Вот и сегодня, промучившись без малого час в бесплодных попытках, все же сдался. Возможно, на втором уровне это умение все же выйдет взять под контроль, а сейчас лучше о нем забыть и не нервировать себя, когда что-то не получается. Но, чтобы достичь этого уровня, нужно поучаствовать в подавлении минимум двух Прорывов. И как только эта простая мысль до меня доходит, то и всякие желания «прокачаться» тут же тают как дым. Это не компьютерная игра, где всегда можно откатить сейв или, если даже нет такой опции, начать играть заново, ну или вообще забросить эту игру. Каждый Прорыв для рейга – это не иллюзорный шанс сдохнуть, и когда это осознаешь, то невольно возникает мысль, что лучше остаться на первом левеле, но вообще не пересекаться с этой непонятной хренотенью. Потому как никогда нельзя заранее знать, что выползет из него в очередной раз, может какие-то безобидные гоблины с корявыми копьями, но всегда есть вариант, что выйдет как под Бременом…

Так и не создав необходимую плотность пленки из праны[8] на своей ладони, чертыхнулся в сердцах и, выйдя на центр комнаты студии, обнажил «Слово». Места в квартире было вполне достаточно, в ней без особых проблем можно было проводить даже дуэли, что уж говорить о простой одиночной тренировке.

Есть множество форм фехтования, и мне безмерно повезло, что моя жена была фанаткой именно испанского стиля, все остальные школы клинка слишком вылизаны и запротоколированы. Будь то итальянская с французской, которые ради функциональности отбросили принцип танца, переведя фехтование в разряд твердых, почти научных правил, движение по прямой, строгие такты атак и защит… Да, в исторической перспективе это было оправдано, эти школы доказали, что они входят в тройку лучших. Но для боя в Изломе, где степени свободы движения преумножены, и поединок ведется в трех измерениях, ни итальянская ни французская школа не подходили. Нет, взяв любую из них за основу, разумеется, можно было, оттолкнувшись от них, разработать систему под скорости и возможности проекции, но сколько бы это стоило трудов и времени? Конечно, дестреза тоже имеет свои правила и ограничения, взять те же магические круги[9], но все же основа испанского танца – это импровизация при минимальном соблюдении основополагающих принципов, поэтому мне так легко дается бой в Изломе.

Многие годы тренировок, пусть и не профессиональных по интенсивности, но зато идущих от сердца и любви к хобби, позволили мне выработать свой стиль на базе испанского танца. К тому же, театральный аспект наших с женой занятий ставил во главу угла не функциональность, а эстетичность поединка. В артистической дестрезе куда больше перемещений, уклонений и даже прыжков, чем того требует реальный бой, но именно это отличие как нельзя лучше ложится на возможности проекции. Сражаться в Изломе, следуя привычным правилам классического фехтования, можно только с противником, который придерживается такой же схемы, но как показала практика поединка с корейцами, боев по спортивным правилам тут не будет. А вот прыжки, скоростные обходы, нападения с высоты или с совершенно неожиданных позиций – вот этого всего будет в превеликом избытке.

Привычное вращение кистью, и «Слово» взлетает в основную позицию. В отличие от других школ, дестреза не разделяет противника и его оружие, а воспринимает их как одно целое. Французы над этим смеются, так как чужую шпагу нельзя ранить уколом, но даже они признают: контроль над клинком оппонента – это один из самых коротких путей к победе. Мне не нужны стойки, правильное положение спины и локтей, не имеет значения, как расположены стопы, важно только то, что острие шпаги нацелено на гарду оружия воображаемого врага. Вся дестреза – это, по сути своей, игра в контроль, где во главу угла поставлено управление дистанцией. Вот с этим-то в Изломе и есть самые большие проблемы, с пониманием этой дистанции. Когда расстояние еще безопасно, а когда уже нет? Скорость проекций, возможность атаки в прыжке с места на двадцать метров, невесомость даже самых гигантских мечей в руках рейгов – все это сводит на нет обычное понимание безопасного расстояния. Это главная моя сложность в адаптации привычного стиля под Излом – научится не просто понимать это различие головой, а чувствовать его на грани инстинктов. Беда в том, что бой с тенью приносит мало пользы; опираясь только на свое воображение, тяжело адаптироваться к непривычному, но на безрыбье, как говорят, и рак рыба. В идеале, мне нужен спарринг-партнер рейг, и желательно не один, но где я таких возьму?

