Эрин Уатт - Сломленный принц

И Уэйд извлекает из этого максимальную выгоду. Сейчас у него должен быть урок по государственному управлению, но с тех пор, как его мать начала спать с учителем, он не переступает порог класса. Говорит, что после всех углеводов, которые он впихнул в себя во время ланча, ему лучше всего либо поспать, либо трахнуть кого-нибудь, но последнее – куда веселее.

Я нарочно громко вхожу в туалет, чтобы дать знать Уэйду и его пассии, что они больше не одни, но, видимо, напрасно утруждаюсь. До меня доносятся томные стоны, которые в знакомом ритме сменяются на «да, Уэйд, пожалуйста, Уэйд».

Со скучающим видом я прислоняюсь к раковинам и наблюдаю, как громко дребезжит дверца одной из кабинок, когда Уэйд удваивает усилия. Судя по голосу, послеобеденный секс у него с Рэйчел Коэн.

Уэйд не самый внимательный парень, но когда он с девушкой, то отдает себя всего. О большем можно даже не просить. Я смотрю на часы. Мне не очень хочется пропускать следующий урок.

Я стучу в дверь.

– Эй, детишки, вы заканчиваете?

Шум утихает, я слышу сдавленный испуганный вскрик и приглушенные успокаивающие слова.

– Я держу тебя, детка…

Шуршание, а потом:

– Вот так. Хорошо, да? Не переживай из-за старика Рида… О-о-о, тебе это нравится. Хочешь, я открою дверь? Нет? Ладно, но он там. Слышит нас. Черт, тебе это очень нравится! Да, детка, кончай.

Слышится тихий стон, потом звук какого-то движения, а затем протяжный низкий рык. О том, что точно все закончилось, свидетельствует звук смываемой в унитазе воды.

Дверца открывается, я ловлю взгляд Уэйда и показываю на часы. Он кивает мне, застегивает ширинку, обнимает Рэйчел и смачно целует ее.

– Черт, детка, это было потрясающе.

Она вздыхает, уткнувшись в него. Этот звук мне знаком. Элла делала точно так же, когда мы дурачились. До смерти хочется услышать его снова, и меня немного раздражает, что она не подпускает меня к себе.

Я громко откашливаюсь.

Уэйд не то провожает, не то несет Рэйчел к двери.

– Увидимся после занятий? – с надеждой в глазах спрашивает она.

– Конечно, детка. – Он умолкает и оглядывается на меня через плечо.

Я отрицательно качаю головой.

Он пожимает плечами, как бы говоря, что спросить все равно не мешало.

– Я приду после ужина. Держи ее для меня горячей, – он хлопает Рэйчел по переду ее укороченной форменной юбки. – Я буду думать о тебе остаток дня. Мне будет нелегко.

Даже после стольких лет дружбы с Уэйдом я не могу понять, искренне он говорит такие вещи или просто для красного словца.

– Ты имеешь в виду справиться с эрекцией? – воркует Рэйчел.

Хватит.

– Уэйд, – нетерпеливо говорю я.

– Увидимся, Рэйч. Нам с Ридом нужно немного поболтать, иначе, клянусь, мы бы еще повеселились.

Она медлит, и Уэйду приходится чуть ли не силой вытолкать Рэйчел за дверь. Захлопнув дверь, он приставляет к ней мусорную корзину и вальяжно подходит ко мне. Я включаю краны с водой, чтобы нас никто не мог подслушать, и перехожу сразу к делу.

– В пятницу вечером, на вечеринке у Монтгомери, кто-то измазал медом машину Эллы. И я только что подрался с одним придурком, который донимал ее на практике речи. Что происходит?

– Серьезно? Ты вообще слушал меня, когда мы говорили в последний раз? Вообще-то, да, ты слушал и сказал, что тебе все равно, – выразительно замечает Уэйд.

– А теперь мне не все равно. Я хочу знать, почему все опять настроились против Эллы. Все знают, что я с удовольствием двину любому просто за то, что на нее косо посмотрели, поэтому не понимаю, почему ее достают.

Уэйд сует руки под кран и моет их тщательно и неторопливо, не спеша отвечать.

– Уэйд, – предупреждаю я.

Он поднимает руки вверх.

– Ладно, не бей меня. Только взгляни на это красивое личико, – Уэйд похлопывает себя по подбородку. – Если ты его испортишь, больше не будет никаких Рэйчел.

Я припечатываю его взглядом, потому что он сантиметров на пять короче меня, и требовательно спрашиваю:

– Почему народ издевается над Эллой?

Уэйд пожимает плечами.

– Раньше тебя боялись. А теперь? Не очень-то.

– И что это значит?

– А то, что у Делакорта все зубы на месте, а ведь он пытался изнасиловать твою девушку. Джордан говорит то, что захочет, и без всяких последствий. Они думают, что ты устал от Эллы, а раз ты перестал заступаться за остальных, они не станут поддерживать тебя. А Элла – их любимый объект нападок.

– Еще что-нибудь?

– А тебе еще мало? – печально пожимает плечами Уэйд.

Я с досадой киваю.

– Более чем достаточно.

– Будешь что-нибудь делать?

– А ты как думаешь? – я отталкиваю мусорную корзину от двери.

– Я думаю, что если вы, Ройалы, выступите единым фронтом, все сразу охладят свой пыл. На самом деле никому не нравится то, что происходит, но они слишком напуганы или ленивы, чтобы сделать что-нибудь. И если честно, приятель, ты попадаешь под последнюю категорию.

