Однако как раз это и создавало проблему. Мало кто мог усомниться в том, что выбор Люсинды диктовался матримониальными соображениями, а уж никак не желанием заполучить просто завидного ученика, которому было бы приятно давать уроки джентльменского поведения. В конце концов, частенько куда менее галантные мужчины не без успеха восполняли пробелы в своем воспитании, посещая ежегодные майские ярмарки в Мейфэре, на которых непременно работали соответствующие образовательные курсы. Так, к примеру, поступил Джек Толботт…

– Лорд Джеффри? – переспросила Джорджиана. – Прекрасный выбор!

– Полностью согласна! – одобрительно кивнула Эвелин, многозначительно улыбнувшись. – Именно прекрасный выбор!

Плечи Люсинды опустились.

– Спасибо вам обеим! – проговорила она. – Я действительно долго раздумывала перед тем, как остановила свой выбор на этом молодом человеке, так что мне особенно важна ваша поддержка. К тому же лорд Джеффри – герой войны, а это значит, что мой отец, будучи сам ветераном, несомненно, правильно поймет меня. Я уж не говорю о прекрасной внешности лорда Джеффри. И все же я уверена, что в кое-каких уроках мой избранник очень даже нуждается. Так, он чрезвычайно раздражителен, а порой бывает даже безрассуден. Это, возможно, и заставило меня выбрать себе в ученики именно его. Мне хочется быть по-настоящему полезной этому человеку. Но может быть, я ошибаюсь? – Люсинда обвела вопросительным взглядом подруг.

– Нет, ты не ошибаешься! – воскликнула Эвелин. – И ведешь себя безупречно, впрочем, как и всегда. Не скрою: я уверена, что в данном случае на твой выбор в немалой степени повлиял наш с Джорджианой пример – ведь мы первыми влюбились в своих учеников и стали их женами. Но ты никогда и ни в чем не старалась слепо подражать своим ближайшим подругам и теперь, не сомневаюсь, все серьезно обдумала, взвесила и приняла единственно верное для себя решение.

– Не стоит забывать и того, – добавила Джорджиана, – что ты всегда была очень близка со своим отцом. Всеми уважаемый генерал Баррет, несомненно, уже знает о твоем выборе и правильно оценил его…

– Ты совершенно права, Джорджиана! – Люсинда расплылась в благодарной улыбке. – К тому же мне известно, что генерал Баррет с большим уважением относится к лорду Джеффри и высоко оценивает его человеческие достоинства. Хотя его и очень беспокоит, как бы я вдруг не осталась одна, если наша с ним близость пострадает от моего замужества.

– Я не помню, чтобы ты когда-нибудь сделала ложный шаг, – возразила Джорджиана. – Но если такое вдруг случится, то не знаю, сможем ли мы чем-то помочь.

Тут она закашлялась, чашка в ее руке задрожала, и чай, перелившись через край, забрызгал подол шелкового платья.

– Ой, Джорджи! – словно ничего не заметив, воскликнула Люсинда, взглянув в окно. – Посмотрите-ка!

Джорджиана выглянула в окно и увидела Эдварда, десятилетнего брата ее мужа. Мальчик пытался влезть на облучок фаэтона. Ему помогал муж Эвелин – маркиз Сент-Обин.

– Боже всемилостивый! – воскликнула она, бросаясь к двери. – Да ведь он сейчас сломает руки Эдварду!

За последний год Люсинда так хорошо изучила Карроуэй-Хаус, что ориентировалась в нем не хуже, чем в собственном доме. Поэтому, взглянув еще раз в окно и убедившись, что до членовредительства дело на улице скорее всего не дойдет, она вышла в коридор и спокойно поднялась по лестнице на второй этаж к спальным комнатам.

Люсинда не знала, чем закончился разговор Джорджианы с Дэром, его четырьмя младшими братьями и двумя тетушками, но, как ей показалось, подруга все-таки выиграла от начавшегося в доме содома, как ранее случилось с Эвелин, когда поведение ее молодого мужа стало совсем неприличным. Люсинда терпеть не могла ссор и ругани. Благо, что с того дня, как ей исполнилось пять лет и дом Барретов фактически стал принадлежать отцу, здесь было тихо и спокойно. Это резко контрастировало с криками и скандалами на грани драк, которые были почти нормой в доме Джорджианы.

Намочив тряпку, Люсинда принялась оттирать пятно.

В этот момент раздался стук в дверь, и на пороге появился Роберт Карроуэй.

– Боже, примите мои извинения! – воскликнул он, заметив Люсинду.

Роберт сделал шаг назад, в коридор, но тут же снова переступил порог и, опустившись на стоявший у двери стул, раскрыл книгу, которую до этого держал в руках.

Роберт… Средний по возрасту из братьев Карроуэй. Тот самый, раненный в битве при Ватерлоо. Местные злые языки считали его «непутевым». Люсинда уже несколько раз встречалась с ним на светских раутах, но не обменялась с Робертом ни единым словом, даже на свадьбе Джорджианы и Тристана. Сейчас она недоуменно смотрела на него. Роберт, видимо, чувствуя себя не совсем удобно, поднялся со стула и закрыл книгу.

– Виноват! – несколько растерянно пробормотал он. – Пожалуйста, извините!