Есть, конечно, очевидный ответ – в РИЗВе. Возможно, когда-нибудь я и присоединись к этой организации на правах анонимного члена как раз для того, чтобы получить возможность тренироваться не одному. Да, я не питаю иллюзий, что кто-то из местных рейгов может меня чему-то научить в фехтовании, потому как в этом мире данное искусство, из-за наличия перевертышей, пошло совсем иным путем, нежели на моей Земле. Здесь не развилось столь сложных техник и школ, основанных на быстрых молниеносных уколах, коварных режущих ударах и смертельных выпадах. Чтобы убить оборотня, нужно бить сильно и мощно, желательно нанося как можно более широкие удары. Потому как из-за скорости перевертышей нанести гарантированно смертельный укол в уязвимую точку почти нереально. К тому же из-за невероятной регенерации и мышечной силы оборотней легкие рассекающие удары так же мало эффективны. Из-за этой специфики местное фехтование развивалось от тяжелого рубящего оружия: двуручники в миллионах вариаций от классических цвейхендеров до нодачи и чхандо, а также секиры, дадао и прочее. Такое искусство даже не назвать полноценным фехтованием, тут подходят иные слова: рубка или сеча. А если вспомнить, что дестреза, самый её древний вариант – эсгрима, была придумана как раз для противодействия подобному тяжелому вооружению, то шансов у местных против меня было как бы не меньше, чем у тех японских мастеров кендо на презентации нашей школы при Большом театре против Вики. И тем не менее, лучше даже полные неумехи в напарниках, чем вот такой бой с тенью.

Новичков можно научить, тех, кто занимался рубкой, перековать, доказав превосходство «моего» стиля. Но пока у меня нет большого выбора, и «Слово» танцует с воображением, получается красиво, но не очень полезно. Кажется, я уперся в тот предел, когда одиночные тренировки с клинками в Изломе перестают приносить видимую пользу. Для того чтобы не застыть на месте, мне нужно вновь искать площадку, аналогичную ангару. В преддверии скорого Прорыва необходимо заниматься тем, что приносит максимальную выгоду с учетом затраченного времени. На данный момент это выработка новых навыков и инстинктивных реакций, опираясь на фантастические возможности проекции.

Завершив часовую тренировку, вернулся в реальность и сел за комп. Голова полностью очистилась, и я был готов поискать побольше информации. В первую очередь сосредоточился на выискивании причин усталости Майи. Мой жизненный опыт подсказывал, так загонять людей на постоянной основе – путь, ведущий в тупик, а дураками организаторы РИЗВа не были это точно. Минут сорок потратил, но не нашел даже намека на какие-то авралы или подготовку к чему-то, что требовало бы такого напряжения от сотрудников организации. Даже если учесть, что на девушку и правда повесили сопровождение мисс Хорн, все равно это не должно было привести к подобной изможденности и недосыпу. Впрочем, возможно, тут дело не в нагрузке, а в личных или семейных проблемах?

Майя – единственный ребенок в неполной семье. Её мать умерла при родах, а её отец – офицер флота, почти не бывающий дома. Ни братьев, ни сестер, по официальной информации, у неё не было. Скорее всего из-за того, что она не боялась за судьбу своих родных, она и выбрала путь открытого Рыцаря Излома. Остальные рейги предпочитают скрывать свои личности как раз из опасения, что через угрозы их родне на них смогут надавить и заставить выполнять то, что им совсем не по нраву. В принципе, здравое опасение, убить самого рейга – дело не легкое и опасное. Но даже самый предусмотрительный и выносливый Рыцарь не может круглосуточно охранять всех тех, кто ему дорог. Майя же за отца не беспокоилась, он был военным, и если кто-то решил бы воздействовать на неё через него, то столкнулся бы с противодействием государственных служб и герцогского двора. И если первое еще можно обойти, то выступать против Дома на Холме занятие более опасное, чем спать среди кобр в их брачный период. Герцогский дом Новильттера – старшая семья рода росомах. И как их тотем они также не умеют прощать и предпочитают драку любым переговорам. С учетом того, что флот находится под их непосредственным патронажем, то любое нападение на офицера в Новильтере приравнено к оскорблению герцогской семьи, со всеми сопутствующими и отягчающими.

Вообще, все три открытых Рыцаря Вилфлееса объединены тем, что могут не волноваться за своих родных:

Томас Сиворски – юноша шестнадцати лет, именно он ведет официальный сайт организации. Насколько я могу судить, вполне приличный программер с учетом столь молодого возраста. Он нелюдим, не очень любит публичность, но все же по какой-то причине не носит масок. С ним все просто, ему не о ком беспокоится, он круглый сирота, воспитанный в кадетском училище.

Макс Краас, ему недавно исполнилось двадцать, и он считается самым старшим из рейгов города по возрасту. Высокий, худощавый блондин с аристократическими чертами лица и римским профилем. Любимец всех женщин от совсем юных школьниц до почтенных матрон, которых он очаровал своим безупречным воспитанием. Официальный глава РИЗВа и по совместительству представитель рейгов при правительстве Новильтера. Последнее, впрочем, с большой натяжкой, так как кроме Рыцарей организации, коих всего девять, остальные рейги ему не подчиняются. Его отец – главный прокурор Вилфлееса, и именно он настоял на том, чтобы Макс не скрывал свою личность. Судя по всему, как раз с его подачи вообще возникла и развивается организация. Если молодой Краас унаследовал хотя бы половину мозгов отца, то РИЗВ ждет вполне радужное будущее, если конечно он переживет все Прорывы. Старший Краас – волевой, многое повидавший, уже пожилой мужчина, у него и так столько врагов, что опасаться появления новых из-за сына-Рыцаря он точно не станет.