Я сжимаю челюсти, понимая, что он прав. Гидеон куда активнее отстаивал свои принципы в школе, чем я. Он был внимательным. Узнавал, кто стоит за очередной выходкой, и делал так, чтобы никто не нарушал правил. И обычно я был тем, кто сообщал ему новости.

После того как Гидеон окончил школу, все почему-то решили, что главный я. А я не делал почти ничего, чтобы доказать, правы они или ошибаются. До сегодняшнего дня.

Я разворачиваюсь к Уэйду.

– Ты прав. Я был ленивым придурком.

Уэйд ухмыляется.

– Я всегда прав. И что ты собираешься делать?

– Еще не знаю. Но не волнуйся, скоро со всем этим дерьмом будет покончено. – Я смотрю на него своим самым убийственным взглядом. – Я этим займусь.

Приехав домой после школы, я направляюсь прямиком в свою комнату, бросаюсь на кровать и сворачиваюсь калачиком. Как бы мне хотелось, чтобы адского дня никогда не было! Стоит мне подумать, что уже никогда не доведется испытать большего унижения, как сволочи из Астор-Парка доказывают обратное.

Но я не буду плакать, нет. Не пророню ни слезинки. Не позволю им обрести надо мной власть.

Да уж, практика речи обернулась для меня новым кошмаром. Оскорбительные реплики в адрес мамы – это уже чересчур, и я едва не сорвалась. Поверить не могу, что учитель глазел на класс чуть ли не пять минут и только потом утихомирил придурков.

Может, мне стоило поехать к Вэл, как она просила. Мы бы сидели на кровати, ели мороженое или болтали про ее новое романтическое увлечение. Это же гораздо лучше, чем хандрить всю ночь в своей комнате.

И я не превращалась бы в натянутую струну каждый раз, когда слышала шаги в коридоре. Не верится, что той ночью я целовала Рида. Нет, это было больше чем просто поцелуй. Он стянул с меня легинсы и держал за бедра. Кто знает, как далеко я позволила бы ему зайти, если бы вдруг у него не выскочило это слово, «малыш».

Что если он действительно отец малыша Брук? Как я смогу жить в одном доме с Ридом, Брук и их секретом – ребенком, которого ничего не подозревающий Каллум будет растить как своего собственного?

Боже, когда моя жизнь стала похожа на мыльную оперу?

Я накрепко сжимаю лицо ладонями и чувствую, что зубы врезаются в щеки. Но эта боль – ничто по сравнению с той, что поселилась в моем сердце. Я… скучаю по Риду. Злюсь на себя за это, но ничего не могу с собой поделать. Все, что я говорила ему про то, как он видит меня… эти чувства по-прежнему со мной. Он видит меня насквозь, несмотря на толстую броню, под которой я прячусь. Он видит мои страхи, мою уязвимость и не осуждает меня.

А я когда-то искренне верила, что тоже вижу его. Неужели я все это придумала? Те наполненные смехом мгновения, когда мы оба позволяли нашим щитам опуститься, та неприкрытая искренность в его глазах, когда он говорил мне, что хочет быть достойным человеком, то ощущение умиротворения, которое наполняло меня каждый раз, когда мы вместе засыпали…

Это было лишь в моем воображении?

Я вытаскиваю из рюкзака учебник по математике и заставляю себя сосредоточиться на уроках. Потом пытаюсь развлечься просмотром двух глупых эпизодов «Холостяка», но это совсем не весело, если рядом не сидит Вэл и не острит про соперниц.

– Элла, – из коридора доносится голос Каллума, а затем следует резкий стук в дверь. – Ужин готов. Спускайся.

– Я не голодна, – отзываюсь я.

– Спускайся, – повторяет он. – У нас гости.

Я хмурюсь, глядя на дверь. Обычно Каллум не ведет себя со мной как строгий родитель, но сейчас в его голосе слышится отцовская суровость.

– Мы ужинаем на террасе, – добавляет он.

Он стучится в другие двери и собирает нас всех. Он делает это лично, и такое ощущение, что его что-то… тревожит.

Я сажусь на кровати, с опаской размышляя над тем, что же это за «гости». Конечно, Брук, потому что с тех пор, как они с Каллумом оповестили нас о ребенке, ведьма проводит в доме почти каждую ночь.

Но кто еще? Насколько я знаю, у Каллума был только один друг – Стив, и он умер.

Вздохнув, я заставляю себя слезть с кровати и быстро переодеваюсь. Школьная форма – не слишком подходящий прикид для ужина. К сожалению, я все время забываю отправиться по магазинам и сейчас вынуждена надеть одно из платьев, купленных для меня Брук.

Я выхожу в коридор одновременно с Ридом и Истоном и притворяюсь, что не замечаю их, а они игнорируют друг друга, и поэтому по лестнице мы спускаемся в каменной тишине.

Когда мы выходим на террасу, я тут же понимаю, почему Каллум показался мне таким встревоженным. На ужин к нам пожаловали двое гостей: Брук… и Дина О’Халлоран.

Рид, остановившийся рядом со мной, мгновенно напрягается. Он переводит синие глаза с одной стервы-блондинки на другую.

– Что за повод? – Его голос звучит холодно.

Брук широко улыбается.

– Празднуем помолвку, глупенький! – Она перебрасывает волосы за плечо. – Неофициальную, конечно, потому что настоящую вечеринку в честь помолвки устроим позже, когда уладим все детали. В каком-нибудь неприлично роскошном месте, типа «Паласа» или, может, в «Кинг Эдвард». Как считаешь, Дина? Нам нужно что-то современное или что-то традиционное?