– Ничего! – смущенно ответила Люсинда. – Я просто занималась домашними делами. – Заметив, что Роберт намерен ретироваться, она насмешливо посмотрела на него: – Нет, не уходите…

Роберт снова опустился на стул, но книгу на сей раз открывать не стал. Люсинда же, помолчав несколько секунд, сказала:

– Боюсь, ваш брат Эдвард твердо решил научиться управлять спортивным фаэтоном, несмотря на все возражения Джорджианы.

– Это он облил вас чаем? – неожиданно спросил Роберт.

– Да что вы, вовсе нет! Это Джорджиана, увидев его через окно, вдруг ужасно разволновалась и наклонила чашку, которую держала в руках.

«Как он догадался, что пятно на платье – от чая? – подумала Люсинда. – Впрочем, про него говорят, будто бы его голубые глаза обладают способностью видеть любого человека насквозь и, уж конечно, не пропустить ни одной мелочи даже в одежде. Ах нет, ерунда все это! Просто Роберт почувствовал запах чая…»

Рыцарское выражение, которое было свойственно лицу Роберта в юношеском возрасте, с годами постепенно поблекло, а затем и вовсе исчезло после трех лет, проведенных дома, однако и теперь Роберт оставался стройным молодым человеком с мягкими и осторожными движениями, напоминающими волчьи. Так или иначе, Люсинду взгляд Роберта приводил в состояние, близкое к шоку.

Роберт распрямил плечи:

– Вы уже сделали свой выбор?

– Выбор? Какой?

Он вздрогнул и поспешно отвел взгляд:

– Так… Ничего. Желаю удачного дня, мисс Баррет!

Роберт круто повернулся и вышел, оставив книгу на подоконнике. Люсинда посмотрела на нее через раскрытую дверь и прочитала: «Мэри Шелли, «Современный Прометей»».

Края страниц книги были смяты и даже местами порваны.

– Люси?

Люсинда оторвала взгляд от книги и, обернувшись, увидела входившую в комнату Джорджиану.

– Я тебя расстроила? – спросила та. – Чем?

– Чайным пятном, которое ненароком посадила на платье.

– Вовсе нет, тем более что пятно очень легко отмылось. Что с Эдвардом?

– Катается вместе с Обином по городу, сидя на облучке. Причем сам держит в руках вожжи.

– Ну, это не вредно! Скажи, Джорджи, ты кому-нибудь говорила о наших уроках?

Виконтесса нахмурилась:

– Только Тристану и исключительно о своих занятиях. А почему это тебя беспокоит?

«Действительно, почему?» – подумала Люсинда.

Тут она вспомнила, что о том же спрашивал ее и Роберт.

– Почему интересует? – улыбнулась она. – Просто так. Без всяких причин.

Люсинда проводила Джорджиану в холл, где они постояли несколько минут, разговаривая о том о сем. Когда же Люсинда на секунду бросила взгляд через плечо подруги, то вдруг увидела чью-то широкоплечую фигуру, тут же исчезнувшую за дверью одной из спален.

– Джорджиана! – шепнула Люсинда на ухо подруге. – Давно хотела тебя спросить: как сейчас чувствует себя брат Тристана? Я имею в виду Роберта.

– Роберт? – Джорджиана пожала плечами: – По-моему, прекрасно. Он почти не хромает…

– Видишь ли, я случайно столкнулась с ним на лестнице. Он…

– Он действительно производит впечатление. – Джорджиана рассмеялась. – Для меня это никакой не секрет. Надеюсь, он тебя не испугал?

– Конечно, нет! Просто он меня удивил.

Люсинда не могла удержаться, чтобы снова не взглянуть на лестницу, где только что стоял Роберт. Кстати, о чем он спросил ее? Если о том, о чем она сама только начинала смутно догадываться, то как мог об этом догадаться он?

Роберт был уже на верхней площадке лестницы, когда Люсинда с Джорджианой вернулись в гостиную, где их уже давно ожидала Эвелин. Джорджиана извинилась перед ней за отсутствие Роберта. Все – Тристан, Джорджиана, Шоу, Эндрю и обе тетушки – очень интересовались этим молодым человеком, а потому непременно хотели знать причину его отсутствия.

Получив извинение Джорджианы, они успокоились, поскольку теперь имели готовый ответ на этот вопрос, кто бы его ни задал.

Тристан поинтересовался у супруги, не собирается ли Роберт этим утром на «Таттерсоллз». Но на этот вопрос мог ответить лишь сам Роберт, который еще не дошел до гостиной. Здесь же знали только о том, что обычно Роберт Карроуэй присоединяется к подобным поездкам. К тому же семейство Роберта могло бы и не понять его сегодняшнего отказа от поездки, хотя обычно ему позволяли сидеть целый вечер, не произнося ни слова. Он мог свободно уйти, если стены гостиной начинали его стеснять, при этом гости получали полную возможность говорить о погоде, последних модах или еще о какой-нибудь ерунде, дабы просто провести время.

Сжимая в руке книгу, Роберт, заметно прихрамывая, вернулся в гостиную, хотя собственная комната, несомненно, устроила бы его куда больше. Но он любил сидеть у окна и наслаждаться залетавшим в гостиную прохладным ветерком. Кроме того, он мог слышать смех трех дам и особенно Люсинды и при этом гадать, что бы она подумала, заметив, что он приходит к Джорджиане именно тогда, когда в гостиной сидит она.

«Что, черт побери, все это значит? – ворчал про себя Роберт, окидывая взглядом гостиную и всех, кто там в этот момент находился.