— Добрый вечер, резиденция Крейцеров и Хьюзов, — официальным голосом сообщила в трубку Вив.

— Да, да, она здесь, конечно.

Вив, прикрыв трубку ладонью, шепчет, что это отец Патрика.

— Алло, Джо? Как дела? А Патрика еще нет, он…

Она умолкает.

В наступившей тишине слышно лишь тиканье кухонных часов.

Вив прекращает взбивать соус и поднимает на Беллу глаза. Лицо ее подруги превратилось в бледную, невыразительную маску.

— Угу. Да. Да, со мной все в порядке. Где вы? Подождите. — Она шарит по столу в поисках ручки. — Да. Куда мне подъехать?

Она записывает адрес под списком покупок, нацарапанным на обороте старого конверта, и вдруг, глядя на чернильные линии и петли, осознает, что запомнит этот момент на всю жизнь. Запомнит, как стоит на кухне и видит адрес больницы под бессмысленным списком — масло, картош., зелень, кофе — с кофеином, зап. лезвия для Патрика. Картошка — какое странное, смешное слово. Почему она написала «зап. лезвия» — неужели так торопилась? Она переводит взгляд на Вив и видит, как у той из рук выпадает взбивалка. Как громко тикают часы. Почему так громко?

Взгляд Беллы скользит дальше, по пробковой доске, увешанной, словно лоскутное одеяло, клочками бумаги, фотографиями и списками. Закусочная «Тадж Махал» — доставка на дом. Тандур — пятничное меню. Фотография — Белла на пляже в Арисэге, когда они вместе ездили в отпуск в Шотландию. Еще одна — милый снимок: Лоуренс, племянник Патрика, позирует, повязав на голову кухонное полотенце и изображая пастуха. Одинокая сережка, не теряя оптимизма, ждет потерявшуюся пару. Старая записка — «Б., не забудь, не приду до 10-ти. Оставь еды, а то буду питаться бутербродами (хнык-хнык). Обнимаю. П.». Нечеткая фотография, снятая с таймером — они с Патриком в постели. Рождество, на головах у обоих — оленьи рога.

Белла начинает дрожать. Нормальная реакция, говорит она себе. Словно со стороны, она наблюдает, как трясущейся рукой вцепилась в телефон, как в ремень безопасности. Смотрит на свои босые ноги. Пола она не чувствует. Надо крепче прижаться ступнями к пробковой плитке. Да, я еду, уже еду, говорит она в трубку.

— Что-то с Патриком, да? — спрашивает Вив.

— На стройке случилась авария. — Ответ Беллы звучит как в плохом сценарии. Надо бы сказать как-нибудь яснее, более по-человечески.

— Он…?

Он жив, но без сознания. Внутренние кровоизлияния, сильный удар, проломлена голова.